Революция.com. Основы протестной инженерии - Почепцов Георгий Георгиевич - Страница 22

• СМИ и через них информационное пространство;

• плошали и улицы и через них иное физическое пространство;

• население и пространство решений массового сознания;

• армия, спецслужбы и любые другие механизмы по противодействию революции.

Оранжевая революция 2004 года использовала также инерцию избирательной кампании для подготовки протестных настроений, что позволяло канализировать их либо в направлении выборов, либо в направлении революционных действий.

Революционный проект строится в системе «действие – противодействие». Идет поиск действий, которые будут встречать минимум противодействия. Этими типами действий оказались так называемые ненасильственные действия, происходящие в пространстве, к которому не готова государственная власть. Еще одним вариантом стратегии становится ускорение принятия решений, против которого также оказывается слабой бюрократическая машина, требующая иерархических согласований. Суммарно эти действия, на которые сложно строить противодействие, предстают в следующем виде:

• ненасильственные варианты действий, поскольку они являются асимметричными по отношению к возможностям государственной машины;

• ускоренные варианты действий, поскольку государственная машина работает медленно;

• включение проекта в международную рамку, поскольку она не подлежит внутренним законам (это международные наблюдатели, давление международных государственных деятелей и так далее).

Поскольку борьба ведется за пространство решений массового сознания, то очень важны процессы интерпретации и реинтерпретации событий, а также создание таких событий в нужном месте и в нужное время, которые получат нужную интерпретацию. Отсюда необходимость проведения всех протестных действий в столицах, перед центральными институциями и иностранными представительствами.

Чужой ресурс, как правило, блокируется не столько реальными действиями в физическом пространстве, как страхом от появления таких действий. То есть физические действия блокируются действиями когнитивного порядка. Бархатная революция вообще проводит большую часть своих действий в информационном и когнитивном пространствах, создавая в физическом только те виды событий и действий, которые несут символическое значение. Например, действия периода оранжевой революции (массовые митинги, блокирование административных зданий) в чисто физическом измерении не являются такими страшными. Более важна их символическая роль, указывающая на то, что власть теперь не является главным игроком, задающим правила.

Уверенней к победе движется тот проект, чья достоверность вызывает меньше сомнений у массового сознания. Достоверность одного проекта автоматически отражается на достоверности другого. Странным образом массовое сознание не может признать оба проекта достоверными, можно находиться только в одном. Советский глобальный проект также противостоял в этом плане проекту западному. Но это было облегченной ситуацией, поскольку сторонники того и другого проекта были разделены физически, а дипломаты отличаются от нормальных людей как раз способностью жить сразу в нескольких проектах.

Проект-1 может победить проект-2 путем присоединения себя к будущему, что каждый раз делали Борис Ельцин или Леонид Кучма, относя своих противников-коммунистов к прошлому. Новый проект всегда привлекательнее уже состоявшегося. Западный глобальный проект победил советский еще и по этой причине. Он также победил, задав больший уровень глобальности своему проекту, делая из советского проект регионального порядка. Однотипно оранжевая революция вписывала себя в проект Европы и США, а Виктора Януковича – в проект России и Казахстана. То есть уровень глобальности в одном случае был явно выше другого.

Введение ситуации в хаос позволяет стремиться к выигрышу тому, кто был к этому более подготовлен или обладает большими ресурсами, позволяющими пройти его более безболезненно. Дж. Форан определяет период хаоса в случае Ирака следующими словами: «США разрешили открыть период хаоса, поскольку они неверно поняли желание иракского народа, недостаточно разобрались во внутреннем разделении и политической культуре и не смогли развернуть полицейские силы вовремя, чтобы предотвратить начало плохой динамики. Интересно, был ли этот хаос предсказуем или сознательно создавался» [1].

Революция всегда действует в условиях хаоса, тем самым усиливая имеющиеся разрушительные тенденции. Революция приходит в момент хаоса и сама его создает. Это смена доминирования той или иной силы, которая возможна как следствие хаоса, то есть ухода одной из нормирующих сил.

Кризисная ситуация несет с собой сужение набора возможных ролей, откуда следует известное черно-белое восприятие мира. Возникает обязательность выбора ролей – либо друг, либо враг. Можно построить следующую таблицу возможных соотношений поля решений и поля возможностей (ресурса) (см. табл. 13).

Таблица 13

Соотношения поля решений и поля возможностей (ресурсов)

Развитие того или иного варианта проекта вытягивает определенные типы ролей, другие отодвигает на задний план. Революционный проект требует пламенных революционеров, требует революционных ораторов, что и произошло – на заранее заявленные роли пришли конкретные люди. Часто даже интерпретация ролей берется из старой истории, например, Юлия Тимошенко подавалась в свое время как Жанна д'Арк.

Социальный хаос в отличие от физического представляет собой удержание определенной зоны сверхпорядка на фоне общего хаоса, а точнее на фоне введения новых правил. Эти зоны (например, в случае оранжевой революции – охрана определенных административных зданий) удерживались за счет сверхнормативного использования имеющихся сил (условный пример: число милиционеров на квадратный метр на территории администрации президента превосходило все нормативы). Но и протестная масса на площади Независимости также была сверхнормативной. В этом случае удержание новых норм создается тем же способом, что и удержание старых.

Для строительства проекта внутри другого проекта важным является использование энергетики другого проекта из-за недостаточности своей собственной. В выборах в этой роли выступают политическая реклама, слоганы, критика оппонента. Оранжевая революция «питалась», например, за счет высмеивания образа Януковича («проффесор», «козлы», «американские валенки»). Каждое из этих обозначений несло свои собственные нарративы. Нарратив структурирует действительность под определенным углом зрения, тем самым он «вытягивает» определенные аспекты действительности, в ряде случаев делая осознаваемым то, чего может и не быть в такой активной позиции в самой действительности.

Возможности одного проекта внутри другого проекта опираются на смену идентичностей, благодаря чему происходит перераспределение ресурса. Сегодняшний мир предоставляет человеку целый набор идентичностей, причем большинство из них носят транснациональный характер. «В любой момент некоторые индивиды будут выбирать эти супертерриториальные, внетерриториальные, внегосударственные сущности, расширяя свои системы идентичностей за унаследованные пределы» [2].

Оранжевая революция вызвала сильное противостояние за счет борьбы на уровне идентичностей: «за» большой проект «западный», либо «за» большой проект «восточный». Произошла серьезная активация виртуальных идентичностей и границы между ними.

Революционное требование социальных изменений само может строиться разными проектами как общая цель, к которой можно двигаться при помощи разных механизмов. Революция в Латинской Америке, в частности в Сальвадоре, возникает сквозь удержание революционных идей в рамках трех институций: коммунистической партии, университетов и католической церкви [3]. Каждая из этих институций трактует себя как единственную способную выразить волю народа, каждая мобилизует молодых радикалов.