Лоцман - Купер Джеймс Фенимор - Страница 28
- Предыдущая
- 28/97
- Следующая
- Ваши слова основательны, очень основательны! - воскликнул полковник. - Что скажете вы, молодцы? Нет ли у вас желания подраться с французами, испанцами или даже с моими соотечественниками-бунтовщиками? Нет, клянусь небом, наш государь должен воспользоваться услугами таких трех героев! Каждый из вас получит вот эти пять гиней, как только ступит на борт тендера «Быстрый», а сделать это совсем не трудно, потому что тендер вечером отдал якорь в двух милях к югу от нас, в маленькой бухте, где он укрыт от бури не хуже, чем в углу этой комнаты.
Один из мужчин притворился, будто бросает жадные взгляды на деньги, и спросил, словно оценивая условия предлагаемой ему службы:
- А доброе ли судно этот «Быстрый» и хорошо ли на нем живется экипажу?
- Хорошо ли? - повторил Борроуклиф. - Еще бы! Недаром его считают лучшим тендером во всем флоте. Вы, наверное, много бродили по белому свету, но доводилось ли вам видеть такое место, как Морской арсенал в Картахене, в старой Испании?
- Я бывал там, сэр, - холодным, сдержанным тоном ответил тот же моряк.
- Так, бывали! А видели ли вы в Париже дворец, который называется Тюильри? Так вот, этот дворец - собачья конура по сравнению с «Быстрым».
- Мне приходилось бывать и в этом дворце, сэр, - ответил моряк. - Что ж, если ваш тендер и вправду так хорош, как вы говорите, наверное, служить на нем совсем неплохо.
- Черт бы побрал эти синие куртки! - пробормотал Борроуклиф, бессознательно обращаясь к мисс Плауден, близ которой он в это время очутился. - Они суют свои смоленые рожи во все уголки света, так что, право, не знаешь, как с ними говорить. Ну кто бы, черт возьми, подумал, что этот малый когда-либо пялил свои зеленые глаза на дворец короля Людовика?
Но Кэтрин не слышала его слов; она сидела, не сводя глаз с арестованных, и на лице ее снова появилось смущенное и обеспокоенное выражение.
- Подождите, подождите, Борроуклиф! - воскликнул полковник Говард, возобновляя разговор. - Не будем рассказывать этим молодцам сказки для новобранцев, а поговорим с ними на добром, ясном, честном английском языке. Да благословит бог этот язык и землю, для которой он впервые был создан! Какой смысл уверять людей, если они, как мы предполагаем, настоящие моряки, будто десятипушечный тендер по просторности и удобству помещений не уступает дворцу?
- А разве английский дуб и английский комфорт ничего не стоят, мой дорогой хозяин? - невозмутимо спросил капитан. - Неужели вы думаете, добрый сэр, что я измерял достоинства «Быстрого» циркулем и линейкой, будто я вновь проектирую дворец царя Соломона? Я хотел лишь сказать, что «Быстрый» - судно исключительно продуманного устройства и что все там распределено удивительно искусно. Смотря по надобности, он становится то большим, то маленьким, как шатер феи из «Тысячи и одной ночи». А теперь пусть меня повесят, если я не сказал в пользу этого тендера больше, чем сумел бы сказать сам его капитан, чтобы дать мне новобранца, даже если бы во всех трех королевствах не нашлось ни одного парня, который захотел бы посмотреть, пойдет ли алый мундир к его мужицкой фигуре!
- Нет, такая пора еще не наступила, и господь бог не даст ей наступить, пока наш государь нуждается в солдатах для защиты его прав на поле боя. Но что скажете вы, друзья мои? Вы слышали, что говорил капитан Борроуклиф о «Быстром»? Его слова справедливы… ну, может, он только чуточку преувеличил. Согласны вы поступить на службу? Значит, я могу приказать слуге подать вам по стакану вина да велеть отложить ваши деньги до тех пор, пока мне не сообщат с катера, что вы стали под знамена лучшего из королей?
Кэтрин Плауден, которая, затаив дыхание, с огромным вниманием следила за моряками, показалось, что она уловила промелькнувшую на их лицах усмешку. Однако веселость моряков дальше этого не пошла, и старший из них снова ответил так же спокойно, как и прежде:
- Простите нас, сэр, но у нас нет охоты поступать на тендер. Мы привыкли к дальним плаваниям и большим судам, а «Быстрый» несет береговую службу, да и не тех он размеров, чтобы справиться с французами или испанцами, у которых пушки стоят в два яруса.
- Если так, - ответил полковник, - ложитесь на другой галс и ступайте в Ярмут. Там вы найдете суда, которые не побоятся встретиться со всем, что бывает на плаву.
- Может быть, джентльмены предпочтут сменить тревоги и опасности морей на жизнь легкую и веселую? - вмешался капитан. - Рука, привыкшая владеть абордажным крюком, может быстро научиться спускать курок так же легко, как дамы касаются клавиш рояля. Одним словом, жизнь моряка и похожа и не похожа на жизнь солдата. Солдаты не знают ни штормов, ни половинных рационов, они не берут рифов на марселях и не терпят кораблекрушений. При этом они не меньше, а то и больше, знакомы с грогом, с беззаботным весельем вокруг фляги и открытого ранца, чем на любом корабле в субботний вечер, даже когда котел полон и дует легкий бриз. Я сам не раз пересекал океан и знаю, что корабль в хорошую погоду очень похож на лагерь или теплый барак, но повторяю: только в хорошую погоду!
- Мы не сомневаемся в справедливости ваших слов, сэр, - ответил тот же моряк. - Но то, что вы считаете трудностями, для нас лишь удовольствие. Мы видели слишком много штормов, чтобы бояться их, и считали бы себя в штилевой полосе в ваших казармах, где только и дела, что есть свой паек да маршировать взад и вперед по зеленой лужайке. К тому же мы едва ли отличим дуло мушкета от его приклада.
- Да! - задумчиво произнес Борроуклиф, а затем, шагнув в сторону, внезапно гаркнул: - Смирно! Равнение направо!
Тот моряк, который перед этим говорил, и стоявший рядом с ним не шелохнулись и только удивленно взглянули на капитана, но третий из их компании, стоявший немного поодаль, словно он хотел остаться незамеченным, а может быть, просто задумался о своей участи, при этой неожиданной команде невольно вздрогнул и, выпрямившись, словно на плацу, мгновенно повернул голову направо.
- Ого! Вы, джентльмены, я вижу, способные ученики, вы скоро всему обучитесь, - продолжал Борроуклиф. - Полагаю, полковник Говард, будет правильно, если я задержу этих людей до завтрашнего утра. Но мне хотелось бы поместить их удобнее, чем на жестких скамьях караульного помещения.
- Действуйте, как вам угодно, капитан Борроуклиф, - ответил хозяин, - и как вам подсказывает долг перед нашим королем. Их накормят и отведут в комнату на южной стороне аббатства, над помещениями для прислуги.
- Три комнаты, полковник, нужны три комнаты, хотя бы мне пришлось отказаться от моей собственной!
- У нас есть несколько небольших пустых комнат, куда можно принести одеяла и, если вы считаете необходимым, можно поставить в коридоре охрану, хотя мне кажется, что это добрые, законопослушные люди, которые жаждут послужить своему королю и мечтают лишь о том, чтобы сойтись лицом к лицу с каким-нибудь доном или мосье.
- Поговорим об этом немного позже, - сухо сказал Борроуклиф. - Я вижу, мисс Плауден недовольна, что мы так долго злоупотребляем ее терпением, и знаю, что холодный кофе, как и остывшая любовь, превращается в безвкусный напиток. Итак, джентльмены, en avant! Если вам приходилось бывать в Тюильри, значит, вы должны немного понимать по-французски… Мистер Кристофер Диллон, знаете ли вы, где «находятся, расположены и помещаются», как говорится в ваших пергаментах, эти три каморки?
- Да, сэр, - с готовностью ответил будущий судья, - и с большим удовольствием провожу вас туда. Я нахожу ваше решение достойным благоразумного и проницательного офицера и не удивлюсь, если вскоре наиболее подходящим местом для их содержания признают Даргемский замок или иную крепость.
Он произнес эти слова как раз, когда моряки выходили из комнаты, и потому нельзя было видеть, какое впечатление они произвели на незнакомцев. Но Кэтрин Плауден, которая на минуту осталась одна, глубоко задумалась над тем, что она видела и слышала, и была так озабочена, как это редко бывало при ее веселом и жизнерадостном нраве. Однако мало-помалу гул удаляющихся шагов затих, а возвращение полковника напомнило молодой девушке о ее обязанностях.
- Предыдущая
- 28/97
- Следующая
