Смотри, как они умирают - Макбейн Эд - Страница 23

• Предыдущая
• 23/35
• Следующая

Обе они смотрели на толстяка Фредерика Блока.

Бывают случаи, когда неплохо бы иметь с собой кинокамеру со стереофоническим звуком. А еще лучше огромный, широкий экран, такой, чтобы охватывал весь мир и на нем было видно все, что происходит в каждом уголке земного шара. Пишущему человеку известно — недостаточно сказать, что тут случилось то-то, а там — то-то. Досконально описать то, что происходит где-то, практически невозможно, всегда что-нибудь да упустишь. Улица города не страница книги. Улица города — это место, переполненное жизнью, которую очень сложно заключить в рамки одного или даже нескольких предложений. Все то, что взбудоражило эту улицу в обычный жаркий июльский день, происходило почти одновременно, независимо друг от друга, и между тем все события были так или иначе взаимосвязаны, каждое плавно перетекало в другое, и создавалось впечатление постоянного движения. Как будто бы на экране шириной в целый квартал.

Куч стоял на ступеньках соседнего с церковью здания.

Чайна спустилась по лестнице и вышла на залитую солнцем улицу.

Человек, торгующий мороженым, вступил на улицу с противоположного конца.

Марджи и Мари, две проститутки, приближались к Фредерику Блоку.

Джефф Талбот поглядел на часы на стене и вышел из кафе.

Полицейские бежали к двери слева от «Ла Галлины».

Все это произошло одновременно в течение одной минуты, времени незначительного для неустанно глядящего ока пространства. Все это случилось…

Куч стоял на ступеньках вот уже десять минут, наблюдая, как из церкви выходят люди, щурясь от яркого солнечного света после полумрака храма. Он взглянул на наручные часы, потом некоторое время внимательно смотрел на тех, кто выходил чуть позже основной массы. Он не сомневался, что Альфредо Гомес этим утром носа не высовывал из своей квартиры. Однако он все же подождал еще несколько минут, прежде чем оставить свой наблюдательный пост, просто чтобы убедиться окончательно.

Кожей живота он отчетливо ощущал холодный металл пистолетов, которые забрал у Чико и Эстебана. Оружие вселяло чувство очень сильного и почти всемогущего. А еще он решил, что его независимая разведка — действие очень своевременное и их предводитель это оценит. Он подождет еще немного, а потом вернется к Зипу с оружием и с докладом о местонахождении Альфи. Зипу это понравится. Он будет доволен. А то, что достать Альфи у него дома, а не на ступеньках церкви, будет не так драматично, Куча не волновало. Главное — прочистить мозги этому маленькому ублюдку.

Куч думал об этом на протяжении целой недели, с тех самых пор, как Зип рассказал о своем намерении. Временами, когда Куч размышлял об этом, ему было трудно усидеть на месте.

Когда он представлял то, что они собираются совершить, у него возникало два противоречивых чувства. Во-первых, его будоражило само понятие «убийство». Мысль о нем пронзала его радостным трепетом. Много раз он фантазировал, как спускает курок, представлял Альфи рухнувшим на ступени церкви, ему было любопытно, что чувствует человек, убивая другого человека. Он убеждал себя в том, что Альфи заслуживает смерти. Он ведь путался с Чайной.

Вторая мысль возбуждала его не меньше, чем первая. Сто раз, а то и больше Куч представлял в течение недели, как Альфи пристает к Чайне. Ему было любопытно, что же делал с нею Альфи, и каждый раз воображение услужливо рисовало ему все новые и новые картины. Альфи нежно дотрагивается до пышной груди Чайны. Альфи расстегивает блузку Чайны. Альфи запускает обе руки Чайне под юбку. Альфи…

Его разыгравшееся воображение не давало ему покоя. По ночам, лежа в одиночестве в постели, он думал о Чайне и Альфи, а потом утыкался лицом в подушку с одной мыслью: «Сукин сын должен за все ответить».

Он был в этом твердо убежден.

Альфредо Гомеса нужно прикончить.

Стоя на крыльце здания, он смотрел, как из церкви выходят припозднившиеся люди, и снова подумал об Альфи и Чайне. Закусив губу, он твердо решил безжалостно пристрелить ненавистного ублюдка.

Чайна спустилась по лестнице и вышла на залитую солнцем улицу.

В церкви было темно, и внезапный яркий свет ослепил девушку. Она знала, что до встречи с моряком у нее есть еще несколько минут, ей не хотелось приходить раньше времени или выглядеть сильно жаждущей этого свидания, и все же она почти потеряла контроль над собой и едва не бросилась бежать. Его зовут Джефф. Джефф, Джефф, Джефф — эхом отдавалось у нее в голове, сердце ее бешено колотилось от волнения, и она вдруг осознала, что судорожно сжимает в руках сумочку.

— Привет, Чайна.

Она моргнула и повернулась на голос, прикрыв глаза от солнца ладошкой.

— А-а, привет, Куч, — ответила она, улыбнулась и хотела было обойти его, но он загородил ей дорогу.

— Я только что думал о тебе, — сообщил Куч.

— Да? — Чайна взглянула на часы. — Куч, у меня сейчас совсем нет времени на разговоры. Я должна…

— И о том, что мы собираемся сегодня сделать.

— Что? Я не пони…

— Альфи? — улыбнувшись, спросил Куч.

— Альфи? — изумленно переспросила она. — Альфредо, ты имеешь в виду? Альфредо Гомес?

— Ага, — закивал Куч.

— И что с ним?

Она снова бросила взгляд на минутную стрелку. Ей надо поторапливаться. Улица перекрыта полицией, так что ей придется идти в обход через авеню, а времени в обрез.

— Мы достанем его, — продолжал Куч, — за то, что он сделал с тобой.

— Что? — еще больше изумилась она.

— Альфи, — повторил он.

— Да, но что… что Альфи? — Она пристально смотрела ему в лицо, недоумевая, правильно ли она расслышала и поняла то, что он сказал.

— За то, что он сделал с тобой, — сказал Куч.

— О чем ты?

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю.

Он шагнул к ней, и она, недоумевая, отступила. Он загородил ей выход.

— Ты знаешь, что он сделал, Чайна, — наступал на нее Куч.

Она смотрела ему в лицо. Оно показалось каким-то странным. Парнишка совсем юный, над верхней губой у него едва пробивались нелепые усики, и она всегда думала… но сейчас он… сейчас от него исходило угроза.

— У меня есть пистолет, — вдруг проговорил он.

— Да?

— Пистолет, Чайна.

— Что… что…

Она все отступала назад и теперь уже переступила за порог. Его силуэт четко вырисовывался в дверном проеме. Он вскинул руку. Сначала она не поняла, что он задумал, а потом разглядела тусклый блеск металла.

— Это «люгер», — пояснил Куч.

— И… и что ты собираешься делать с ним, Куч?

— Убить Альфи.

— Убить? Но… почему? За что?

— За то, что он сделал с тобой.

— Но он ничего со мной не делал!

— Ты знаешь, что он сделал, Чайна. — Он поднес пистолет прямо к ее лицу. — Ты знаешь, да, знаешь…

Теперь она по-настоящему испугалась. Ей совсем не хотелось отступать дальше, в темноту, но он подходил все ближе и ближе, и ей ничего не оставалось, как пятиться от него. В какой-то безумный момент она уже было хотела развернуться и броситься бежать в свою квартиру. Но было слишком поздно. Теперь он был между ней и лестницей и продолжал подходить все ближе, а она отступала, не зная, на что решиться.

— Куч… я… я должна идти, — пролепетала она. — Я не знаю, о чем ты толкуешь. Альфи и близко ко мне не подходил. Если ты сердит на него, потому что думаешь…

— Вот это он сделал с тобой, Чайна, — выкрикнул Куч и потянулся к ней.

Она почувствовала, как он сжал ее грудь, закричала и рванулась от него. Но пальцы его намертво вцепились в нее. У нее мелькнула мысль, что он порвет ее блузку. Ничего не видя перед собой от страха, она рывком подняла сумку, вывернулась, снова закричала и побежала к выходу, к свету, к людям.

Человек, торгующий мороженым, появился в противоположном конце улицы.

— Мороженое! — выкрикивал он. — Мороженое! Подходите — покупайте!

Зип, стоя на ящике, обернулся и взглянул на человека, проталкивавшегося сквозь толпу со своей тележкой.

• Предыдущая
• 23/35
• Следующая