Небо в огне. Штурмовик из будущего - Политов Дмитрий Валерьевич - Страница 8

Григорий подумал и решил рискнуть. А что терять, собственно? Ну, на худой конец, пойдет вместе с остальными и дальше пешком. Зато, если удастся взлететь, глядишь, что и выгорит. Надоело, если честно, по лесам мыкаться, вздрагивая от каждого шороха, спать под сырой шинелью, таскать на плече тяжеленную винтовку и мечтать о нормальной пище, теплой комнате и, самое важное, о возможности вновь подняться в небо. Почему-то именно последнее обстоятельство больше всего угнетало экспата в последнее время, а не многочисленные бытовые неурядицы.

Поэтому предложение Рыбакова он принял с благодарностью и с головой ушел в изучение «шторьха». Благо, по словам молчаливого сапера, в ближайшее время отряду ничего не угрожало. Дозорные, отправленные майором оглядеться окрест, немцев поблизости не обнаружили. В деревне, расположенной километрах в пяти-шести отсюда, даже комендатуру захватчики не организовали. По словам жителей, так, побывали проездом, постреляли кур и гусей, на скорую руку пошерстили в избах и умчались дальше. Только предупредили, что в лесу запретная зона и тот, кто сунется, будет расстрелян. И все. Странно даже. По крайней мере, пограничник тоже как-то недоверчиво покачал головой, слушая рассказ Евграшина, прикинул что-то, резко помрачнел и грубо пихнул экспата – хватит, мол, отдыхать, пошли дальше работать!

Они бы провозились долго, но Григорию неожиданно улыбнулась удача. Пытаясь в очередной раз понять, как именно запустить двигатель самолета при отсутствующей идентификационной панели, он вдруг вспомнил. Как-то давным-давно экспат помогал товарищу по гимназии перевезти вещи в загородный дом дальних родственников. И вышло так, что зависли они в том поселке на несколько недель – уж больно природа оказалась располагающей к отдыху. Да и лето на дворе стояло, законные каникулы в самом разгаре – чего киснуть в душном городе? Родители не возражали.

Так вот, был в том поселке один чудаковатый мужичок, подвинутый на реконструкции всяких архаичных механизмов. Григорий в силу своей неуемной любознательности в отношении техники вызвался ему помочь, пока товарищ пропадал на рыбалке и охоте. А дядька как раз бился, образно выражаясь, над воплощением в металле и пластике модели старинного самолета. Конечно, в сравнении с тем образцом «шторьх» все равно смотрелся велосипедом против трактора, но кое-какие детали лежали в одной плоскости.

Боясь спугнуть ветреную музу, сержант осторожно обошел маленький самолетик, взглянул по-иному, а потом гораздо увереннее взялся за приведение его в рабочее состояние. Перво-наперво снял с рулевых плоскостей специальные струбцины, которыми они заклинивались на земле во избежание случайной поломки. Затем открепил стояночные якоря, удерживающие «шторьх». Колодки из-под колес решил убрать в последнюю очередь, после того как запустит и прогреет двигатель.

Уже спокойнее, без прежнего мандража, забрался в кабину и принялся за дело. Установил рычаг управления газом примерно на пятьдесят процентов, решительно включил все тумблеры электросети – выбирать нужные можно было до морковкиного заговения, – перекинул магнето в положение «включено», открыл вентиль баллона воздушной сети, приводя в рабочее состояние пневмосистему, затем повторил эту же процедуру с бензокраном, рукояткой специального «шприца» сделал несколько энергичных качков, залив в двигатель небольшое количество бензина, а потом… потом затаил дыхание и нежно нажал на кнопку запуска.

Мотор неожиданно мощно взревел и… заглох!

– Не торопись, – посоветовал наблюдавший за ним пограничник. – А то свечи зальешь и придется ждать, пока просохнут.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво поинтересовался Григорий.

– Так в сутках, если постараться, можно почти все двадцать четыре часа задействовать, – улыбнулся Рыбаков. – Я недолго в аэроклуб ходил одно время. Далеко продвинуться не успел, но кое-что в памяти осталось. Да, как заведешь, дай мотору прогреться. Лучше минут пятнадцать-двадцать. Потом погоняй его на разных режимах, пообвыкнись. За маслом следи. Тут особая заслонка имеется – вон она – в полете температуру регулировать помогает. Да не робей, летун, все хорошо будет!

После этих слов экспата отпустило окончательно. Внутри засела твердая убежденность, что он все теперь сможет, у него обязательно получится.

Спустя час «шторьх» находился в полной готовности. Евграшин проверил уровень топлива, а Рыбаков снарядил и опробовал пулемет. Григорий тем временем проходил последний инструктаж. Майор въедливо объяснял ему, куда именно следует лететь, сопровождая свой рассказ указанием деталей на карте.

– По моим данным, наши войска держат оборону примерно километрах в двухстах отсюда, – карандаш скользнул по карте и провел косую черту. – Где-то в этом районе. Тебя будут ждать. – Григорий понятливо крякнул, выходит, где-то в отряде была заныкана рация. – Мне сказали, твоя птичка практически на любом пятачке сесть может? Это хорошо. Значит, выберешь подходящую площадку и приземлишься. Учить не буду, это твоя епархия. Запомни, как «Отче наш», сигнал – две красные ракеты. По нему тебя узнают. Забудешь маякнуть – могут и подстрелить, самолет-то у тебя фрицевский. Понял? – Экспат кивнул. – Вот и славно. Поехали дальше. С тобой полетит капитан Ильин, – майор показал Григорию на притулившегося неподалеку высокого худого командира. Он кутался в длинную кавалерийскую шинель и постоянно подкашливал. Раньше Дивину не приходилось его видеть. Но, судя по внешнему виду, капитан болел, а значит, мог ехать на одной из телег и не вставать. – У него будет захваченный портфель с немецкими документами, наше донесение и… ладно, хватит с тебя! Вопросы?

– Товарищ майор, мне бы карту?

– Получишь немецкую. Мы тут отыскали несколько штук. Соответствующие пометки нанесли. Сигнальный пистолет и ракеты сейчас принесут. Что еще? – Командир устало потер лоб. – Ты уж постарайся, сержант, добраться до наших. На словах попроси батареи для рации нам прислать и лекарства. Ну и боеприпасы, само собой.

– Товарищ майор! – Откуда-то из леса вынырнул долговязый небритый боец. – Немцы!

– Твою мать! – спал с лица командир. Повернулся к капитану и заорал: – Ильин, давай мухой в кабину! – Затем подшагнул к Григорию, крепко сжал его за плечи и, пристально глядя в глаза, тихо попросил: – Сержант, мы их задержим, насколько получится, а ты лети! Слышишь?!

– Постараюсь! – коротко ответил экспат и опрометью кинулся к «шторьху». Тот старинный аппарат, что они все-таки собрали с умельцем-самоучкой, ему довелось пилотировать несколько раз. Поэтому Дивин искренне надеялся, что и с местным самолетом он справится. В принципе, нужно только поставить его против ветра, а дальше полный газ, и фьюить – в небо! Жаль только, что второй попытки, судя по вспыхнувшей где-то вдалеке, за деревьями, перестрелке, у него уже не будет.

Григорий вместе с Рыбаковым помог капитану забраться в кабину, протиснулся следом и крикнул пограничнику:

– Колодки убирай!

Поехали!

– Браток, курево есть?

Григорий повернул голову. Напротив него, привалившись спиной к борту, сидел пожилой боец в шинели с прожженной полой. Он устало смотрел на Дивина, баюкая свою забинтованную правую руку. Экспат виновато улыбнулся, нет, мол. Раненый криво усмехнулся:

– Что, тоже энкавэдэшники последнее выгребли? А, не куришь? Жаль. Да ты не удивляйся, я видел, как тебя на проверку тягали. Меня вон тоже, – он слегка приподнял забинтованную руку, – крутили будь здоров. Все склоняли к тому, что это я сам себе стрельнул, представляешь? А я ведь у себя в колхозе первейший плотник был, куда ж там без руки, она ведь у меня рабочая. Дурачье! Хорошо, разобрались. Кстати, стесняюсь спросить, где тебе физиономию-то так знатно подкоптили?

– Самолет фрицы подожгли, вот и зацепило, – нехотя ответил Григорий. Распространяться на эту тему не хотелось, и так уже замаялся писать объяснительные. Экспат откинулся назад, прикрыл глаза и сделал вид, будто задремал. А в голове все продолжали крутиться события последних дней.