Стальное княжество. Дилогия - Живетьева Инна - Страница 8

Впрочем, она была рада сбежать из кухни. Возня с приготовлением обеда навевала на нее тоску, да еще все время казалось, что блондинка Лера смотрит на нее с укором. Хотя вряд ли той есть хоть какое до Альки дело! А скрыться от Варлама в дальнем коридоре и вовсе удача. Тот признавал один способ обучения: подзатыльники. Когда Алька получила по шее первый раз в своей жизни, она задохнулась от ярости. Варлам уже сощурил глаза в ожидании возмущенного вопля, но девочка вспомнила избитого Алешку и смолчала.

«Зараза, и опять этот Алешка!» — со злостью подумала она. Настроение уже испаскудилось раз из-за него. Дернул же черт Алю за язык! Она и так чувствовала себя в чем-то виноватой, когда измученные мальчишки возвращались с поля и падали без сил на пол. Алька была готова расплакаться от жалости, удерживало только отвращение к публичным истерикам.

Ну почему все не кончилось вчера разговором об оружии! Влад, скотина, умничать начал. Мол, если Дарл хочет их продать повыгоднее, то нефиг так изматывать. А то получит на выходе дохлый товар. Алешка мрачно слушал, потом не выдержал и перебил:

— Так может, ты ему это посоветуешь? Мол, я, как ваша собственность, очень сильно забочусь о сохранности вашей прибыли!

— Я бы так и сделал, но он слушать не будет. Даст в зубы, и все, — Влад говорил лениво, лежа на спине. — Чего зря рыпаться?

— А не противно? — тихо, напряженно спросил Алешка.

— Не-а. Не все ж такие идиоты, как ты — сначала нарываться, а потом — реветь в уголочке.

У Алешки вспыхнули щеки. Аля посмотрела на мальчишку с жалостью: думал, поди, что никто ничего не слышал.

— А если тебе лично что не нравится — надо было тогда горло стражнику перегрызть, — Влад со злорадством наблюдал, как меняется в лице Алешка. — Прибили бы, и все дела.

— Заткнись, — бросил Славка.

Влад, к Алькиному удивлению, послушался. Алешка же отвернулся ото всех, спрятал лицо. Вот тут-то Аля и не выдержала. Пожалеть его она не могла — стеснялась, не умела. И боялась. Очень боялась оскорбить своей жалостью.

— А Влад кое в чем прав! Что за вечные моральные страдания? Лешка ходит целыми днями с постной рожей, — смотреть противно. Ах, какие мы несчастные, нас побили, и мы вынуждены подчиняться! Ути-пути!

«Что я несу?!» — с ужасом мелькнуло в голове; Аля похолодела под изумленными взглядами ребят.

— Может, тебя пожалеть, по головке погладить? Слезки утереть? Ты знал, что тебе влетит, когда заступался за Рика. И получил! Какие проблемы? Что хотел, то и имеешь. И хватит ныть.

Алешка не выдержал:

— Действительно, какие? Подумаешь, меня избили, а я и дальше на них работаю! Какие мелочи!

«Ну, все! Хуже уже не будет».

— Тоже мне, мученик! Можно подумать, тебе первому в мире кто-то по морде дал. Трагедия века! Шекспир отдыхает, блин!

«Прибьет», — заметила Аля яростный Славкин взгляд. В нем явственно читался приказ заткнуться, а еще лучше — зарыться в сено и не высовываться.

«А вот и фигушки, — мысленно парировала она. — Если ты идиот и не видишь, что Алешка скоро спятит от таких мыслей, то и не лезь».

В глубине души шевельнулись, было, сомнения в благородности мотивов, но Алька придушила их на корню. Нет, она вовсе не изливает скопившуюся за эти дни желчь, а просто пытается встряхнуть этого кретина:

— Сопляк! Его раз стукнули, а он уже разнюнился. А туда же — «противно»! — передразнила она.

«Черт, такое ощущение, что я его сейчас тоже ударила».

У Алешки потемнели от ярости глаза.

— Хватит! — заорал Славка. — Ты что несешь?

— Правду! Если ты еще этого не понял. А то нудишь об одном и том же: как сбежать да как сбежать. А никак пока! Сказано же было: от Дарла нельзя! — в запале набросилась и на него Аля.

— Замолчи, — процедил сквозь зубы Славка, бросил тревожный взгляд на Алешку.

— А я, между прочим, уже все сказала, — девочка легла и резко отвернулась. За спиной сгустилось молчание.

…Алька в ярости пнула стенку. «Но зато я добилась своего: он перестал ходить с траурной миной», — подумала она. Признавать, что испорченные отношения с Алешкой огорчают намного больше, Аля не захотела. Славка же ее вообще не волновал, хотя и смотрел на нее зверем. Как-то сошлись эти двое — Славка с Алешкой — за прошедшие дни все вместе кучкуются. Аля сначала боялась, что они хотят бросить остальных и бежать сами, — так-то проще будет. Но чем ближе узнавала мальчишек, тем меньше этого опасалась.

Громкий стук двери и топот на лестнице заставили Алю подскочить. Горбун мчался по коридору, как растревоженный носорог. Девочка вжалась в стенку, но Варлам неожиданно притормозил и сунул ей тяжелую белую скатерть.

— Накрывай стол в трапезной! Живо! И свет там зажги.

Аля едва успела схватить в охапку материю, а горбун уже бежал, сопя и позвякивая ключами, в сторону кладовой. Где-то опять хлопнула дверь, во дворе послышалась голоса, заржали кони. Девочка очнулась от столбняка и поспешила на хозяйскую половину.

В первый же день Варлам провел их по дому. Трапезной служил длинный полутемный зал на первом этаже. Там стояли широченный стол на резных ножках и стулья с высокими спинками. Окна, выходившие на высокий забор, всегда закрывали шторы. В дальнем конце зала был расположен вход в курительную — небольшую комнату с низкими креслами, маленьким столиком и вычищенным, неиспользуемым по случаю жаркой весны, камином.

Алька влетела в зал, с трудом придержав дверь на тугой пружине, и остановилась на пороге: из курительной доносились голоса. «Дарл вернулся!» — сообразила она. Дверь вырвалась из рук и поддала сзади, проталкивая девочку в комнату. Аля мелкими шажками добралась до стола, бросила скатерть. Потом так же суетливо двинулась вдоль стен, зажигая ладонью световые шары. Два желания боролись в Але — подслушать и сбежать как можно быстрее. Цепочка шаров довела девочку до входа в курительную. Колыхнулась у щеки тяжелая портьера. Аля скосила в щелку глаз: в ближайшем к ней кресле развалился тэм. Напротив него сидел молодой мужчина в сером кафтане, перетянутом черным с серебром поясом. Темно-рыжий, безбородый. «Да это же купец!» — ахнула Алька и навострила уши.

— Я мог бы продать и подороже, как-никак иномиряне, — говорил Дарл. — Просто обстоятельства заставляют меня спешить.

— Ну что вы, тэм Дарл, я вовсе не намерен наживаться на вашем нетерпении, — ответил с легкой улыбкой рыжеволосый. — Может быть, вам действительно стоит продать их на Тирмском базаре? Жаль, правда, что услышать рассказ о вашем сотрудничестве с дридом придется не только мне. — Дарл попытался возразить, но купец словно и не заметил этого: — Он заинтересует многих. Особенно господина княжеского ведуна. Думаю, он сторгует у вас детей за приличные деньги. Правда, срок выплаты по векселю уже завтра, и они вам не помогут.

Алька прошла к столу, стараясь ступать как можно легче. Черт бы побрал эти скрипучие половицы! С тихим шорохом развернулась и легла на стол скатерть. От ткани почему-то пахло сушеной ромашкой. Пальцы тряслись, и Аля никак не могла постелить скатерть ровно.

— А ты, господин Михан, хорошо осведомлен, — Дарл в сердцах повысил голос.

— Работа такая, — собеседник отвечал негромко, и Аля затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова.

Уголок скатерти снова скользнул вниз, сугробом лег на стул. Но сколько ни поправляй — работа уже должна быть закончена, а то еще Варлам хватится.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Аля прислушалась: голосов не слышно. С досадой дернув плечом, она побежала на кухню, легко перепрыгивая через высокие пороги. Тэмы с фамильных портретов укоризненно смотрели ей вслед.

— Дарл вернулся! С купцом! — выдохнула Аля, ввалившись на кухню.

— Бери, — сунула ей Маша кувшин с вином и кружки. — Варлам велел тебе немедленно это отнести. Ругался, что ты долго там торчишь.

Алька так же бегом вернулась в трапезную, притормозив только у порога, чтобы перевести дыхание. Придержала подбородком прижатый к груди кувшин и потянула дверь на себя.