Песня на двоих - Панкеева Оксана Петровна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/90
• Следующая

– Или что он взял денег у Ольги.

– Возможно, хотя и маловероятно. В последнем докладе Ха Танг было упомянуто, что Ольга не дает своему кавалеру на руки наличных, кроме как под конкретную покупку. Если бы он попросил, наверняка дала бы, но он пока не опустился до того, чтобы откровенно клянчить деньги. Он хоть и глуп, но не настолько же, чтобы не понимать: такие просьбы – самый верный способ уронить себя в глазах дамы. Кстати о дамах. Есть возможность как-то выудить информацию у красотки Роситы?

– Пробовали. С незнакомыми людьми она не станет говорить о бывшем муже.

– Хм… Есть одна идея… А если не просто с чужим человеком, а с человеком, которого представит член королевской семьи? Агнессе несложно будет оказать мне столь незначительную любезность. А если она не сможет лично присутствовать на балу, сойдет и любая из принцесс…

– Не уверен, ваше величество. Насколько мне докладывали, бывшая жена ненавидит Артуро и не желает о нем говорить с кем бы то ни было.

– А если к ней заявится новая невеста ненавистного супруга и, наивно хлопая глазками, попросит копию свидетельства о разводе, дабы они могли подобающим образом заключить брак? Не пожелает ли мадам Росита в качестве маленькой мести раскрыть глаза несчастной дурочке и объяснить, куда бедняжка лезет?

Флавиус довольно прижмурился, как кошка, которую почесали за ухом.

– Вы как всегда непревзойденны, ваше величество. Не могу предсказать точно, возьмет ли мстительность верх над осторожностью в этом случае. Но попробовать можно. Мне заняться?..

– Нет-нет, я попрошу Орландо или его придворного мага. И Ольге эту идею сам подброшу. А ты займись всем остальным. И очень тебя прошу, позаботься, чтобы с Мендосой не вышло такого же прокола, как с Артуро.

– Уверяю вас, больше подобного не повторится, – заверил глава департамента и захлопнул папку.

– Вот… – Кантор с некоторым смущением развел руками, словно не знал, куда их девать. – Так и вышло… Прости, что не сказал сразу. Я боялся, что ты станешь как-то выделять меня среди других актеров… Проявлять ненужное снисхождение, делать всяческие поблажки, спотыкаться на каждом слове, опасаясь обидеть… А больше всего я боялся, что ты выдашь меня Ольге.

– А… теперь? – так же неловко спросил Карлос. Зажженная спичка дрожала в его пальцах, огонек судорожно плясал, не в силах попасть на кончик сигареты.

– А теперь Ольга сама догадалась. Что же до всего остального… Пусть все будет, как было, прошу тебя. Не надо смотреть на меня с такой скорбью и раскаянием, ты ни в чем передо мной не виноват. Не надо бояться причинить мне боль неосторожным словом. За эти годы я отрастил такую броню на сердце, что прошибить ее словом не легче, чем пробить стрелой чешую дракона. Да, меня легко разозлить, но чтобы обидеть – надо очень постараться. Пожалуй, это только у Ольги получается. Ты ведь не выдашь меня, а, Карлос?

Маэстро неровно, прерывисто затянулся и несколько раз быстро кивнул.

– Спасибо, – нервно улыбнулся Кантор, и в разговоре повисла тяжелая, как стена, пауза.

«Эх, – подумал Кантор, – здесь явно не хватает бутылки, да пары стаканов, да блюдца с солеными орехами и маринованными улитками… Сразу бы легче пошло, проще, непринужденнее. А мы сидим и мнемся, два вынужденных трезвенника. Я еще ладно, мне теоретически можно, а вот Карлос если хоть лизнет – может опять запить. Так и будем сидеть, мямлить, глаза прятать…»

– Как тебе Тарьен? – вдруг спросил Карлос, не отрывая глаз от изорванной обертки, из которой пытался по обыкновению свернуть кулечек.

– Он замечательный, – искренне отозвался Кантор. Возможно, это прозвучало излишне пылко, но он так обрадовался подходящей теме для разговора, что поспешил как можно скорее свою радость высказать. – Тарьен – то, что надо, честно. У него потрясающий голос, ослепительный Огонь, а главное – парень не избалован и приучен работать. Из него выйдет толк, я это чувствую. Ты молодец, что его нашел. Я так боялся, что ты за неимением лучшего все-таки возьмешь Артуро…

– Да если бы даже я ничего лучшего не нашел, я бы скорее отказался от постановки, чем взял на главную роль Артуро Сан-Барреду! У меня тоже есть какие-то принципы, в конце концов!

– О да… конечно… А как тебе Ольга?

– Она хорошая девушка. А как ученица… Честно скажу – не знаю. Вроде уже не одну луну знакомы, а я, веришь ли, до сих пор не могу определить, годится ли она на что-нибудь. Слишком она чужда нашему миру, все у нее не так… С одной стороны, хорошо, когда у человека мозги не замусорены стереотипами, а с другой – откуда мне знать, может, очень даже и замусорены, только совсем другими, чуждыми и непривычными, и то, что кажется нам свежим и оригинальным, на самом деле давно заезжено в ее родном мире… Очень мне мешает ее необычное происхождение.

– Мне не мешает.

– Тебе, может, и нет. Тебе всегда такие нравились, я помню. Еще тогда не мог понять, как тебя угораздило связаться с этой Патрицией…

– Так же, как Ольгу с Артуро, – помрачнел Кантор. – Карлос, тебе не кажется, что он ее чем-то приворожил?

– А он умеет?

– Не знаю. Мне вот кажется, и я не могу понять – это чутье работает или мозги потихоньку набекрень сползают?..

– Мне попадались в жизни и более несуразные мезальянсы, в которых никакой магией даже не пахло. Ты бы лучше специалиста спросил.

– Спрошу. Обязательно. Кстати, как раз сегодня собираюсь зайти к одному… специалисту.

– Ты не торопишься? Я тебя не задерживаю? – тут же всполошился маэстро.

– Ну что ты, я же сам к тебе пришел. И я еще не слышал твою историю. Я, конечно, не настаиваю, да и вряд ли она хоть немного веселее моей, судя по тому, что я видел в твоем сне…

– А знаешь, – задумчиво произнес Карлос, продолжая сосредоточенно лепить кулечек из обрывков бумаги, – ведь после того случая я перестал видеть подобные сны. Ты каким-то образом прогнал мой вечный страх, освободил от гнета прошлого и дал новую жизнь.

– Просто послав на хрен какого-то тошнотного чиновника? – искренне изумился Кантор.

Маэстро вздохнул.

– Я еще тогда говорил, что ты сам не сознаешь своей истинной силы. И дело тут вовсе не в предках-магах, это сила твоего Огня. Сила, которая заставляет плакать, восторгаться, верить, смеяться, любить и ненавидеть. Сила, которая дана нам, бардам. Она не может разжечь костер или переносить на огромные расстояния, но в сфере нематериальных воздействий, по влиянию на человеческие умы и чувства, мы почти равны магам. А в чем-то, возможно, даже сильнее. Потому и перестал мне сниться господин министр изящных искусств…

– А, так это был он! – Кантор едва удержался, чтобы не рассмеяться. – Я его не узнал, слишком он зловеще выглядел. Знаешь, Карлос, твои прекрасные слова о могуществе бардов, конечно, красиво звучат, но я за последние годы изучил еще кое-какие силы и уверяю тебя, один хороший арбалетный болт прищемил язык господину министру куда надежнее, чем пара матерных слов, сказанных во сне. Мы ведь с тобой не специалисты по сновидению, кто знает, может, как раз это и дало мне такую власть над персонажем твоего сна? И кто знает, если бы я за два года до этого не убил его в реальной жизни, пошел бы он так охотно, куда его послали, или стал бы возражать? Я не могу ничего утверждать наверняка. А ты?

– А мне все равно, – грустно улыбнулся Карлос и отбросил наконец свою бумажку, убедившись, что кулечек из нее никак не получится. – Главное, что он больше не вернулся. А если тебе хочется анализировать связь между снами и реальностью – попробуй на собственных. Ольга говорила, тебе тоже часто снятся кошмары.

– Ольгу вечно как будто за язык кто-то тянет! – досадливо поморщился Кантор. – Не снятся они мне больше. Вернее, пытаются, но своими собственными снами я научился худо-бедно управлять. И то, что дает мне власть над ними, – это точно не сила Огня, а самая обычная магия.

– Приснился бы пару раз этому Артуро да напугал как следует, чтобы не сбивал мне ученицу с пути!

• Предыдущая
• 26/90
• Следующая