Охотники за орхидеями (худ. В. Юнк) - Флос Франтишек - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

Франтишек с благодарностью отказался от дара, объяснив, что экспедиция хорошо снабжена. При расставании он каждого оделил горстью соли, чем доставил индейцам огромную радость.

Наши путешественники очень обрадовались, когда на другой день добрались до индейской деревушки, приютившейся в ложбине. Несколько жителей выбежало им навстречу; это оказались низкорослые, тщедушные люди, робкие и услужливые. Они наперебой приглашали чужестранцев в свои хижины и несли им всевозможные угощения.

Земля вокруг деревни была тщательно обработана, и высокая кукуруза развевала на ветру широкие и длинные листья, словно приветствуя долгожданных гостей.

В просветах между хижинами копошились куры, (а на мягкой земле лениво развалились свиньи.

В хижинах не было никакой обстановки, кроме гамаков, служивших постелями взрослым; дети спали прямо на земле. Поскольку хижины оказались очень маленькими, путникам пришлось разделиться: здесь им не грозило ни малейшей опасности. Жители этих мест понятия не имеют о воровстве и нечестности.

Не успели наши друзья собраться в самой просторной хижине, как пришёл глава семьи, чтобы ещё раз приветствовать гостей и выслушать их распоряжения.

Хосе на сегодня освободился от хлопот по кухне — хозяйка уже жарила цыплят и пекла яйца. В котле кипела кукурузная каша, а двое мальчуганов лет десяти — двенадцати усердно подбрасывали хворост в огонь.

Мальчики, как и вообще индейские дети, были голы и босы, зато на хозяине красовались добротная шерстяная рубашка и штаны. Он был даже обут — обувью ему служили куски мягкой воловьей кожи, привязанные ремнями к щиколоткам. Наряд хозяйки составляла не только рубашка, но и чистая юбка в голубую полоску. Дочь их, хрупкая девушка лет двадцати, надела красную юбку, а в волосы цвета воронова крыла вплела яркие цветные ленты.

После обильного ужина началась беседа. Один за другим в хижину неслышно входили соседи, и вскоре все деревенские, рассевшись кружком на земле, внимали рассказам гостей.

Странно и непривычно было то, что здесь ко всем пришельцам обращались одинаково: «дон Хосе». Это очень обидело чернокожего повара экспедиции. Где это видано? Ведь только ему, Хосе, принадлежит такое красивое, звучное имя. Негр был безутешен. Тщетно Франтишек объяснял ему, что у здешних обитателей такая привычка, что они каждого иностранца величают «дон Хосе», а каждую иностранку «донья Мария». Чёрный Хосе не желал признавать глупых привычек и раскричался:

— Не Хосе! Дон Франсиско, дон Вацлаво, дон Енико, только я дон Хосе!

Индейцам было любопытно узнать, что ищут белые. Поняв, что иностранцы собирают растения, они тотчас предложили свою помощь.

— Да-да, такие цветы растут здесь, — говорили они наперебой. — Дорогим гостям повезло, и чем дольше они останутся, тем будет лучше.

Вечером белые даже приняли участие в общей молитве и тем снискали доверие этих простодушных людей.

Кстати сказать, церковь и здесь облагает верующих огромными налогами. Им приходится усердно трудиться изо дня в день, чтобы оставить толику и для себя.

До озера Петен оставался день пути, и Франтишек предпринял вылазку в южном направлении, надеясь, что, когда они повернут на восток, к Гондурасу, перед ними откроется озеро.

Дни бежали незаметно и весело. В деревне нашлось столько добровольных помощников, что охотники уже начали лениться.

Ящики исподволь наполнялись, и Франтишек удовлетворённо потирал руки.

Еник на какое-то время забыл о джунглях. Он обследовал деревню и всякий раз находил что-нибудь примечательное. Часами он простаивал около местного гончара, который изготовлял глиняную посуду. Мальчик не мог надивиться ловкости женщин, которые быстро и проворно плели гамаки из волокон алоэ, шляпы из ситника и из сухих волокнистых корешков. Еник никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами, что превосходная ткань, называемая ребосо, — дело тонких рук девушки-туземки. Ведь это скорее паутинка, а не материя! Один Франтишек мог по достоинству оценить столь искусную работу и предложил за неё 5 фунтов, но молодая индианка с милой улыбкой отказалась от платы и, прежде чем Франтишек успел опомниться, протянула ему красивый платочек.

— Это — дону Хосе, — просто сказала она.

Обычай требовал, чтобы «дон Хосе» тоже одарил девушку, и Франтишек долго ломал голову, чем именно. Наконец он разложил перед девушкой все свои богатства и просил выбрать, что понравится. Она взяла книгу с яркими картинками, на которых были нарисованы цветы. Эта девушка, круглый год живущая среди гордой и пышной природы Центральной Америки, где от изобилия живых цветов голова идёт кругом, выбрала себе мёртвые, печатные изображения цветов скудной Европы!

Франтишек предвидел, что во время путешествия им понадобятся для обмена различные безделушки, поэтому ещё в Лондоне он запасся бусами, лентами, блестящими побрякушками, серьгами и прочим дешёвым и ярким товаром. Сейчас он предложил девушке горсточку этих дешёвых украшений, но та с трогательной робостью отказалась от такого богатства. По её представлениям, этот дар стоил раз в десять дороже её платка.

Франтишек, оставшись один, принялся разглядывать платочек юной индианки. «Такие прозрачные, кружевные накидки носят испанские дамы, прикрепляя их к волосам высокими гребнями, — припомнил он. — Отвезу-ка я этот сувенир кому-нибудь в Европу…»

Еник выбрал Терезке круглую шляпу-панаму; он надеялся, что лондонская модистка придаст шляпе элегантный вид, украсив её пером и цветами. Франтишек, улыбаясь, одобрил его покупку.

Четырнадцать дней промелькнули незаметно, и, когда дядюшка приказал готовиться к отходу, все очень огорчились. Хозяин хижины решительно отказался принять плату, и начальник экспедиции вынужден был рассчитываться с его женой. Почти силой заставил он хозяйку принять подарки. На следующий день караван покинул гостеприимную деревеньку.

Еник и Диего шли во главе отряда. Впереди, шагах в пятнадцати, бежала Льготка, а за ней тянулась ватага голых ребятишек. Дети галдели, горланили, бегали и прыгали взапуски. Весёлое это было шествие!

К озеру экспедиция подошла поздно вечером. Путешественники сильно утомились за день и не замечали ничего вокруг. Они улеглись около костра, там же, где поставили мулов, и мгновенно уснули.

Льготка чутко дремала у ног Еника. Когда со стороны озера раздался тихий звон, она вздрогнула, медленно подняла голову и жалобно завыла.

Впервые в жизни слышала собака эти звуки. Да, с озера нёсся звон; там, над водой, метались огни, и чьи-то отражения, словно длинные светящиеся полосы, тянулись куда-то в таинственные глубины вод. Но всё это осталось скрытым от утомлённых путников, объятых крепким сном.

Утром Франтишек объявил:

— Здесь мы отдохнём два дня. Осмотрим озеро и окрестности. После такого напряжения не грех поразвлечься, да и увидеть что-нибудь новенькое.

— Новенькое? Здесь? — зевая, переспросил Вацлав. Он всё ещё не мог разогнать одолевавшую его дремоту.

— Конечно, здесь, — подтвердил Франтишек. — Я прочитал свои записи о Петене и вспомнил, что на озере множество островков. На самом большом из них стоит городок под названием Флорес; там мы и побываем сегодня.

— Ура, город в пустыне! — радостно закричал Еник. — Я уж и забыл, когда в последний раз видел площади, дома, церкви, гостиницы, магазины…

— Скорее всего, этот город тебя разочарует, — мягко возразил Франтишек. — Боюсь, что Флорес не блещет роскошью. Но ведь и в чешской деревне Льготке тоже всего-навсего одна площадь.

— Да, но Льготка — не город, она просто деревня, — не сдавался Еник.

— Ну что же, а здесь и деревня вроде Льготки пышно именуется городом. Впрочем, всё это мы сами увидим ещё сегодня. А сейчас нужно отыскать что-нибудь похожее на пристань, а поэтому лучше всего идти вдоль берега — авось набредём. Итак, подъём! В дорогу, друзья!

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая