Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 20

— Из–за чего?

— Из–за игры. Обычно мы не открываем карты, но тут Славчо при сдаче открыл последнюю — валета. Был мой ход, и валет должен был прийти ко мне, а у меня их уже было три. Начался спор. Я сказал, что, конечно, согласен продолжать игру, хотя карта и открыта. А Славчо твердит свое — ошибка при сдаче, надо сдавать снова. Но ведь это не покер!.. Разве я не прав?

— Конечно, не правы.

— Может быть, но мы обычно так делали. Или, в крайнем случае, кладем карту обратно в колоду. Я, конечно, и на это был согласен, ведь у меня было три валета… Но зачем я рассказываю все эти глупости?

— Ничего, ничего, интересно.

Янко с удивлением посмотрел на Димова.

— Да, на этот раз Славчо заупрямился. Он выпил, а пить не умеет и стал задираться. Не согласился сбросить карты, хотя и так проигрывал. Мы с Манаско выигрывали, но что поделать. Он расстроил игру. Начальство — как с ним спорить! — закончил механик с добродушной иронией.

— А сколько выпили?

— Около литра — на всех, разумеется. Не очень много, игре не мешает. Наша ракия — фруктовая, не особенно крепкая.

— А ваша жена спала?

— Спала, конечно, но шум ее разбудил. Даже заглянула на кухню — узнать, что там происходит. Если жены нас не будут удерживать, мы когда–нибудь подеремся из–за этих карт. Приятели ушли, никто никому не платил. Я пошел в спальню…

— Жена уже заснула?

— Нет. Мы поговорили немного, потом и я лег.

— Когда это было? Я хочу спросить, в котором часу вы заснули?

— Не знаю… Наверное, около одиннадцати.

— Хорошо! — кивнул Димов. — Приблизительно в это время, я хочу сказать — перед тем, как заснуть, вы ничего не слышали?

— А что я мог слышать?

— То, что произвело бы на вас впечатление. Шум какой–нибудь, скажем, голоса…

— Нет, ничего, — решительно сказал механик и вдруг добавил: — А, нет, как только заснул, под окном затарахтела «Ява» Спаса, соседа. Я даже выругал его про себя, не первый раз он выкидывает такой номер — будит людей.

— Почему вы уверены, что это был именно Спас?

— Я же слышал, как он отворил ворота и въехал во двор. Димов посмотрел на Наско:

— Ты знаешь этого Спаса?

— Знаю. Работает в Пернике, иногда поздно возвращается на мотоцикле.

— Пойди позови его!..

Наско вышел. Димов взглянул на Янко. Тот выглядел совсем успокоившимся, даже удобнее уселся на стуле.

— Очень странно, что вы больше ничего не слышали, — сказал Димов. — Потому что именно в это время неподалеку от вашего дома стреляли. Да не один и не два раза.

— Кто стрелял? — спросил, чуть вздрогнув, Янко.

— Именно это мы и хотим узнать. Неизвестный человек застрелил вашего односельчанина Кирила Кушева.

Димов ясно заметил, как во взгляде механика промелькнули совершенно естественные изумление и тревога.

— Бай Киро? — воскликнул он. — Где, в его доме?

— Да, в его собственной комнате.

— Как же так! — озадаченно пробормотал Янко. — Никогда бы не подумал.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он был таким смирным. У него не было врагов.

— А какие у вас с ним были отношения?

— Так вот вы почему меня расспрашиваете?! — воскликнул Янко. — Боже мой, господи, да в уме ли вы? Я его всегда уважал, мы никогда слова поперек друг другу не сказали. Да ведь я уже объяснил вам, что весь вечер не выходил из дому.

— В этом мы не совсем уверены.

— Но есть свидетели.

— Они ушли раньше.

— Жена была все время дома.

— Но жена ваша спала, вы могли встать так, что она и не услышала бы этого.

— Мог?.. Каждый бы мог!.. Почему вы именно меня забрали? Я последний человек в селе, который стал бы посягать на бай Киро.

Димов пристально посмотрел на механика.

— В том–то и дело, что вас видели! — твердо сказал он. — Есть свидетель. Видел вас во дворе бай Киро. Как раз тогда, когда раздались выстрелы.

Янко молчал, лицо его ничего не выражало.

— Глупости! — наконец сказал он. — Я весь вечер был дома. Не выходил даже за порог.

— Есть у вас светлая фуфайка?

— Светлая фуфайка? Никогда в жизни не носил такую.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен. Как может человек не знать свою одежду?

— Какой номер обуви носите?

— Сорок третий.

— А вы знали Евтима Дыбева?

— Как же. У меня еще и сейчас его велосипед. Мне не хочется пока возвращать его жене. Это все равно что сыпать соль на рану. Подожду еще недельку, тогда верну.

— Он заплатил за ремонт?

— Нет, зачем платить вперед. Дал мне только три лева, чтобы я купил подшипник.

— Что вы делали в Пернике в тот день, когда был убит Дыбев?

— Разве сейчас вспомнишь, — он надолго задумался, — я часто езжу в Перник на мотоцикле — проветриться. Все–таки город — можно что–нибудь купить. Ах да, в тот день я купил магнитофон, потом ходил в кино…

— А когда вернулись?

— Около десяти, на мотоцикле. Тот несчастный лежал в это время в канаве, но откуда мне было знать.

— Нет ли у вас дома какого–нибудь оружия?

— Абсолютно никакого. Не нужно мне этого добра. Я человек миролюбивый, даже из–за карт не люблю скандалить.

— Этот шрам на лбу у вас откуда?

— С фронта — ранили меня в Венгрии, при Надятаде. У меня два ордена за храбрость.

Димов склонил голову над блокнотом и не поднимал ее до тех пор, пока в комнату не ввели высокого хмурого человека, наспех одетого. Димов приказал отвести Нестерова в другую комнату, потом пригласил Спаса сесть.

— Извини, бай Спас, что подняли тебя в неурочное время, — начал Димов, — но так надо.

Любезный тон сразу смягчил великана. Его лицо просветлело.

— Ну, раз надо! — махнул он рукой и сел.

— Бай Спас, не можешь ли ты припомнить, в котором часу этой ночью ты вернулся домой?

— Не знаю, не посмотрел на часы. Наверно, около одиннадцати.

— Тогда, конечно, ты слышал стрельбу?

— Слышал, слышал, как не слышать… Но не обратил внимания.

— Почему?

— Я подумал, что наши парни стреляют, дружинники. Они иногда ночью пробуют оружие.

— Сейчас очень важно, чтобы ты все как следует вспомнил. Как скоро после возвращения ты услышал выстрелы?

— Очень скоро…

— Что значит очень скоро? Пять, десять минут?

— Нет, скорее две–три минуты.

— Хорошо было слышно?

— Не очень… Стреляли довольно далеко.

— Не так уж далеко. Этой ночью убили Кирила Кушева в его доме.

Непонятно почему, но великан совсем не удивился. Даже не взволновался.

— Пожалуй, не ошиблись! — мрачно сказал он. — Отменная была гадина. Будто борец на ярмарке — с головы до пят вымазанный маслом. Никак его не схватишь, всегда ускользнет. Наверно, обманул кого–нибудь, тот ему и отплатил. Спекулянт высшего класса.

— Ну ладно, бай Спас, можешь идти.

Великан встал и словно бы заполнил всю комнату.

— А моего соседа почему забрали? — спросил он.

— Для проверки, немного погодя выпустим.

— Неплохой парень! — не очень уверенно пробормотал великан. — Только вот много разных людей к нему ходит. Правда, работа у него такая.

И не торопясь вышел. Димов оставил Наско сторожить Нестерова, а сам вместе с Пырваном отправился в дом Кушева. Обыск был окончен. Паргов задумчиво курил сигарету.

— Ничего особенного, — доложил он. — Нашел две пули. Одна деформировалась, но та, что ударила в стену, сохранилась целиком. Пожалуй, от парабеллума, но утверждать не могу. Когда рассветет, тщательно осмотрим двор, сейчас темно, не видно. В доме ничего. В сундуке нашли сберегательную книжку. Чистых двадцать тысяч левов. Это немало. Я считаю — если бы он был простым торговым посредником, вряд ли ему удалось бы скопить такую сумму.

— Как сказать. Если торговал крадеными материалами — даже мало, — сказал Димов.

— Во всяком случае, ревизию в кооперации надо произвести.

— У тебя есть какое–либо предположение? — с любопытством спросил Паргов.

— Пока нет… Но, как я тебе уже сказал, не исключено, что были злоупотребления.