Кривой дом (сборник) - Кристи Агата - Страница 54

• Предыдущая
• 54/101
• Следующая

У входной двери стояла Софья.

— Как вас долго не было,—сказала она сухо.— Вам звонили из Лондона. Отец ждет вас,

— В Скотланд-Ярде?

— Да.

— Интересно, зачем я им понадобился. Они не сказали?

Софья покачала головой. В ее глазах я прочел беспокойство.

Я привлек ее к себе.

— Не беспокойтесь, дорогая, я скоро вернусь.

В кабинете отца обстановка была напряженной. Мой Старик сидел за столом. Инспектор Тавернер стоял у окна. В кресле для посетителей — мистер Гейтсхилл, очень возбужденный.

— ...просто поразительное недоверие! — услышал я конец фразы.

— Конечно, конечно,— сказал отец примирительным гоном.— Хэлло, Чарльз, как ты долго ехал! Произошло неожиданное событие!

— Беспрецедентное! — воскликнул мистер Гейтсхилл. Он был потрясен до глубины души.

— Сегодня утром,— продолжал отец,— мистер Гейтсхилл получил письмо от мистера Агродополуса, владельца ресторана «Дельфы». В молодости Леонидас оказал ему большую услугу, и мистер Агродополус был ему беспредельно предан. Как оказалось, Леонидас очень ему доверял.

— Я бы никогда не поверил, что Леонидас так скрытен и недоверчив,—перебил Гейтсхилл.— Конечно, он был в преклонном возрасте...

— Сказалась национальность. Понимаете, Гейтсхилл, когда человек стареет, он больше думает о молодости и о друзьях тех лет,

— Но я вел дела Леонидаса свыше сорока лет. Если быть точным, сорок три года и шесть месяцев.

— Что случилось? — спросил я.

Мистер Гейтсхилл открыл рот, но отец опередил его.

— Мистер Агродополус сообщил в своем письме, что он выполняет инструкции, полученные им от мистера Леонидаса.

Около года тому назад Леонидас передал ему запечатанный конверт с просьбой переслать это мистеру Гейтсхиллу сразу после его смерти. В том случае, если Агродополус умрет раньше, его сын, крестник Леонидаса, должен был выполнить это поручение. Мистер Агродополус извиняется за задержку. Он был очень болен и только вчера узнал о смерти своего друга.

— Все это в высшей степени непрофессионально,— пробормотал мистер Гейтсхилл.

— Когда мистер Гейтсхилл вскрыл конверт и ознакомился с содержанием письма, он решил, что его долг...

— При данных обстоятельствах,— вставил Гейтсхилл.

—  ...показать нам письмо. К письму было приложено завещание, составленное по всей форме.

— Итак, наконец-то обнаружилось завещание?

Мистер Гейтсхилл стал багровым.

— Это не то завещание, которое я писал по просьбе мистера Леонидаса. Это завещание, написанное его собственной рукой, что чрезвычайно опасно для неспециалиста. Видимо, он сделал это сознательно, чтобы оставить меня в дураках.

Тавернер попытался пролить бальзам на уязвленное самолюбие адвоката.

— Он был очень стар,— заметил он,—В таком возрасте люди становятся эксцентричными.

— Мистер Гейтсхилл по телефону познакомил нас с главным пунктом завещания. Я попросил его зайти к нам и захватить с собой оба документа, а также позвонил тебе, Чарльз,— пояснил отец.

Я не совсем понимал, зачем надо было вызывать меня. Поведение отца и Тавернера показалось мне странным и необычным. В свое время я бы узнал об этом завещании, и, в конце концов, какое мне дело, как распорядился старый Леонидас своими деньгами.

Отец пристально смотрел на меня, Тавернер старательно избегал моего взгляда. Я вопросительно взглянул на Гейтсхилла,

— Это не мое дело,— начал я,— но...

— Завещательное распоряжение мистера Леонидаса не является секретным. Я счел своим долгом изложить факты полицейским властям и получил от них соответствующие указания. Насколько я понимаю, между вами и Софьей Леонидас существует, скажем, взаимное понимание.

— Я хочу жениться на ней, но при существующих обстоятельствах она не дает на это согласия.

— И правильно делает.

Я не мог с ним согласиться, но сейчас было не время спорить.

— Поэтому завещанию,— продолжал мистер Гейтсхилл,— датированному 29-м ноября прошлого года, мистер Леонидас оставил своей жене сто тысяч фунтов. Все остальное имущество переходит к его внучке, Софье Катерине Леонидас.

Я чуть не задохнулся. Меньше всего на свете я ожидал этого.

— Все Софье? Чрезвычайно странно. Но почему же?

— Он очень ясно изложил причины в сопроводительном письме,— сказал отец.— Вы не возражаете, мистер Гейтсхилл, если Чарльз прочтет его?

— Я в ваших руках,— холодно ответил Гейтсхилл,— Это письмо в какой-то мере объясняет странное поведение мистера Леонидаса.

Отец протянул мне письмо.

«Дорогой Гейтсхилл!

Вы будете удивлены, получив это письмо, и, по всей вероятности, оскорблены. Но у меня есть особые причины для нижеизложенного. Во всякой семье (я заметил это еще в детстве и запомнил навсегда) имеется одна сильная личность, которой приходится брать на себя ответственность за всех остальных. В моей семье таким человеком был я. Я приехал в Лондон, устроился, содержал мать и ее престарелых родителей, вызволил из тюрьмы брата, помог сестре освободиться от неудачного замужества и так далее. Бог дал мне долгую жизнь, и я мог позаботиться о своих детях и внуках. Многих унесла смерть, остальные, к моей большой радости, находятся при мне. Когда меня не станет, бремя, которое нес я, должен взять на себя кто-то другой. Сначала я думал разделить мое состояние между всеми близкими, но потом передумал. Кто-то один должен стать моим наследником и взять на себя ответственность за всю семью. Я не считаю, что мои сыновья подходят для этого. Мой любимый сын Роджер не обладает деловыми качествами, и, хотя у него прекрасный характер, он слишком порывист, чтобы принимать правильные решения. Мой второй сын Филипп настолько не уверен в себе, что способен только на то, чтобы удалиться от практических дел. Юстас, мой внук, очень молод, и я не думаю, что он обладает нужными для этого качествами. Он слишком легко поддается чужому влиянию. Только моя внучка Софья обладает здравым смыслом, она умна, смела и великодушна. Ей я вверяю благополучие семьи и заботу о моей доброй невестке—Эдит де Хэвиленд, которой я бесконечно благодарен за ее долголетнюю привязанность.

Теперь, я надеюсь, вам понятно, почему я завещаю все свое состояние Софье. Мне гораздо труднее объяснить вам., старый друг, почему я прибегнул к обману. Мне хотелось избежать обид и осуждения, а так как сыновья были обеспечены мною раньше, не думаю, что это завещание поставит их в унизительное положение. Чтобы избежать лишних разговоров, я попросил вас составить для меня текст завещания. Я положил его на стол, закрыл верхнюю часть промокательной бумагой и попросил позвать слуг. Когда они пришли, я немного передвинул промокательную бумагу, открывая тем самым конец какого-то документа, подписал свое имя и попросил подписать их.

Едва ли нужно объяснять то, что мы подписали завещание, приложенное к этому письму, а не составленное вами и прочитанное мною вслух.

Я не могу надеяться, что вы поймете причины, побудившие меня поступить именно так. Я просто прошу вас простить мне этот маленький обман. Все очень старые люди любят иметь свои секреты.

Благодарю вас, дорогой друг, за вашу преданность. Передайте Софье, что я очень любил ее и просил позаботиться о семье.

 Искренне ваш Аристид Леонидас.»

Я прочел это замечательное письмо с глубоким интересом.

— Невероятно!

— В высшей степени невероятно,— подтвердил мистер Гейтсхилл, вставая,—Я повторяю, что мой старый друг мистер Леонидас должен был довериться мне,— добавил он с обидой.

— Нет, Гейтсхилл,—сказал отец,— он не мог так поступить. Он был прирожденный обманщик, Ему нравилось, если так можно выразиться, поступать криво.

Гейтсхилл вышел. Он был оскорблен в своем профессиональном достоинстве.

— Это здорово потрясло его,—заметил Тавернер.— Очень почтенная, уважаемая фирма. Когда старый Леонидас хотел провернуть сомнительную сделку, он обращался к другим. Да, он определенно был обманщик.

• Предыдущая
• 54/101
• Следующая