Гордая бедная княжна - Картленд Барбара - Страница 20

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая

Они прошлись еще несколько минут, и герцог сказал:

– Я решил, что, когда посещу Каир, попытаюсь найти эксперта в этой области, чтобы в будущем, как и лорд Карнарвон, финансировать археологическую экспедицию.

Слова герцога вызвали в князе азартное волнение.

– Я очень хорошо знаю, ваше высочество, – продолжал он после паузы. – Вы знаток древностей, поскольку видел, какие сокровища были собраны в вашем дворце в Санкт-Петербурге. Меня интересует не только поиск сокровищ, но и приобретение древних ценностей, многие из которых тайно вывозятся сейчас из Египта и в ряде случаев попадают в Америку.

– Не думаете ли вы, – спросил князь, – что я мог бы заняться этим делом для вас?

– Если бы заинтересовались этим, – ответил герцог. – Я не могу представить себе человека более квалифицированного, чем вы, который не попадется на подделку.

– – Думаю, нет необходимости говорить, – сказал князь тихим голосом, – что это означало бы для меня.

– В Греции и на греческих островах можно еще купить статуи, вазы и древние урны, так что вам не надо будет ограничивать свою деятельность только Египтом.

Князь молчал, потрясенный предстоящей перспективой. Он Сказал:

– Поклянитесь мне, что вы хотите не просто придумать для меня работу, а и на самом деле собирались найти себе компаньона, который представлял бы ваши интересы.

– Я готов поклясться на Библии, если надо, – отвечал герцог. – У меня действительно были планы на этот счет, если бы я не нашел эксперта в Каире, то вернулся бы домой.

В таком случае я, несомненно, лишился бы возможности приобрести огромное количество сокровищ, о которых так мечтаю.

– Даже не знаю, как и благодарить вас… – начал было князь.

– И не пытайтесь, пожалуйста, – сказал герцог. – Вы легко выразите свою благодарность тем, что будете препятствовать грабителям разорять гробницы и уничтожать тем самым исторические ценности.

– Можете быть уверены, что я не упущу ни одну истинную ценность, – с улыбкой сказал князь.

Завершив прогулку, они спустились в каюту герцога, и он написал письмо в свой банк в Каире, в котором распоряжался выдавать князю приличную сумму в качестве ежегодного жалованья, а также оплачивать все его счета, которые он представит в банк.

По такому соглашению легко было бы обманывать герцога, однако он знал, что князь Иван, как и княжна, слишком горд и будет действовать с исключительной честностью, которая показалась бы нелепой многим современным дельцам.

Когда герцог закончил письмо, князь, глубоко вздохнув, сказал:

– Я не могу поверить, что туча отчаяния, преследовавшая меня в течение семи лет, развеялась в одночасье.

– Забудьте об этом! – сказал герцог так же, как говорил до этого Милице.

Чтобы сменить тему разговора, герцог спросил:

– А что князь Александр? Все еще хочет вступить в Иностранный легион?

– Он ждет этого с нетерпением, – ответил князь, – и, знаете, он просто создан для такой службы, к тому же она улучшит и укрепит его характер.

Видя, что герцог соглашается с ним, он продолжил:

– Да у него нет иного выбора. Попытаться жениться на богатой женщине? Но Александру трудно было бы сейчас войти в общество, ведь у него ничего нет, разве что одна одежда, да и ту одолжили, Герцог молчал, и князь закончил:

– Меня только беспокоит, что Иностранный легион может не принять его.

– Это исключено, – ответил герцог.

– Почему?

– Потому что я знаком с их командующим. Мы воевали вместе в пустыне, когда он был еще в младшем чине, и он – француз, который вызывает у меня величайшее восхищение.

– И вы рекомендуете ему Александра?

– Обязательно, – ответил герцог, – у князя не будет трудностей со вступлением в Иностранный легион, о нем позаботятся и в дальнейшем.

Князь облегченно вздохнул.

– Я просто не пойму, – сказал он прочувствованно, – как я мог с самого начала сомневаться в вашем великодушии и вообразить, что вы не поможете нам, если не принудить вас.

– Вы вне опасности, и это самое главное.

Герцог задумался, стараясь представить, что было бы, если бы князь с самого начала поступил как обычно и сам пришел бы на яхту. Понял бы он тогда всю тяжесть положения русских аристократов?

Прежняя их жизнь во всем была, что называется, розарием до начала войны, а затем и революции, изменившей все за одну ночь.

Он постоянно спрашивал себя, что было бы с ним, если б ему выпала столь нелегкая участь?

Герцог был убежден, что если б он и Гарри проявили мужество, то Долли вела бы себя совсем не так, как Милица.

Он все же чувствовал себя уязвленным и был разочарован тем, что, несмотря на все его увещевания, княжна продолжала относиться к нему недоверчиво и недружелюбно, словно не могла простить, что он англичанин.

Князь тоже думал о Милице, когда сказал герцогу:

– В Англии теперь должно быть много русских беженцев, и если, вернувшись туда, вы будете общаться с ними, то я уверен, Милица захочет жить с ними.

– Я думал об этом, – ответил герцог, – как я и обещал, я позабочусь и о Великом князе, и о княжне.

– Может быть, вы сможете найти ей мужа, – рассуждал князь. – Если она оденется как следует, то будет привлекательной.

– Я уверен в этом.

– Она никогда не была в обществе мужчин, не считая меня и Александра, – продолжал князь, – и не умеет прельщать мужчин, но, по-моему, это приходит к женщине само собой, если представится подходящий случай.

– Наверное, – согласился герцог. – Но у меня небольшой опыт общения с молодыми девушками.

Князь усмехнулся:

– У меня тоже! Женщины, привлекавшие меня в прошлом, были утонченными красавицами, столь же блистательными, как драгоценные украшения на них.

Он восторженно развел руками и сказал:

– Помните, какими изящными и изысканными были женщины на последнем балу, на котором вы были в Зимнем дворце?

– Я никогда не забуду этого.

– – Я был страшно влюблен в одну прелестную женщину, ее муж, к счастью, находился в то время далеко, на армейских маневрах. Мы танцевали, а потом я проводил ее домой, и, пожалуй, за всю мою жизнь я не был так счастлив, как в ту ночь.

Он вздохнул:

– Я думал о ней, когда ночевал на сеновале или пробирался по деревням в сумерках. Хотел бы я знать, где она теперь?

Герцог Подумал, что, возможно, ее нет уже в живых, но промолчал и лишь ответил:

– Может, когда-нибудь вы еще встретитесь. Многие русские спаслись, и я уверен, что в Каире тоже есть русская община, как в Лондоне и Париже.

Князь покачал головой:

– Что проку искать, как вы говорите, иголку в стоге сена? Воспоминания не стоит бередить, не хотелось бы пережить разочарование.

– Увы, такое случается нередко, – заметил герцог.

– Да, такова жизнь, – согласился князь.

Желая перевести разговор, он сказал:

– Я очень рад и чрезвычайно благодарен, что вы позаботитесь о Милице. Ей еще не довелось разочаровываться в любви, хотя и немало пришлось пережить.

– Что ж, вовсе не обязательно через это пройти, – с некоторой беспечностью произнес герцог.

Князь же озабоченно нахмурился.

– Милица еще молода, – сказал он, – может быть, вы не знаете, но на Востоке верят в круг новых перевоплощений человека. И она как раз одна из тех, кто уже пережил несколько рождений.

Герцог был поражен, ведь он и сам в это верил, но никогда не высказывался.

– Я изучал буддизм, – ответил он, – и нашел эту религию довольно интересной, особенно теорию перевоплощений.

– Иначе нельзя объяснить тот факт, что порой люди, встретившиеся нам впервые, кажутся такими знакомыми, то есть когда-то бывшими уже нашей частью.

Герцог внимательно его слушал, и он продолжил:

– Как же тогда понять необычайную талантливость детей, которые, едва усвоив азбуку, уже могут, подобно Моцарту, сочинить в шестилетнем возрасте концерт для фортепьяно?

– Когда я был в Индии, – сказал герцог, – теория перерождений показалась мне неоспоримой. Но когда я возвратился в более земной мир Англии, то начал сомневаться в собственном же легковерии.

• Предыдущая
• 20/31
• Следующая