Кольцо безумия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/135
• Следующая

Я же говорю - восторг!

За приятными мыслями я и не заметила, как отгнусил наш мэр и на помост поднялся губернатор - в косо сидящем паричке. И куда молодится? Козе ж понятно, что там своих - три волосинки. А все туда же! Я молодой, я молодой, потанцевал бы кто со мной…

- Сограждане! Горожане! Дамы и господа! В этот прекрасный день мы собрались здесь…

Я опять отключилась. И попробовала соскользнуть в транс. Или, как объяснил мне Питер, посмотреть на окружающее - внутренним взором. Получалось плохо. Как будто… меня что-то не пускало?!

Бред!

Я попыталась еще раз. И еще… И - соскользнула в транс. Вокруг каждого человека появилась дымка ауры. Вокруг губернатора - тоже. Я пригляделась. М-да. Грязно-зеленый, мутно-коричневый и цвета детской неожиданности. Как я и думала - порядочным человеком его даже по ошибке не назовут.

А это что? Пятна? Черные? И воронки?

Ай-ай-ай… И кого же это мы убили?

Недавно я заметила интересную закономерность. У Вадима черных пятен на ауре практически не было. Да и у Мечислава. От силы - штуки три. То есть - три покойника - и это за всю долгую вампирскую жизнь? Не верю! Только за то время, которое мы были вместе, он уже человек (вампиров, оборотней) - короче штук пять трупов на его совести точно есть. Я насела на вампира.

И Мечислав признался. Убивал он много. И часто. Особенно в молодости. Но! Либо в порядке самозащиты. Либо - по приказу. А в таком случае грех падает не на убийцу - он только оружие, а на заказчика. А сам Мечислав старался особо не быть сволочью. И… в некоторых случаях он искренне раскаивался в убийстве. Кирпичами на его совести висели только три смерти. Но чьи - вампир отвечать наотрез отказался. А жаль. Хотелось бы попробовать вывести закономерность. Вот совсем некоторые зубастые не понимают важности научного подхода. Стоило мне начать расспросы - как Мечислав зашипел не хуже воды на раскаленной сковороде - и я отступила.

Но вернемся к губернатору. Пятна - убийства. Воронки - те, кто пострадал по его вине. А мелкие брызги - это так. Фигня. Воровство, предательство, подлость - для политика прямо-таки образ жизни, не стоит и обращать внимания.

А это что такое!?

Я повела взглядом над площадкой.

- Твою мать!

- Юля? - дернулся Валентин. Пришлось сжать его руку - мол, все со мной пучком, только помолчи пять минут. Оборотень внял и заткнулся. А я пригляделась внимательнее.

Площадка строительства была… словно на нее было наброшено черное кружево. Черное кружево поверх таких же черных высохших кустов. И все это стелилось, волновалось, пошевеливалось, как водоросли, обвивающие утопленника,… было мерзко. Даже не просто мерзко. Я почувствовала, что меня начинает тошнить - и спешно вернулась к обычному зрению.

Что это такое!?

- Где? И что?

- я что - опять говорила вслух?

- Да. Что случилось?

Мы с оборотнем шептались тихо-тихо. Но дед тоже не пожелал оставаться в стороне - и наклонился к нам.

- что и где? Юлька, что произошло?

Я выдохнула и постаралась описать свои мысли, как можно тщательнее.

- Там - зло.

- Где?

- Ну там, где собираются строить. Там какое-то старое зло. И очень страшное и хищное. Что бы тут не построили, добра не будет. Что тут было раньше?

Дед пожал плечами.

- Ты знаешь, я не местный.

Знаю. Дед в свое время нарочно уехал подальше от места, где погибла его семья.

- Валь? - повернулась я к оборотню. Но и тот только развел руками.

- Юля, последние лет двести тут была площадь. А до того? Кто знает! Надо копаться в архивах, искать, думать… я не историк.

- А кто?

- Твоя подруга. Настя.

- Ей сейчас нельзя. У нее дети.

- Но сказать где и что искать - она может.

- Валь, если ты ее потревожишь до родов - ты у меня сам родишь. Составишь конкуренцию Шварценеггеру! - зашипела я.

- Ладно, уговорила, - отмахнулся оборотень. - Пусть наводит справки после родов. И тебе услугу окажет, а то она так переживает - мол, обязана, должна, по гроб жизни…

- после родов - ладно. Но не раньше.

Оборотень кивнул - договорились. А я тупо смотрела, как на площади, под гугнеж губернатора, спешно разбирают старой укладки камни. Зрение соскользнуло опять в тот же режим. И я увидела то, на что раньше не обратила внимания. Почему кусты? Почему это все было - невысоким?

Потому что лежали старые камни. А там, где их вынимали, черная дрянь поднималась, расправлялась, словно рвалась на свободу! То есть они сдерживали эту пакость!? Да наверняка! Я бы не слишком удивилась, обнаружив на внутренней стороне камней (той, которая была погружена в землю) знак креста или что-нибудь еще в таком духе. Да хоть и египетский символ вечной жизни! Твою мать!

Двести лет.

Двести лет назад вымостили эту площадь. И хорошо вымостили. Она и войну, и революцию и коммунизм пережила. И еще бы лет двести простояла. Если бы не наш придурок-губернатор, котором обязательно раз в год надо хоть что-нибудь построить - а то как же!

Под это ж можно выпросить денег у государства, поделить их между своими, а отчитаться - как за громадное дело! Чуть ли не горы свернул, весь на навоз изошел… хотя ему и исходить не обязательно.

Ну не люблю я нашего губернатора! Не люблю! И - за дело.

А что он еще тут раскопает…

Хоть бы нас сейчас не накрыло! Я сильно подозревала, что заорать: 'Бегите все отсюда к чертовой матери, там и то уютнее!!!' - можно. Но результата не будет. Разве что меня запихнут в психушку. Это - не выход. Но и сидеть тут?! Совсем рядом? Когда начнут копать? А если - накроет?

Я вдохнула. Выдохнула. И медленно представила себе прозрачный купол, опускающийся на меня, деда и Валентина.

Накатила слабость. Закружилась голова. Сильно затошнило. Но - есть Бог на земле! Теперь я видела все происходящее на площади, словно из-под стеклянной чаши. Чуть искаженным.

Я вцепилась в руки мужчин, сидящих рядом. В первую очередь я буду закрывать их - и себя. Все остальные меня не волнуют.

- Что бы ни случилось - не отходите от меня. Ясно?

Валентин кивнул. Дед недоуменно поднял брови.

- почему?

- потому, что кончается на 'у'. Дед, поверь мне на слово, прошу тебя!

Этого оказалось достаточно.

- помощь нужна?

- Нет. Просто - не отходи от меня.

- Как скажешь.

За что я люблю своего деда - это за то, что в глубине души он так и остался разведчиком. И людей делит по принципу Высоцкого. Ты бы пошел с ним в разведку? Нет - или да?

Опасность? Что ж. Если внучка говорит про опасность, значит надо прислушаться. Полное доверие напарнику, который знает больше - и готовность повиноваться приказам. А сколько людей махнули бы рукой - что ты, мол, ахинею собираешь?

И погибли бы.

Еще погибнут, - мрачно оскалилась в глубине души женщина со звериными глазами.

И я не могу это предотвратить. При всем желании я не смогу растянуть купол на большое число людей. У меня нет таких сил, таких знаний, такого умения…

А черное сияние разворачивалось все яростнее и ярче. Что-то гнусил еще один чиновник. И я могла подумать только об одном - оно уже зацепило губернатора. И еще многих. Чиновники, бизнесмены, все, кто сидел в первых рядах или терся радом со сценой. На миг там мелькнуло лицо Доси.

Зацепило не сильно. Пока только ноги. Но я отчетливо видела, как щупальца пульсируют на человеческих аурах. И понимала происходящее.

Они питались.

И пока им хватало. Но потом, чуть позже, они могут и разрастись. И что будет происходить - бог весть.

А люди пока даже ничего не чувствуют. Может быть - легкую усталость. Сонливость, отупение, возможно - дурноту, но кто ее не чувствует на таких церемониях? Пока щупальца еще не вросли в ауру, они не будут проявляться - резко. А вот когда врастут…

Я уже не слышала ни одного слова. Зато отлично видела, как вышли что-то спеть Миша Пила и Дося. Видела, как Мише дарят цветы - и узнала в одной из дарящих - Наташку. А, вот чего она сюда приперлась… Кумир поет! Извольте слушать.

• Предыдущая
• 23/135
• Следующая