Уже мертва - Райх Кэти - Страница 15

• Предыдущая
• 15/102
• Следующая

Мы опять ехали молча. Гэбби сидела в глубокой задумчивости, и мне казалось, все ее мысли где-то на другой планете. Когда я остановила машину рядом с ее домом, она ошеломила меня очередным вопросом:

– Они были изнасилованы?

Я быстро воспроизвела в памяти наш последний разговор. Но так и не поняла, о ком речь.

– Кто? – спросила я.

– Эти женщины.

Какие женщины? – мелькнуло у меня в мозгу. Проститутки? Или убитые?

– Ты о ком?

Некоторое время Гэбби молчала. Потом выпалила:

– Как же меня задолбало все это дерьмо!

Не успела я и глазом моргнуть, как она выскочила из машины и взбежала вверх по лестнице к своему парадному. Лишь пару секунд спустя горячность, с которой были произнесены ее слова, обожгла меня хлесткой пощечиной.

Следующие две недели Гэбби не давала о себе знать. Клодель тоже не звонил, отстранив меня таким образом от дела. О жизни Изабеллы Ганьон я узнала от Пьера Ламанша.

Она жила с братом и его любовником в Сен-Эдуаре, рабочем районе на северо-востоке от центра. Работала в бутике любовника брата, в небольшом магазинчике под названием "Une Tranche de Vie", специализировавшемся на одежде "унисекс" и аксессуарах. "Ломтик жизни". Придумал это название ее брат, пекарь. Ирония ситуации подействовала на меня угнетающе.

Изабелла пропала в пятницу первого апреля. По словам брата, она была завсегдатаем ряда баров на Сен-Дени. Накануне исчезновения вернулась домой поздно. Он сказал, что услышал, как хлопнула дверь примерно в два ночи. Рано утром они с любовником ушли на работу. В час дня Изабеллу видел кто-то из соседей. К четырем она должна была появиться в бутике, но так и не появилась. Ее останки обнаружили возле Гран-Семинер девять недель спустя. Ей было двадцать три года.

Ламанш пришел ко мне в офис после обеда, чтобы узнать, закончила ли я работу с ее черепом.

– На нем было несколько трещин, – сказала я. – На восстановление ушло немало времени.

Я взяла череп с пробкового кольца.

– По голове жертву ударили по меньшей мере три раза. Вот этот удар был первым.

Я указала на небольшое блюдцеобразное углубление. От его центра к краям, подобно кольцам на мишени для стрельбы, отходили несколько кругообразных трещин.

– С первого раза расколоть череп преступнику не удалось, повредилась лишь наружная его поверхность. Он нанес повторный удар. Вот сюда.

Я указала на звездообразный рисунок линий, окружающий место пролома. Расходившиеся от него кривые круги и лучи переплетались подобно паутине.

– Этот удар был гораздо более сильным и вызвал обширный осколочный перелом. Череп раскололся.

На воссоздание этого черепа у меня действительно ушло немало времени. По краям трещин блестели узкие дорожки клея.

Ламанш напряженно смотрел то на мое лицо, то на череп. Его взгляд был настолько сосредоточенным, что, казалось, мог пробуравить в воздухе канал.

– Потом убийца ударил ее сюда.

Я провела пальцем по другой паутине, ветви которой, подходя к последнему кольцу первой, резко обрывались.

– Это был последний удар. Новые трещины не пересекают те, что образовались ранее.

– Qui.

Пьер всегда так себя ведет. Отсутствие с его стороны ответных реплик во время разговора вовсе не означает, что ему слова собеседника неинтересны или непонятны. Пьер Ламанш все слышит и все учитывает. И никогда не нуждается в повторных объяснениях. Если он отвечает сухо и односложно, то только для того, чтобы заставить тебя лучше сосредоточиться.

Я продолжила:

– Когда по черепу наносят удар, он ведет себя подобно воздушному шару: в первую долю секунды кость в месте приложения силы вдавливается вовнутрь, а с противоположной стороны выпячивается. То есть площадь повреждения не ограничивается лишь непосредственно участком нанесения удара. – Я взглянула на Пьера, желая убедиться в том, что он следит за ходом моей мысли. Он следил. – Череп устроен таким образом, что силы, вызванные неожиданным толчком, проходят по нему в определенных направлениях. Поэтому рисунок полома кости может быть примерно предугадан. – Я указала на лоб: – Если, к примеру, удар нанести в это место, повредятся глазные впадины или лицо. – Я провела рукой по задней части черепа, практически не касаясь его: – Если в это – образуются боковые трещины у черепного основания.

Ламанш кивнул.

– В данном случае мы имеем дело с двумя раздробленными ранами и одной вдавленной на правой теменной зоне. Несколько трещин начинаются на противоположной стороне черепа и направляются к ранениям в правой части. Из этого можно сделать вывод, что удары преступник наносил по голове жертвы сзади справа.

– Три удара, – произнес Ламанш.

– Три удара, – подтвердила я.

– От этого она умерла?

Он знал, что я отвечу.

– Возможно. Точно не знаю.

– Что-нибудь еще?

– Следов пулевых или ножевых ранений я не обнаружила. Обратила внимание на какие-то странные порезы на позвонках, но не понимаю их происхождения.

– Может, образовались при расчленении?

Я покачала головой:

– Меня смущает их месторасположение. – Я вернула череп на кольцо. – Расчленение было произведено очень аккуратно. Убийца не просто поотрубал конечности жертвы, а отделил их прямо в местах суставов. Помните, например, дела Гана и Валенсии?

Ламанш задумался, наклоняя голову сначала немного вправо, потом влево, как собака, реагирующая на шелест целлофана.

– Гана нашли примерно два года назад, – подсказала я. – Он был обернут покрывалами и перевязан лентами, ноги отделены и упакованы отдельно.

Тот случай напомнил мне о древних египтянах. Перед мумификацией они извлекали внутренности из тела умершего, чем-нибудь оборачивали их и клали вместе с трупом. Убийца Гана проделал то же самое с ногами своей жертвы.

– А, да. Я помню это дело, – сказал Ламанш.

– Тому парню убийца отрезал ноги ниже коленей. Так же обошлись и с Валенсией – его конечности были отделены на несколько дюймов либо выше, либо ниже сочленений.

Валенсию убили за чрезмерную жадность. Он был наркодельцом. Его тело поступило к нам в хоккейной сумке.

– В обоих этих случаях преступники поступили просто: отсекли конечности жертв в наиболее удобных местах. С Ганьон же все обстоит по-другому: расчленяя ее, убийца аккуратно разделил суставы. Взгляните.

Я показала Ламаншу схему. Для ее создания я использовала стандартный чертеж аутопсии с отметками в тех местах, в которых тело было разрезано. Одна линия на схеме пересекала горло. Другие рассекали плечевые, бедренные и коленные суставы.

– Голова отделена в районе шестого шейного позвонка. Руки – в плечевых, ноги – в бедренных, голени со ступнями – в коленных суставах.

Я взяла левую лопатку.

– Видите эти следы?

Ламанш изучающе осмотрел параллельные желобки на суставной поверхности.

Я отложила лопатку и взяла тазовую кость.

– Взгляните. Убийца попал прямо в вертлужную впадину.

Ламанш обследовал глубокое гнездо, в которое когда-то входила верхняя часть бедренной кости, и места срезов. Я молча убрала таз и подала ему бедро.

Он долго разглядывал и эту кость, потом медленно отложил ее на стол.

– Только с руками убийца не стал мучиться: отсек их прямо по кости. – Я показала Ламаншу плечевую кость.

– Странно.

– Да.

– Что более распространено? Первые два случая или этот?

– Первые. Обычно к расчленению прибегают, чтобы от тела было легче избавиться. Берут пилу и отпиливают конечности. Это наиболее легкий и быстрый способ. На разделение суставов, как в нашем случае, требуется гораздо больше времени.

– Гм... И что это означает?

Над этим вопросом я сама долго ломала голову.

– Не знаю.

Некоторое время мы оба молчали.

– Семья хочет получить тело для захоронения. Я постараюсь продержать его в лаборатории как можно дольше, – сказал Ламанш. – Позаботьтесь о том, чтобы у нас остались все необходимые снимки и записи на случай судебного разбирательства.

• Предыдущая
• 15/102
• Следующая