Песня на двоих - Панкеева Оксана Петровна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/90
• Следующая

– Ой, не хочу я устраивать публичный разбор его проблем… – попыталась отвертеться Ольга, но если его величество чем-то заинтересовался, сбить его с намеченного курса вряд ли под силу простому смертному.

– Орландо, – немедленно заявил он, – тебе не кажется, что четвертая порция травки будет излишеством? Лучше бы ты развлек скучающих дам и показался на глаза наставнику, пока он сюда не явился. А еще лучше, если бы вы с Кантором сходили к нему домой за гитарой.

– Это еще зачем?! – угрожающе прорычал Диего.

– Пришел час платить старые долги. Ты помнишь, как проспорил мне желание? Как раз сегодня я желаю, чтобы ты сыграл для нас. И даже спел, если у твоих новых песен уже есть слова.

– Это низко и подло! – возмутился мистралиец.

– Вовсе нет. Впрочем, ты волен считать мое желание сколь угодно низким и подлым, но изволь его удовлетворить. Это долг чести, и я настаиваю, чтобы ты уплатил его именно сегодня и именно таким образом. Так что извольте отправляться, господа. Надеюсь, Орландо, ты не промахнешься и не потеряешься между мирами?

Спровадив подобным бесцеремонным образом лишних слушателей, его величество поудобнее устроился в кресле, достал кисет, выбил погасшую трубку и опять вернулся к прежней теме:

– Теперь можешь рассказывать, что за проблемы у твоего возлюбленного, – как ни в чем не бывало предложил он. Точно таким же отеческим тоном, каким прошлой зимой расспрашивал Ольгу о ее собственных проблемах. – Я понимаю, ты не хотела обсуждать этот вопрос в присутствии Кантора, но теперь мы одни.

– Так он же сейчас вернется!

– Сейчас – нет. Во-первых, Орландо не упустит случая выкурить еще косяк-другой, пока никто не видит. Во-вторых, перепуганный Кантор сначала будет долго и вдумчиво материть коварного меня, затем некоторое время собираться с духом, а возможно, даже пожелает распеться. Он отчего-то ужасно стесняется признаваться, что опять стал писать музыку. А своего голоса стыдится, как стыдился бы эльф нестираных портков. Ты согласна, что в этом он не прав?

– Конечно, не прав. У него очень приятный голос. Я люблю такие, с хрипотцой. И Гарри тоже очень хвалил.

– Значит, ты одобряешь мои намерения заставить все-таки маэстро Кантора выступить с небольшим домашним концертом. Не подобает взрослому мужчине стесняться и трусить из-за собственных комплексов.

– А вы все-таки злопамятный! – не удержалась Ольга, вспомнив, как весной Диего аналогичным образом отчитывал самого короля.

– О, я никогда и не скрывал выдающихся возможностей своей памяти. А теперь начинай жаловаться. Смею надеяться, я еще не утратил твоего доверия, и ты не думаешь, будто я стану с кем-то делиться твоими тайнами. Напротив, я хотел бы помочь, если это в моих силах.

– Да вряд ли… Тут такое дело, что помочь нельзя в принципе. Творческий кризис, помноженный на личные переживания…

Честно говоря, ей давно хотелось с кем-нибудь поделиться проблемами, которые так интересовали его любопытное величество. И король, как ни странно, был именно тем человеком, который для этого дела подходил больше всего. Пусть даже он открыто признал, что Кантор ему милее. На чью бы сторону ни склонялся Шеллар III, он не опустится до того, чтобы раскрывать чужие секреты, выносить на публичное обсуждение откровения друзей и уж тем более насмехаться над чужими бедами. Вот в этом ему действительно можно доверять.

Рассудив таким образом, Ольга честно спихнула с души все, что отравляло ей жизнь последние несколько недель, и вывалила на мудрую голову его величества. Втайне она все же немного опасалась, что, выслушав ее жалобы, король с присущим ему хладнокровием посоветует гнать взашей трепетного страдальца, но его величество доверие полностью оправдал. Ничего подобного он не посоветовал, хотя его реакция, как всегда, показалась немного странной.

– Я не специалист в области купли-продажи интеллектуальной собственности, – задумчиво изрек он, раскуривая вторую трубку, – но меня удивляет названная цена. На мой взгляд, она явно завышена. Ты не интересовалась у знакомых, это действительно столько стоит?

– Мне и в голову не приходило, – удивилась Ольга. – Артуро лучше знает, что сколько стоит. Почему я должна сомневаться и подозревать? Он же не просил у меня этих денег. Проверять каждое слово – значит не доверять. А если не доверять – какая же это любовь?

– Одно другому не мешает, – ничуть не смутился король. – Как можно жить, ни в чем не сомневаясь и всему доверяя на слово? Разве неприятная история с Кантором ничему тебя не научила? Его ты тоже любила, что не помешало тебе сомневаться в его словах, искать способа их проверить и в конце концов раскрыть обман.

– Но там было совсем другое дело! – запротестовала Ольга. – Диего только скрывал от меня, кто он такой, что само по себе неприятно, как и всякий обман, но хотя бы оправданно… Понимаете, разница в мотивах. Диего не хотел признаваться из гордости, боялся, что его станут жалеть, если узнают. Да и мной двигало не то чтобы недоверие, а скорее любопытство. Ни он, ни я не желали друг другу зла. А в ситуации с Артуро получается, что я должна заподозрить его в подлости.

– Я понимаю, когда у тебя сложилось хорошее представление о человеке, очень сложно даже допустить мысль, что он вовсе не так хорош, как тебе кажется. А заподозрить любимого в корыстных мотивах – тяжело вдвойне. Но почему не предположить, например, что он может ошибаться? Впрочем, тебе вовсе не обязательно доставать расспросами знакомых бардов, сгорая от стыда за свою недоверчивость и обвиняя себя в том, что напрасно обижаешь подозрениями честного человека. Я выясню сам, так как мне уже и в самом деле любопытно. Ты не возражаешь, если по возвращении в гостиную я сам поинтересуюсь у Артуро, откуда он взял такие цифры? С моей стороны это будет выглядеть как обычное любопытство, да и тебе не придется выказывать любимому человеку недоверие.

– Но он подумает, что я просила у вас денег!

– Пусть думает. Ты же для него просила, не для себя.

– Но я никогда бы не стала обращаться к вам с такой просьбой! У меня еще пока совесть имеется!

– Я знаю. Но Артуро будет приятно сознавать, что ты так о нем заботишься.

– Нет, правда, не надо доставать Артуро. Я лучше сама тихонько порасспрошу знакомых бардов. Но почему вас так удивила сумма?

– Такие цены не укладываются в здравый смысл. Если труд композитора стоит так дорого, на какие же средства собирают свой репертуар исполнители, у которых таких денег нет?

– Да ни на какие, – вздохнула Ольга. – Так же, как и Артуро, мучаются в замкнутом кругу.

– В таком случае на что живут композиторы? При таких ценах они могут продавать свои произведения лишь ограниченному кругу покупателей, что существенно снижает объем продаж и непременно должно приводить к перепроизводству. А излишек продукции обязательно провоцирует снижение цены. Как ни крути, названная Артуро цифра не вписывается ни в какие законы экономики. Либо это расценки элитных авторов, либо маэстро где-то ошибся. В первом случае следует посоветовать ему быть поскромнее, а во втором – выяснить точно и разъяснить, что к чему. Как я уже говорил неоднократно, всякая проблема имеет решение. Надо только подумать, вместо того чтобы впадать в депрессию. К сожалению, барды часто страдают неспособностью к логике, подменяя ее эмоциями.

«Какой же он все-таки умница, наше непрошибаемое величество!» – с умилением подумала Ольга, любуясь на родную и уютную картину «Шеллар III в кресле с трубкой, раздающий толковые советы всяким недотепам».

– Спасибо за совет. Мы обязательно уточним и выясним.

– Не за что, – отозвался король, улыбаясь мягко и сочувственно. – Тем более что финансовая и творческая несостоятельность Артуро – это не главная твоя проблема.

– Мы же обсуждали его проблемы, а не мои.

– Именно. А его проблемы мелки и незначительны по сравнению с твоими.

– Да ну, вы как скажете! Между прочим, такие проблемы, как у Артуро, у меня уже когда-то были, в моей прошлой жизни. И знаете, когда под рукой нет друзей вроде вас, они вовсе не так легко решаемы. Бедность – это действительно замкнутый круг, из которого невозможно выбраться человеку, не наделенному Тенью.

• Предыдущая
• 34/90
• Следующая