Право сильного - Горъ Василий - Страница 30

Решение, промелькнувшее на краю сознания, было таким простым, что Алван чуть было не расхохотался. А когда обдумал, как его преподнести своему окружению, нахмурил брови и величественно возложил длань на рукоять Гюрзы:

— Касым?

— Да, берз? — тут же отозвался шири.

— Я тут обдумывал слова Первого Меча Степи… ну, те самые, в которых он говорит про воспитание багатуров…

— 'Чтобы воспитать воина, хватит пятнадцати лет. Чтобы воспитать багатура, недостаточно жизни. Поэтому воины — пыль земли. А багатуры — ее соль…' — тут же процитировал сын Шакрая.

— Да, эти самые. И пришел к выводу, что берз Вильфорд, испугавшись мощи наших терменов, решил лишить нас как можно большего числа багатуров…

Шири непонимающе нахмурился, затем додумался проследить за взглядом Алвана, наткнулся на тела убитых и побагровел:

— Берз, это…

— …недостойно и воина, и берза! — жестом приказав ему заткнуться, кивнул Алван. — Поэтому…

— …мы утопим Над-гез в крови?! — не удержался Касым.

— …мы снимем с плеч шагвери и спрячем их в переметные сумы: пусть местные воины ищут нас в сече!

В глазах шири мелькнуло понимание:

— Лицом к лицу, как подобает мужчинам?

— Да…

— Правильно: пусть ищут, а мы поглядим! — восхищенно выдохнул сын Шакрая, затем решительно сорвал со своего плеча шагвери и… вопросительно уставился на Алвана: — А ты? Ты-то снимешь?

— Сниму… Но самым последним…

…С низкорослого ерзидского жеребца Галиэнна Нэйзер спрыгнула довольно бодро. И пяток шагов, разделяющих его и заводную лошадь, прошла легким, танцующим шагом. А потом сломалась — вместо того, чтобы взяться за луку седла, вставить ногу в стремя и подтянуться, она вдруг уткнулась лбом в попону и застыла.

— Осталось совсем немного! — подбодрил ее я. — Где-то минут через десять мы доберемся до развилки, свернем налево, а там до охотничьей заимки рукой подать…

Королева даже не шелохнулась.

— Там есть очаг, запас дров, теплые меховые одеяла…

Не среагировала и на эту фразу.

— Затопим очаг, подогреем вино…

— М-м-м… — то ли выдохнула, то ли простонала она, потом собралась с силами, повернулась ко мне и еле слышно попросила: — Подсадите меня, пожалуйста! А то сама я в седло не заберусь…

Подсадил. Напомнил о необходимости беречь лицо от ветвей деревьев, затем взял кобылку под уздцы, неторопливо пошел вперед, а через несколько мгновений, почувствовав обжигающе-холодное прикосновение к кончику носа, вскинул голову к ночному небу.

Вторая снежинка обожгла щеку, третья — лоб, а четвертая, легонечко коснувшись ресниц, улетела в темноту.

Зимы я любил. Особенно снежные. Поэтому невольно заулыбался и, представив, как будет выглядеть лес с утра, чуть-чуть прибавил шаг. После чего услышал напряженный голос королевы:

— Ронни, если я не ошибаюсь, то пошел снег!

— Не ошибаетесь, действительно пошел… — не оборачиваясь, ответил я. — А почему это вас так беспокоит?

— Издеваетесь? — возмутилась она. — Если он будет сыпать всю ночь, то завтра утром все вокруг будет в снегу!

— И что с того? — не понял я.

— А то, что за нами будут оставаться СЛЕДЫ! — чуть повысила голос моя теща. — Значит, нас НАЙДУТ!!!

Где-то за нами полупридушенно хрюкнул Отт. Еще через миг засопели Клайд и Горен, идущие впереди.

— Я сказала что-то смешное? — разозлилась Нэйзер. — Чего они ржут?

— Одни нас уже нашли… — не удержавшись, фыркнул Вьюн. — Только вот особой радости им это не принесло!

— Тогда была ночь, а вы были готовы…

— Мы готовы и сейчас… — ухмыльнулся я. — Так что пусть догоняют…

Трудно сказать, почему, но наши доводы ее не удовлетворили: судя по донесшемуся до меня скрипу сбруи, она нервно заерзала в седле и, кажется, пару раз оглянулась.

Мне стало смешно:

— Ну что, заметили кого, или как?

— Не вижу повода для веселья! — крайне эмоционально воскликнула она, затем увидела, что я вскинул к плечу правый кулак и, быстро вспомнив, что так выглядит знак 'Внимание!', торопливо заткнулась.

'Второй десяток — вперед!' — жестами скомандовал я, затем развернулся к кобылке моей тещи и прикрыл ей ноздри ладонью.

Следующие минут пятнадцать мы провели в напряженном ожидании. Хотя нет, не так: я вслушивался в тишину и пытался понять, кого, а главное, зачем могло занести на охотничью заимку, а Галиэнна Нэйзер неотрывно пялилась на меня, пытаясь читать мои реакции. Кстати, небезуспешно: к моменту, когда из-за дерева, рядом с которым мы остановились, послышался голос Клайда, она справилась с первоначальной вспышкой ужаса и, кажется даже не вздрогнула:

— В избушке беженцы. Человек шесть, может, семь… Что делаем?

Я непонимающе нахмурился: к заимке мы подходили с подветренной стороны, значит, уже давно должны были почувствовать запах гари…

— Очаг не разжигали… — словно услышав мои мысли, добавил Клешня. — Вьюн услышал чей-то плач…

…Алый прямоугольник, окаймляющий дверь избы, мы увидели издалека, где-то за половину перестрела. Я недовольно хмыкнул и чуть-чуть прибавил шаг, а моя теща, не ожидавшая увидеть в чаще леса такой яркий свет, изумленно хмыкнула.

— Кто-то доигрался… — оскалился я, а уже через пару минут, взбежав на крыльцо и рванув створку на себя, понял, что погорячился: в сруб, рассчитанный на проживание пары-тройки егерей, набилось одиннадцать человек. Замерзших настолько, что на них было больно смотреть.

Пропустив внутрь леди Галиэнну и торопливо прикрыв дверь, я оглядел измученные лица и, не найдя среди них ни одного мужского, остановил взгляд на первом попавшемся:

— Вы откуда?

— Из Колодезей, ваша милость… — сложившись пополам, ответила девушка. — Это тута неподалеку…

— Ваша светлость… — негромко поправил Хогертс. — Вы говорите с Ауроном Утерсом, графом Вэлш!

— Простите, ваша светлость, не признала! — упав на колени, пролепетала девица.

— Мелочи! — поморщился я. — Встань и скажи, где остальные?

Девушка поднялась на ноги, при этом умудрившись оказаться чуть ближе к огню, пылающему в очаге, и еле слышно выдохнула:

— Здеся все, кто утек…

— Не понял?! Вы должны были спрятаться в Мэйссе! Всей деревней!

В глазах женщин появилось такое искреннее удивление, что я на мгновение потерял дар речи. А когда пришел в себя, с хрустом сжал кулаки:

— К вам должен был приехать глашатай, объявить о начале войны и зачитать указ, в котором вам предписывается бросить все свое добро и, не мешкая, отправляться в ближайший город…

— К нам никто не приезжал… — угрюмо пробормотала черноволосая тетка, кутающаяся в видавшую виды шаль, а затем мрачно добавила: — Кому есть дело до нашей глухомани?

Меня аж затрясло от бешенства. Только вот срывать злость на ни в чем не повинных людях было неправильно, поэтому я заставил себя успокоиться и негромко попросил:

— Рассказывайте…

…Разобраться с тактикой, использованной ерзидами при нападении на Колодези, оказалось неимоверно трудно, так как на момент начала атаки почти все беглянки находились в своих избах, занимались домашними делами и не видели общей картины. Кроме того, непривычные к таким эмоциональным встряскам, они запомнили происходящее не целиком, а отдельными кусками — воинственные вопли ерзидов, 'раздавшиеся сразу со всех сторон', дикие крики умирающих соседей, топот копыт догоняющих их степняков и т. д. Впрочем, таких кусков было много, и через какое-то время у меня сложилось ощущение, что деревню атаковала как минимум полная сотня, а основной целью атаки являлся захват еды и фуража.

Увы, особой радости мне это не доставило — несмотря на то, что большая часть степняков усиленно рубило мужчин, дабы не дать им поджечь скирды сена, сараи и дома, меньшая отлавливала девиц. И неплохо в этом преуспела — белобрысая девица лет восемнадцати, выбравшаяся из деревни одной из последних, утверждала, что видела, как степняки связывали руки двум ее младшим сестрам и соседке, а дебелая молодуха в мужском тулупе, два часа ждавшая мужа на опушке, сказала, что видела, как какой-то ерзид нес на плече ее соседку, связанную по рукам и ногам.