Шах королю - Алексина Алена - Страница 42
- Предыдущая
- 42/92
- Следующая
Ангелы, те стали слишком безразличны ко всему, даже к жизни. Дух не наденет тиару, как бы прекрасно она ни выглядела. Они и в одежде-то практически перестали нуждаться, что уж говорить о богатствах.
Люди? Возможно, они бы пошли. Погибали бы, но шли. Люди, хотя и жили меньше обитателей Ада и Антара, отличались тем не менее потрясающим презрением к смерти. Неудивительно, ведь ее призрак постоянно маячил рядом, а к такому соседству быстро привыкаешь. Да, люди бы пошли. До проклятия. Но сейчас им было запрещено покидать кварды, и это устраивало всех.
Амон шел долго. Уже стемнело, когда он достиг подножия гор и старинного дома, жмущегося к грозным отвесным скалам. Жилище было построено из природного камня – неказистое, но добротное. Маленькое по сравнению с просторными дворцовыми покоями, но и не тесное для узника, находящегося в изгнании. Узкие окна, поскрипывающие на разболтанных петлях ставни, высокая двускатная крыша, широкое крыльцо, кривые ступеньки. Казалось, внутри никого нет, но незваный гость знал – хозяин ощутил его приближение. Демон закрылся, не желая, чтобы ниида почувствовала то, что сейчас произойдет. Ей не надо знать.
Явившийся вершить возмездие не стал выжидать. Не постучал в дверь, не проверил, есть ли поблизости охрана. Он рванул на себя тяжелую, обитую железными полосами створку, даже не заметив, что сорвал ее с петель, и нарочито спокойным взглядом смерил застывшего у прогоревшего очага обитателя дома.
– Вечер добрый. – Демон склонил голову. – Заждался?
Мактиан картинно вздрогнул, но отпрыска не впечатлила лукавая попытка изобразить немощного, растерянного, ослабевшего от гонений и несправедливостей старика.
– Решил проведать того, кого сам обрек на ссылку? – с кажущейся кротостью спросил низвергнутый родич.
– Нет. – Квардинг словно не заметил жалкую потугу отца пробудить в нем чувство сыновней вины. – Ты снова покусился на то, что принадлежит мне. Ты предатель. И я уже достаточно тебя прощал.
– Предатель?
– Я сломал «молчанку», – объяснил Амон и улыбнулся, от этой улыбки бывший левхойт вздрогнул уже без нарочитого позерства. – Не думал, что ты хотел моей смерти. Неужто все из-за эфемерного желания выйти победителем? В очередной раз доказать, что я ничего не стою?
– Ты… – Обвиняемый задохнулся от подобной дерзости. – Ты изменился! Я вижу в тебе то, что всю жизнь пытался уничтожить – чувства.
– Нельзя уничтожить то, чего нет, – парировал наследник.
– А кто сказал, что в тебе их нет? – Его собеседник сжал кулаки. – Дурак! Ты погубишь этот мир, если не остановишься. Погубишь из-за рабыни!
– Действительно. Что же в ней такого, что заставило взбудоражиться даже тебя, равнодушного древнего, как эти скалы, циника? – Амон не стал дожидаться ответа и сразу же предложил: – Хочешь, скажу?
Однако Мактиан лишь смерил его презрительным взглядом:
– Я и так знаю. Ты выставляешь ее, дразнишь всех, не давая коснуться, чтобы каждый думал, глядя на нее, будто она особенная. Ты используешь ее как приманку, и все купились. Твой план мне известен. И не только мне. Твой враг тоже знает и сделает все, чтобы помешать тебе, а потом, когда ты будешь свергнут, мой квардинг, наступит новая эра этого мира.
Сын хмыкнул.
– Отец, посмотри на себя. Ты рычишь, ненавидишь. А знаешь, почему? – Он вдруг вспомнил слова старой гриянки, сказанные ему в темноте и духоте скилы. – Проклятие Трояны скоро падет. Кэсс чувствует. Она любит. Меня.
– Нет…
– Да. Я нашел женщину, которая готова умереть за свою любовь. Которая любит до исступления, любит настоящей всепрощающей любовью. Поэтому я положу жертву на алтарь. Произнесу заклинание. И убью, снимая проклятие и разрушая ваше святилище.
Только теперь старый демон понял – его гость не врет, это не тонкая игра, не жонглирование словами, не пустые угрозы – это правда. Осознание масштабности катастрофы затопило рассудок низложенного правителя Ада бешенством.
– НЕТ!
Ссыльный левхойт бросился на виновника своих бед. Натиск был свирепым и стремительным, но Амон сделал шаг навстречу, словно ждал яростного выпада. Изменника отбросило к стене. Кого другого убило бы на месте, но не Мактиана. Этот вскочил со скоростью, достойной молодого воина, и опять бросился на обидчика. Увы, черные когти разорвали пустоту. Проклятый юнец снова куда-то делся и лишь одуряющий удар между лопаток объяснил предателю, где находится наследник. Спасая жизнь, обитатель мрачного дома вылетел в дверной проем, едва не переломав крылья.
Противник моложе. Сильнее. Его питает ярость. Он видел сотни, тысячи битв. Он умеет и любит убивать. Его не победить. Голыми руками не победить. Отец квардинга с трудом расправил ушибленные крылья и тяжело поднялся в темнеющее небо. Улететь. Скрыться. Обдумать все и лишь потом ударить. Щенок! Мальчишка! Самоуверенный наглец!
Сын выскочил следом. Уйдет. Уйдет, старая сволочь!
Ни секунды не колеблясь, предводитель адова воинства выхватил из ножен меч. Мрак. Такое имя он дал оружию из черненой злой стали, закаленной в драконьем пламени. Верный друг, который уже больше тысячи лет признавал его своим хозяином. Нет, Амон не станет гоняться за этим немощным дураком, так глупо впавшим в стариковские игры. Ему не хотелось играть.
Демон широко размахнулся и метнул меч вслед тяжело взлетевшему родичу. Мрак взвился ввысь и понесся к цели, крутясь по спирали. Его обладатель видел, как черный клинок вонзился в широкое крыло и противник, кувыркаясь в воздухе, понесся к земле, которую так отчаянно хотел покинуть. Меч и бывший левхойт вернулись одновременно. Оружие, выскользнув из перерубленной плоти, упало точно в руку хозяину, а Мактиан тяжко рухнул на камни в шаге от хладнокровного мстителя.
Опальный интриган все еще пытался встать, когда клинок Амона с хрустом отсек израненное крыло от тела. Демон завыл, выгнулся в мучительной агонии. На вороненой стали проступили огненные сполохи древних рун, и второе крыло осталось лежать на влажных от крови камнях. Тело бывшего правителя Ада охватило темное сияние. Умирающий бился, кричал, но крика не было слышно.
Квардинг смотрел, и бездна плескалась в его глазах, впитывая боль и страх некогда сильного левхойта. Он пил его ужас и муку, становясь сильнее с каждым новым беззвучным криком. Бесилась и неистовствовала, захлебывалась от восторга, тьма. Стихия, покидавшая отца, вливалась в сына. Запрещенное убийство. В столице за такое казнят, а здесь некому даже возмутиться. Забрать все, до последнего вздоха. Медленная, мучительная смерть.
Когда жертва затихла, на небе уже занялся рассвет. Победитель нагнулся, снимая с иссушенного тела медальон – подарок Тирэну, – и ухмыльнулся.
– Забыл рассказать Кэсс, что бывает, если у демона отобрать стихию.
– Вставай!
Наставник лютовал. Он гонял претенденток по Поприщу так, что они искренне, всей душой желали проклятому смерти, но при этом не могли не признать – учит он прекрасно. На арене Тир преображался из язвительного повесы в грозного преподавателя. Он не уступал Амону в изощренности и жесткости. А потому вполне закономерно, в очередной раз падая на землю, Кассандра почувствовала – что-то не так. Ослепительная боль сразу же дала понять – что-то не так с костью предплечья.
– Вставай!
Левая рука повисла плетью. Девушка поднялась и провела ладонью над яростно пульсирующей конечностью. Бесполезно. Магия не помогала. Ниида почувствовала себя знахаркой-шарлатанкой, которая только и умеет, что делать страшные пассы руками. Вот ведь… всего четвертый день без хозяина, а уже стала однорукой!
Тирэн выругался, видя безуспешные попытки несчастной исправить дело.
– Ты стеклянная, что ли? – Он подошел и сосредоточился, пытаясь заставить кость срастись. Получалось плохо – кость не хотела повиноваться.
– В последнее время – да, – ответила ученица.
– Против дракона сегодня не пойдешь. Пусть Вилора в одиночку побегает, а вы с Нат – вон отсюда.
- Предыдущая
- 42/92
- Следующая
