Прекрасная второгодница - Алексеев Валерий Алексеевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/19
- Следующая
Георгий Борисович сидел за столом в майке, открывавшей тощую буйно-волосатую грудь и худые, как у подростка, тоже волосатые плечи. Он не стеснялся своей хилости, даже как будто бравировал ею и дома ходил исключительно «дезабилье». Так, во всяком случае, выражалась Сонина мама, делая ему выговор, что он опять небрежно одет при гостях.
— Жора, ну что такое? Вечно в дезабилье.
— А чего стесняться, — благодушно отвечал Георгий Борисович, — соседи — все равно что свои.
Игорь был знаком с ним не первый год: вселялись обе семьи в этот дом одновременно, только Георгий Борисович был тогда холост, фамилия Мартышкин принадлежала ему — точно так же, как потускневший «Запорожец» старой модели, заросший сугробами у подъезда (Георгий Борисович называл его «мой маленький Мук»), и кривая трубка с серебряной крышкой, которая лежала рядом с его подстаканником на столе. И подстаканник, вещь допотопная, как трамвай, и трубка, и крупная плешь посреди буйно всклокоченной шевелюры, и неизменно ласково и печально улыбающиеся усы, и смешная фамилия — все шло этому человеку, составляло забавное, доброе целое. Было время, когда Игорь звал его попросту «дядя Жора», но с некоторых пор перешел на имя-отчество.
— А мы уж думали, — проговорила Наталья Витальевна, присаживаясь к столу, — что ты сегодня вообще не придешь.
В отличие от мужа она была так тщательно (волосок к волоску) причесана и так нарядно одета, как будто собиралась в театр. Игорь уверен был, что если бы он ворвался в этот дом среди ночи, крича, как Тиль Уленшпигель: «Т'брандт!», — Наталья Витальевна вышла бы в прихожую безукоризненно и строго одетая и, поправляя венец туго уложенных кос, сказала бы ласково: «А, Игорек. Как раз к чаю».
— Телеграмма пришла, завтра Костя приезжает, — объяснил Игорь.
— Вот это новость так новость! — оживился Георгий Борисович.
У него вообще была несколько сбивающая с толку манера очень живо реагировать на слова собеседника: огорчаться — до слез, радоваться — подпрыгивая на стуле, оживленно потирая ручки. Человеку новому могло показаться, будто «дядя Жора» фальшивит, но Игорь знал его хорошо и понимал, что эта суетливость искренняя, она идет от участливости, от простого желания подыграть собеседнику, усугубить его радость или разделить горе.
— Приезжает! А в какой связи? Окончательно?
— Нет, в отпуск, в связи с сезоном дождей.
— Да, дожди там кошмарные, — погрустнев, сказал «дядя Жора». — Реки выходят из берегов, змеи заплывают в селения. В сезон дождей совершенно невозможно работать.
— Ты так говоришь, — снисходительно заметила Наталья Витальевна, — как будто полжизни провел в тропиках. Сам же дальше Брянска не заезжал.
— Я, Натальюшка, и не делаю из этого секрета, — с достоинством возразил «дядя Жора». Он вообще почти все свои фразы начинал со слова «я» — даже отвечая на вопрос: «Который час?» — Жизнь не сложилась так, как хотел. Чиновник, но в душе — бродяга, авантюрист, корсар…
При этих словах Наталья Витальевна усмехнулась, а сам «дядя Жора» покосился в сторону Сониной двери, за которой стояла такая монолитная тишина, как будто эта дверь была наглухо замурована.
— Но мне кажется, дело не в сезоне дождей, — заговорил Игорь, сев на диван и положив тетради и учебники рядом. В этом доме он чувствовал себя своим человеком, и ему хотелось поделиться соображениями, которые он скрывал от родных.
— Вот как, вот как, любопытно. — «Дядя Жора» зачем-то оглянулся, подвинул свой стул поближе к Игорю. — А в чем же?
И Игорь, немного волнуясь, принялся развивать свою концепцию. В нескольких письмах, особенно последнее время, Костя как бы между прочим писал: «Сидим на месте, ждем эскорта… Два джипа с солдатами уже посланы к верхнему лагерю… Засиделись до полуночи в палатке… Вертолеты низко летают, мешают работать…»
— Так, так, — проговорил «дядя Жора». Он подпер кулачком подбородок, и маленькое личико его сморщилось в ожидании.
— Я слежу за газетами, — степенно продолжал Игорь, ободренный его реакцией, — и прихожу к выводу, что в районе Шитанга, возле границы, активизировались инсургенты.
— Инсургенты? — переспросила Сонина мама. — А что это такое, с чем их едят?
— Это бандиты, мятежники прокакой-то там ориентации. В прошлый сезон дождей они копошились на севере, а на Шитанге было все спокойно, дожди не мешали работать. Сейчас же их базы переместились. Может быть, в интересах безопасности…
— Чем же им мешают наши геодезисты? — спросила Наталья Витальевна.
— Я, Натальюшка… — опередил Игоря «дядя Жора». — Я, Натальюшка, тебе рассказывал, как в такой же точно ситуации…
— Подожди, пусть Игорек, — остановила его Сонина мама.
— Да они спят и видят, — неторопливо проговорил Игорь, — как бы выкрасть парочку иностранных специалистов и начать с правительством торг.
— Боже мой, какой ужас, — спокойно сказала Наталья Витальевна, положив себе в розетку варенья. — Ну, выкрадут — и что?
— Будут таскать за собой по джунглям, пока правительство их не выкупит.
— И что же, Костя прямо об этом пишет? — спросила Сонина мама.
— Нет, никогда. — Игорь усмехнулся. — Во-первых, маму не хочет волновать, а во-вторых, не положено. Даже папа ничего не подозревает. Я понял так, что без охраны Костя из лагеря никуда сейчас не выходит.
— Почему охраны? — заинтересовался Георгий Борисович.
— Это моя догадка. В одном письме такая фраза: «А за кустами мелькают голубые мундиры». Кроме того, Шитанг — это приморская зона.
— Зачем же в таком опасном районе проводить какие-то изыскания?
— А чтобы осушить его, заселить — и инсургенты там больше не появятся. Они только в джунглях, в болотах сильны, население их ненавидит.
Игорь умолк: Сонина мама потеряла интерес к его рассказу, а «дядя Жора» сочувственно хмурился, но видно было, что мысли его уже заняты другим.
— Счастливый человек, — проговорил он задумчиво. — Сколько всего увидит в молодые годы…
— И заработает прилично, что тоже немаловажно, — добавила Наталья Витальевна. — Простой геодезист, а надо же, как судьбу свою повернул.
Игорь почувствовал себя задетым.
— Во-первых, он далеко не простой. Он школу окончил с медалью, диплом с отличием получил, у него три статьи опубликованы…
— Об этом я и говорю, Игорек, — укоризненно сказала Наталья Витальевна. — Простой геодезист, а как шагнул. Главное в жизни — не дать о себе позабыть, не теряться в толпе. Вот с Соней нашей у нас не совсем ладно получилось…
— Я, Натальюшка, вот о чем думаю… — начал было «дядя Жора», но Сонина мама ого перебила:
— Постой, не мешай, дай договорить, это важно. Ты понимаешь, Игорек, Соня очень, очень способная девочка. Ты даже не представляешь себе границы ее способностей. У нас в Брянске она блистала, директор школы называла ее «наше сокровище». Круглые пятерки — это просто само собой разумелось, и не подумай, пожалуйста, что это была какая-то провинциальная школа. Школа, известная на всю Российскую Федерацию, о ней в «Учительской газете» писали. Но, кроме школы, Соня занималась еще музыкой, ездила к превосходной учительнице французского языка. Представь себе, один раз у нас в Брянске была, проездом, правда, французская профсоюзная делегация…
И Игорь, терпеливо застывший на диване, в который раз уже услышал историю о том, как Соня, тогда еще четвероклассница, случайно на улице встретилась с гуляющими по Брянску французами и мимоходом ответила на какой-то их вопрос, да так удачно, что своим «версальским произношением» («Ты понимаешь, Игорек, репетиторша так и говорила, что у Сонечки подлинное версальское произношение, а какое у нее божественное „р“…») привела французов в полнейшее умиление. Дело кончилось тем, что вся делегация в полном составе явилась к ним домой.
— Дом у нас в Брянске был отдельный, пятикомнатный, жили мы на виду у всего города, — рассказывала Сонина мама, не задумываясь о том, что каждое ее слово царапало «дядю Жору» по живому сердцу, — и думала ли я, что когда-нибудь доживу до такого дня, когда придется…
- Предыдущая
- 3/19
- Следующая
