Собрание сочинений в 12 т. Т. 3 - Верн Жюль Габриэль - Страница 13

• Предыдущая
• 13/142
• Следующая

«Дункан», быстро закончив погрузку угля, покинул эти унылые места и, взяв курс на запад, попал в течение, проходившее близ берегов Бразилии, а 7 сентября при сильном северном ветре пересек экватор и вступил в Южное полушарие.

Итак, переход совершался благополучно. Все верили в успех экспедиции. Количество шансов найти капитана Гранта, казалось, с каждым днем возрастало. Одним из наиболее уверенных в успехе экспедиции был капитан «Дункана». Объяснялось это главным образом его горячим желанием видеть мисс Мери спокойной и счастливой. Он сильно был увлечен молодой девушкой и столь неумело скрывал свои чувства, что все, кроме него и Мери Грант, заметили это. Что касается ученого-географа, тот был самым счастливым человеком во всем Южном полушарии. Он по целым дням изучал географические карты, разложенные на столе в кают-компании, что являлось причиной ежедневных стычек с мистером Олбинетом, которому он мешал накрывать на стол. В этих спорах все были на стороне Паганеля, за исключением майора, который относился к географии с присущим ему равнодушием, особенно в часы обеда. Кроме того, натолкнувшись среди судового груза на ящики с разнообразными книгами, принадлежавшими помощнику капитана, и заметив среди них несколько томиков на испанском языке, Паганель решил изучить язык Сервантеса. Этим языком никто на яхте не владел. Знание испанского языка должно было облегчить географу изучение чилийского побережья. Благодаря способностям полиглота Паганель надеялся свободно говорить на этом новом для него языке еще до времени прихода яхты в Консепсьон, а пока он с ожесточением изучал испанский язык и беспрестанно бормотал про себя какие-то непонятные слова.

В свободное время он умудрялся заниматься с Робертом, рассказывая ему историю материка, к которому так быстро приближался «Дункан».

10 сентября яхта находилась под 5°37' широты и 31°15' долготы. Гленарван узнал некую историческую подробность, которая, повидимому, не была известна большинству даже более образованных людей. Паганель излагал им историю Америки, и, рассказывая о великих мореплавателях, по пути которых теперь следовал «Дункан», он воскресил образ Христофора Колумба, утверждая, будто великий генуэзец умер, так и не подозревая, что открыл Новый Свет.

Слушатели громко запротестовали, но Паганель настаивал на своем.

- Это вполне достоверно, - говорил он. - Я отнюдь, не хочу умалять славы Колумба, но факт неоспорим. В конце пятнадцатого века помыслы людей были направлены к одной цели: облегчить сношения с Азией и западными путями выйти к востоку. Одним словом, стремились найти кратчайший путь в «страну пряностей». Вот какую задачу пытался разрешить Колумб. Он предпринял четыре путешествия, подходил к Америке у берегов о. Каймана, Гондураса, Москитного берега, Никарагуа, Верагуа, Коста-Рики и Панамы, но полагал, что эти земли принадлежат Японии и Китаю. Он умер, так и не заподозрив существования огромного материка, который, увы, даже не унаследовал его имени.

- Я готов поверить вам, дорогой Паганель, - отозвался Гленарван. - Тем не менее меня удивляет, и я прошу вас объяснить мне, какие мореплаватели приписали честь открытия Америки Колумбу?

- Его преемники: Охеда, который сопровождал его в путешествиях, Винсенте Пинсон, Америго Веспуччи, Мендоса, Бастидас, Кабраль, Солис, Бальбоа. Все они прошли вдоль восточных берегов Америки, отмечая на карте границы; триста шестьдесят лет тому назад их несло на юг то же самое течение, которое ныне несет и нас. Представьте себе, друзья мои, ведь мы пересекли экватор именно в том месте, где пересек его Пинсон в последний год пятнадцатого века, а теперь мы приближаемся к восьмому градусу южной широты, под которым Пинсон пристал когда-то у берегов Бразилии. Годом позже португалец Кабраль спустился еще южнее, до порта Сегуро. Затем мореплаватель Веспуччи во время своей третьей экспедиции, в тысяча пятьсот втором году, продвинулся еще южнее. В тысяча пятьсот восьмом году Винсенте Пинсон и Солис объединились для совместного исследования американских берегов, а в тысяча пятьсот четырнадцатом году Солис открыл устье реки Ла-Плата, где был растерзан туземцами, и честь первым обогнуть новый материк выпала на долю Магеллана. Этот великий мореплаватель в тысяча пятьсот девятнадцатом году проплыл с пятью судами вдоль берегов Патагонии, открыл порт Десеадо, порт Сан-Хулиан, где надолго задержался, открыл под пятьдесят вторым градусом широты пролив «Онз-Миль Вьерж», названный впоследствии его именем, и двадцать восьмого ноября тысяча пятьсот двадцатого года Магеллан вышел в Тихий океан. О! какой восторг он должен был испытать и как сильно забилось его сердце, когда он обнаружил на горизонте искрящееся под лучами солнца неизвестное море!

- Как бы мне хотелось быть на его месте! - воскликнул Роберт, воодушевленный словами географа.

- И мне бы тоже, мой мальчик, и я не пропустил бы подобного случая, родись я триста лет тому назад.

- Что было бы печально для нас, господин Паганель, - заметила леди Элен, - ибо вы не сидели бы сейчас с нами на палубе «Дункана» и мы не услышали бы того, что вы нам сейчас рассказали.

- Не я, так другой рассказал бы вам об этом, сударыня, и добавил бы, что западный берег Америки был исследован братьями Писарро. Эти отважные искатели приключений были великими основателями городов: Куско, Кито, Лима, Сант-Яго, Вилья-Рика, Вальпараисо и Консепсьон, куда плывет «Дункан». Одновременно с открытиями братьев Писарро совпали открытия Магеллана, и очертания американских берегов, к большому удовлетворению ученых Старого Света, были занесены на карту.

- А я стремился бы еще к новым открытиям, - заявил Роберт.

- А зачем? - спросила Мери, глядя на юного брата, увлеченного рассказом Паганеля.

- В самом деле, мой мальчик, зачем? - с ободряющей улыбкой спросил лорд Гленарван.

- А затем, что мне интересно узнать, не скрывается ли еще что-либо за Магеллановым проливом.

- Браво, друг мой! - воскликнул Паганель. - И я попытался бы узнать, простирается ли материк до Южного полюса, или там открытое море, как предполагал ваш соотечественник Дрейк. Не сомневаюсь, что если бы Роберт Грант и Жак Паганель жили в семнадцатом веке, то они отправились бы вслед за двумя очень любознательными голландцами Схоутеном и Лемером, стремясь, как они, отгадать эту географическую загадку.

- Это были ученые? - спросила леди Элен.

- Нет, просто отважные купцы, которых мало интересовала научная сторона открытий. В ту пору существовала голландская Ост-Индская компания, которой принадлежало исключительное право провозить товары через Магелланов пролив. А так как в то время, кроме этого пролива, иного пути в Азию не знали, то привилегия Ост-Индской компании являлась захватнической. Несколько купцов решили бороться с этой монополией, пытаясь открыть другой пролив. К числу таковых принадлежал некий Исаак Лемер, человек умный и образованный. Он снарядил на свои средства экспедицию, которую возглавил его племянник Яков Лемер и Схоутен, опытный моряк, родом из Горно. Эти отважные мореплаватели пустились в путь в июне тысяча шестьсот пятнадцатого года, почти сто лет спустя после Магеллана. Они открыли новый про» лив между островом Эстадос и Огненной Землей, названный проливом Лемера, а двенадцатого февраля тысяча шестьсот шестнадцатого года они обогнули прославленный мыс Горн, который с большим основанием, чем его собрат, мыс Доброй Надежды, имел бы право называться мысом Бурь.

- Как бы я хотел быть там! - воскликнул Роберт.

- Да, ты прав, мой мальчик, ибо это подлинная радость! - воодушевленно воскликнул Паганель. - Существует ли большее удовлетворение, большее счастье, чем то, которое испытывает мореплаватель, наносящий на судовую карту свои открытия. Перед его глазами возникают новые земли, остров за островом, мыс за мысом, они словно всплывают из недр морских! Сначала контуры этих земель смутны, изломаны, прерывисты: вот тут - уединенный лагерь, а там - отдаленная бухта, а еще дальше - затерянный в безграничном просторе залив. Но постепенно открытия дополняют друг друга, линии уточняются, пробелы на картах уступают место штрихам, очертания бухт врезаются в сушу, мысы увенчивают исследованные берега, и вот, наконец, новый материк во всем своем великолепии с его озерами, его реками, его потоками, его горами, его долинами и его равнинами и деревнями, городами и столицами возникает на глобусе. Ах, друзья мои! открывать неведомые земли, это - творить, это - переживать волнения и неожиданности! Но ныне этот источник почти исчерпан: все известно, все исследовано, все новые берега и материки занесены на карту, и нам, теперешним географам, больше нечего делать.

• Предыдущая
• 13/142
• Следующая