Роботы зари [Роботы утренней зари] - Азимов Айзек - Страница 27

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая

Он спохватился. Это же совсем другое! Речь идет о людях!

Жискар прошел вперед, сворачивая вправо. Дэниел шел сзади левее. Оранжевое солнце Авроры (Бейли перестал замечать его оранжевость) чуть грело его спину, а не пекло, как земное Солнце летом. (Но какое время года сейчас в этой части Авроры и вообще какой тут климат?)

Трава или… (но растительность очень напоминала траву) была более жесткой и пружинящей, чем ему помнилась земная, а почва казалась очень твердой, словно тут давно не выпадал дождь.

Теперь они направлялись прямо к дому впереди – видимо, дому квазивладельца Джендера.

Бейли услышал, как справа в траве прошуршало какое-то животное, на дереве позади громко чирикнула птица, а вокруг неясно где раздавался стрекот насекомых. А ведь предки всех них, подумал Бейли, когда-то жили на Земле. Откуда им знать, что этот участочек почвы не был для них исконным, уходящим назад во тьму времен. Ведь даже деревья и трава происходят от деревьев и травы, которые росли на Земле.

Только люди могли жить в этом мире и сознавать, что они – не его аборигены, а происходят от землян. Но сознают ли это космониты или попросту выкинули из головы? Не наступит ли время, когда они прочно об этом забудут? Когда не будут знать, с какого мира происходят и даже что такой мир вообще существовал?

– Доктор Фастольф! – сказал он внезапно, отчасти для того, чтобы отвлечься от мыслей, которые становились все тягостнее. – Вы все еще не сообщили мне свой мотив уничтожения Джендера.

– Вы совершенно правы. Не сообщил. А как, по-вашему, мистер Бейли, для чего я потратил столько трудов, чтобы создать теоретическую основу позитронного мозга человекоподобных роботов?

– Не знаю.

– А вы подумайте. Задача заключается в том, чтобы создать мозг для робота, настолько близкий к человеческому, насколько возможно, а это, видимо, потребует определенного вторжения в поэтическую… – Он умолк, и его легкая улыбка превратилась в веселую усмешку. – Знаете, некоторых моих коллег шокирует, когда я говорю им, что вывод, если он поэтически не сбалансирован, не может быть верным научно. Они говорят, что не понимают, при чем тут поэзия.

– Боюсь, я тоже не понимаю, – сказал Бейли.

– А я понимаю. Не могу объяснить, но чувствую это объяснение, хотя не нахожу для него слов. Возможно, потому-то я добивался того, чего не добивались мои коллеги. Однако я впадаю в высокопарность, а это верный признак, что мне следует перейти на деловую прозу. Подражание человеческому мозгу, когда я ничего не знаю о человеческом мозге, требует интуитивного прорыва – чего-то, что я ощущаю как поэзию. И тот же интуитивный прорыв, который подарит мне позитронный для человекоподобных роботов, должен, по-моему, открыть нам новый доступ к познаниям о человеческом мозге. Вот во что я верил: что человекоподобные роботы помогут мне сделать хотя бы шажок к психоистории, про которую я вам говорил.

– Ах так.

– А раз мне удалось разработать теоретическую основу человекоподобного позитронного мозга, мне потребовалось для него человекоподобное тело. Мозг сам по себе не существует, вы понимаете? Он взаимодействует с телом, так что человекоподобный мозг в нечеловекоподобном теле сам в какой-то мере станет нечеловечным.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Просто сравните Дэниела с Жискаром.

– Следовательно, Дэниел был создан как экспериментальный прибор для лучшего постижения человеческого мозга?

– Верно! Я трудился два десятилетия над этим вместе с Сартоном. Многочисленные неудачи, а потом первый успех – Дэниел. Конечно, я сохранил его для дальнейшего изучения, ну и… – Он криво усмехнулся, словно признаваясь в большой глупости. – И из нежности. Ведь Дэниел способен постигнуть понятие человеческого долга, а Жискару, несмотря на все его достоинства, это далось нелегко, как вы видели.

– А когда Дэниел три года назад был со мной на Земле, он выполнял первое свое задание?

– Первое важное. Когда Сартона убили, нам потребовался робот, которому не грозили бы инфекционные болезни Земли, и в то же время настолько похожий на человека, что он не пробуждал бы в землянах их обычной антипатии к роботам.

– Удивительное совпадение, что Дэниел оказался у вас под рукой в нужную минуту.

– А? Вы верите в совпадения? У меня такое ощущение, что всякий раз, когда появляется такое революционное изобретение, как человекоподобный робот, обязательно возникает ситуация, требующая его применения. Подобного рода ситуации, без сомнения, постоянно возникали на протяжении всех тех лет, пока Дэниела еще не было, – и потому, что его не было, приходилось подыскивать другие решения задачи и другие способы.

– А ваши труды оказались успешными, доктор Фастольф? Вы теперь понимаете мозг человека лучше, чем прежде?

Фастольф все замедлял и замедлял шаг, и Бейли тоже, а теперь они совсем остановились примерно на полпути между домом Фастольфа и тем, к которому они направлялись. Для Бейли это был самый трудный момент, поскольку он был равно далек от обоих возможных приютов, но он упрямо боролся с нарастающей тревогой, чтобы не спровоцировать Жискара. Он не хотел невольным движением и вздохом – или просто выражением лица – дать толчок желанию Жискара спасать его. Он не хотел, чтобы его взяли на руки и отнесли в безопасное место.

Фастольф как будто не замечал дилеммы Бейли.

– Вне всяких сомнений, – сказал он, – в изучении мышления произошел значительный прогресс. Остаются еще огромные проблемы – и, возможно, они так и останутся неразрешенными, однако продвижение вперед налицо. Тем не менее…

– Да?

– Тем не менее Аврору не удовлетворяет чисто теоретическое изучение человеческого мозга. Были предложены способы использования человекоподобных роботов, которые я одобрить не мог.

– Например, на Земле.

– Нет. Это был короткий эксперимент, который я поддержал и наблюдал с большим интересом. Сможет Дэниел провести землян? Оказалось, что да, хотя, конечно, взгляд землян не натренирован на роботов. Однако предлагались и другие способы его использования.

– Какие же?

Фастольф задумчиво поглядел вдаль.

– Я говорил вам, что этот мир одомашнен. Когда я начал свою кампанию за возвращение к исследованию космоса и освоению новых планет, я надеялся, что инициатива будет принадлежать не купающимся в комфорте аврорианцам и вообще космонитам. Мне казалось, нам следует привлечь землян. С их жутким простите меня – и кратким сроком жизни терять им практически нечего, и я думал, они ухватятся за такую возможность, тем более если мы окажем им техническую помощь. Я говорил с вами об этом, когда мы встретились три года назад на Земле. Вы помните? – Он искоса посмотрел на Бейли.

– Прекрасно помню, – ответил Бейли невозмутимо. – Собственно, вы навели меня на мысли, в результате которых на Земле возникло небольшое движение за то, о чем вы говорите.

– Неужели? Но, полагаю, это очень нелегко. Ваша агорафобия, ваше нежелание покидать ваши стены…

– Мы с ней боремся, доктор Фастольф. Наша организация планирует выход в космос. Мой сын принадлежит к лидерам этого движения, и я надеюсь, что наступит день, когда он покинет Землю во главе экспедиции, отправляющейся осваивать новый мир. И если мы действительно получим техническую помощь, о которой вы упомянули… – Бейли выжидающе умолк.

– Если мы предоставим вам корабли, имеете вы в виду?

– И другое оборудование. Да, доктор Фастольф.

– Тут есть трудности. Многие аврорианцы не хотят, чтобы земляне вышли в космос и заселили новые миры. Они опасаются быстрого распространения земной культуры, ее Городов-ульев, ее хаотичности. – Он переступил с ноги на ногу и сказал: – Но почему мы стоим тут? Идемте же!

Он медленно пошел вперед, говоря:

– Я доказывал, что ничего подобного не произойдет. Я напоминал, что поселенцы с Земли перестанут быть землянами в классическом смысле слова. Они не будут заключены в Городах. Поселившись на новой планете, они уподобятся Отцам-Основателям Авроры, когда те прибыли сюда. Они создадут управляемое экологическое равновесие и по мироощущению будут ближе к аврорианцам, чем к землянам.

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая