Когда ты станешь моей - Хигдон Лиза - Страница 6

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая

– Пускай так, милорд. Но вы ведь знаете, каковы люди. Их хлебом не корми, дай только позлословить о ближнем. Никто не станет вникать, правда все это или ложь. Я счел своим долгом вас предупредить.

– Благодарю за заботу.

Джулиан с тоской взглянул на гору корреспонденции. Дьявол бы побрал эту Элинор! Будь она проклята! Живет припеваючи где-то в Европе и думать не думает, в каком сложном положении очутился ее законный супруг. Джулиана отделяло от нее большое расстояние, но он никак не мог воспрепятствовать ни распространению слухов о ее прежних скандальных похождениях, ни возникновению новых. Светские сплетники злорадно переносили подробности пикантных приключений этой беспутной особы из салона в салон. Все с нетерпением ждали реакции со стороны супруга.

Вдобавок, что ни говори, а леди Элинор уже второй сезон не появлялась в свете. На то у нее должны были быть веские причины, ведь все знали, как она любила щеголять в роскошных туалетах на балах и званых вечерах. Ей так нравилось быть в центре внимания, ловить на себе восхищенные взгляды мужчин. Все сходились на том, что она нипочем не пропустила бы лондонский сезон добровольно.

Малькольм деликатно кашлянул.

– Многие подозревают, что вы с супругой живете раздельно.

– Да неужто? Надо же, какая проницательность! – Джулиан вытащил одно из писем из аккуратно вскрытого белоснежного конверта. Нахмурив брови, он пробежал глазами идеально ровные строчки. – Опять этот докучливый лорд Хаверинг исходит желчью в адрес партии вигов.

– Вот именно, милорд. Многие недоумевают, каковы причины данного решения.

– В точности, как обычно смертные недоумевают по поводу решения богов, – мрачно усмехнулся Джулиан. – Пусть погадают на кофейной гуще. Это хоть ненадолго займет всех пустоголовых бездельников.

– Конечно, милорд. Я с вами полностью согласен. – И снова это робкое, несколько даже виноватое покашливание. Джулиан нахмурился и выжидательно взглянул на секретаря. Лицо Малькольма пошло пятнами. Он переминался с ноги на ногу так, словно стоял на горячих угольях. – Мне, право же, неловко затрагивать эту тему, милорд, но я принужден…

– В чем дело, Малькольм? Говорите же, а не то вы просто лопнете.

– Дело идет о вашем поведении, милорд.

При виде того, каким гневом исказилось красивое лицо господина, Малькольм втянул голову в плечи. Стараясь держать себя в руках, Джулиан негромко, но с угрозой произнес:

– Соблаговолите объяснить, что это значит?!

– С вашего позволения, милорд… поговаривают, что богатый и знатный мужчина в расцвете сил, к тому же с прекрасной внешностью, явно не без причин отказывает себе в… одном из основных жизненных удовольствий.

– Ах вот оно что. Как трогательно! Значит, в свете нашлись такие, кого заботят мои нужды. А я-то, представьте, по наивности своей полагал, что всех и каждого должны беспокоить пустяки вроде последствий войн с Наполеоном, бесчинств принца-консорта, нападений американцев на британские торговые суда и прочие глупости того же порядка. Мне и в голову не приходило, что мое воздержание – куда более животрепещущая тема для обсуждений в свете.

Лицо Малькольма приняло печальное выражение. Саркастические высказывания Джулиана явно не произвели на него ни малейшего впечатления. Его по-прежнему что-то тяготило.

– Некоторые считают, что вы не в силах забыть прежнюю любовь.

Джулиана словно пружиной подбросило. Вскочив на ноги, он выпалил:

– Кто, я?! Сокрушаюсь о прежней любви? К кому, к Элинор?!

– Именно так, милорд. Или еще того хуже.

– Ну уж хуже того, чем быть заподозренным в неизбывной тоске по Элинор, ничего просто быть не может.

Малькольм вперил взгляд в едва заметное пятнышко на обоях.

– Подозревают, что у вас, милорд… Ну, скажем, несколько извращенные вкусы. Как у тех, кому нравятся юноши в женских чулках…

– Все ясно. – Джулиан пренебрежительно махнул рукой. – Можете не продолжать. Господи, думал ли я когда-нибудь, что доживу до такого? Хотя, кажется, более предпочтительно прослыть содомитом, чем рогоносцем, пылко влюбленным в развратную жену.

– Милорд, – чуть ли не с мольбой продолжил Малькольм, – позвольте, я закончу. Мне сообщили, что кое-кому известно даже имя вашего партнера по…

– По постели? – хохотнул Джулиан. – Поистине впечатляющая осведомленность. Так просветите же и меня. Кто это? Я с ним знаком?

– О да, милорд. – Щеки Малькольма стали пунцовыми. Он нервно потер руки. – Говорят, это ваш секретарь.

Джулиан удивленно вскинул брови.

– Вы? Кто бы мог подумать. Теперь мне понятно, отчего вы так взвинчены. Будь прокляты все эти тупицы с их ядовитыми языками. – Он досадливо вздохнул. – Послушайте, с этим, боюсь, ничего уже не поделать. Отрицание подобного вздора только подольет масла в огонь. Даже те, кто не верил гнусным сплетням, сразу решат, что за этим все же что-то есть, вы не находите?

– Ваша правда, милорд. Я понимаю, милорд.

По тону Малькольма было ясно, что в этом вопросе он вовсе не разделяет мнения своего господина. Джулиан уставился на него неподвижным взглядом. Теперь мысли его приняли иное направление. Он вдруг понял: за грязными сплетнями на его счет скрывалось не одно лишь извечное людское желание облить грязью ближнего и полюбоваться, как он будет в ней барахтаться. В этом легко просматривались политический расчет, стремление соперников ослабить его влияние в парламенте.

Будь она неладна, эта политика, это перетряхивание грязного белья противников. Те же, чья репутация безупречна, рискуют стать жертвой мерзких измышлений. Сколько блестящих карьер рухнуло с оглушительным треском под натиском клеветы. Как омерзительна вся эта возня! Насколько приятнее ему было в деревне, в глуши, где жизнь проста и безыскусна. Подумав о Шедоухерсте, о своем убежище, он улыбнулся.

– Значит, вас это тоже огорчило, Малькольм?

– Еще бы, милорд. Меня заботит, смею вас уверить, вовсе не собственная репутация, а ваше доброе имя.

Джулиан с улыбкой качнул головой.

– Но я не вижу никакого выхода из этой глупой ситуации. Можно, конечно, вызвать сплетников на дуэль, одного за другим, и всех их прикончить. Но тогда, боюсь, население Лондона сократится вдвое, да и регенту вряд ли придется по душе, если его нынешний фаворит будет вынужден явиться на рассвете в Гайд-парк для того, чтобы быть убитым.

– Я тоже считаю, милорд, что это вряд ли его обрадует. – Малькольм слабо улыбнулся.

Вид у секретаря был донельзя унылый и подавленный, но держался он подчеркнуто прямо, расправив широкие плечи. Казалось, внутренне он готовился принимать все новые удары судьбы. Только теперь Джулиану пришло в голову, что до недавнего времени, до того, как по Лондону поползли все эти отвратительные небылицы, Малькольму никогда не случалось краснеть. Ни за себя, ни за своего господина. Сын сельского сквайра, в школе он был капитаном команды гребцов, блестяще учился, а после стал образцовым работником. И вот теперь из-за политических амбиций своего нанимателя стал притчей во языцех.

По-своему истолковав пристальный взгляд Джулиана, он спросил:

– Прикажете подавать чай, милорд?

– Нет, с этим можно и погодить. Скажите-ка лучше, мне это просто кажется, или у вас и в самом деле имеются соображения, как положить конец сплетням?

Взгляд Малькольма прояснился.

– Есть одно, милорд.

– Я весь внимание, говорите.

– Вместо того чтобы опровергать выдумки о нашей с вами… связи, – последнее слово ему удалось выговорить не без труда, – надо их пресечь решительными действиями.

– Какими же? – усмехнулся Джулиан. – Неужто вы предложите мне поучаствовать в кулачных боях с профессионалами и тем доказать свою мужественность? Впрочем, я и на это готов, чтобы вас успокоить.

Малькольм с улыбкой возразил:

– Нет, с профессионалами лучше не тягаться, они ведь и изувечить могут. У меня на уме нечто другое. Никакого насилия. Никакого риска.

– А именно?

– Заведите себе хорошенькую даму сердца, чтобы вас с ней видели, чтобы все о ней узнали. И тогда ни у кого не повернется язык сказать, что вкусы у вас… извращенные.

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая