Прелюдия к Академии (Прелюдия к Основанию) - Азимов Айзек - Страница 46

• Предыдущая
• 46/97
• Следующая

– Не думай, варвар. Если у нас странные обычаи, то это потому, что нас мало. Нас миллионы, а вокруг нас миллиарды миллионов. По миллиарду вас на каждого из нас. Должны же мы как-то выделиться, чтобы не затеряться Нас отличает отсутствие волос, одежда, поведение, образ жизни. Мы обязаны помнить, кто мы такие, и должны быть уверены, что вы, варвары, помните, кто мы такие. Мы трудимся на наших фермах, чтобы вы ценили нас, высоко ценили. Покуда вы будете ценить нас, вы нас не тронете. Вот и все, чего мы от вас хотим – чтобы вы нас не трогали, не мешали.

– Я вовсе не хотел причинить вреда ни тебе, ни твоему народу. Я просто ищу знаний. Ищу здесь, как искал бы в любом другом месте.

– И поэтому выказываешь презрение к моему народу, обвиняя нас в том, что у нас есть религия, предлагая нам положиться на какой-то мистический, несуществующий дух, в который мы никогда не верили, чтобы этот дух что-то сделал за нас?

– Но есть масса миров, где люди верят в сверхъестественные силы в той или иной форме, и там это называется религией. В чем-то мы можем быть с ними не согласны, но ведь мы в своем неверии также можем ошибаться, как они – в своей вере. Во всяком случае, ничего дурного я в вере не вижу, и мой вопрос не нес в себе ничего оскорбительного.

Однако, судя по всему, ему не удалось разубедить разгневанную Капельку.

– Религия! – фыркнула она. – Она нам ни к чему!

Селдон окончательно пал духом. Вся эта экскурсия, все его ухищрения – все прахом, все насмарку.

Капелька прибавила:

– У нас есть кое-что получше. Гораздо лучше. У нас есть история.

Селдон тут же воспрял и радостно улыбнулся.

Капелька Сорок Третья смотрела на Селдона широко раскрытыми глазами. Грудь ее тяжело вздымалась.

– Я не могу больше тут оставаться.

Селдон огляделся по сторонам.

– Но тут никого нет. Даже тот Брат, что угостил нас драже, нам ни слова не сказал. Похоже, он нас принял за самую обычную парочку.

– Это потому, что там было темно, и когда ты говоришь тихо, не так слышен твой варварский акцент, и я вела себя спокойно. Но теперь… – хрипло проговорила она.

– Что теперь?

– Я нервничаю. Я задыхаюсь.

– Но кто это заметит? Успокойся, расслабься.

– Здесь я не могу успокоиться. Не могу, здесь меня могут увидеть.

– Куда же нам, в таком случае, пойти?

– Где-то должны быть комнаты отдыха. Я тут работала. Я знаю, что они где-то тут.

Она зашагала быстрее, Селдон пошел следом за ней. Вскоре они повернули в узкий коридор, вдоль которого тянулась линия дверей.

– Кажется, последняя комната свободна, – пробормотала Капелька.

И верно, комната была свободна. На двери горел маленький квадратик, надпись на котором гласила: «Не занято». Дверь отворилась.

Капелька Сорок Третья быстро осмотрела комнату, подтолкнула Селдона вперед и вошла сама. Как только она прикрыла за собой дверь, на потолке загорелся светильник.

– Теперь табличка покажет, что – комната занята? – поинтересовался Селдон.

– Да. Стоит двери закрыться с этой стороны, как загорается такая надпись.

Здесь слышался шум вентилятора. Похоже тишины на Тренторе не было нигде.

Комната была невелика, Однако в ней стояла кушетка с жестким матрасом, застеленная чистым бельем. Стол стул, маленький, холодильник, какое-то устройство, напоминающее электроплитку.

Капелька Сорок Третья устало опустилась на стул, выпрямилась. Видимо, пыталась успокоиться.

Селдон, не понимая, чем ему заняться, стоял столбом, пока Капелька не махнула рукой в сторону кушетки, тогда он сел.

Тихо, словно говоря с самой собой, Капелька Сорок Третья проговорила:

– Если кто-нибудь узнает, что я была здесь с мужчиной, пусть даже с варваром, меня подвергнут отлучению.

Селдон резко вскочил на ноги.

– Тогда давай уйдем отсюда.

– Сядь. Я не могу уйти, пока я в таком состоянии. Ты спрашивал о религии. Что ты вынюхиваешь? Чего ищешь?

Селдону показалось, что перед ним – совсем другой человек. Как она переменилась! Ни униженности, ни робости не осталось и в помине. Нисколько не смущаясь его присутствием, Капелька с прищуром смотрела на него.

– Я уже говорил тебе. Я ищу знания, только знания. Я ученый. Это моя работа. Я хочу научиться понимать самых разных людей, поэтому я изучаю историю. Во многих мирах древние исторические записи – настоящие записи – превратились в мифы и легенды и зачастую бытуют в форме религиозных верований или того, что я зову тягой к сверхъестественному. Но раз в Микогене религии нет, то…

– Я сказала тебе: у нас есть история.

– Да, сказала. Сколько лет насчитывает ваша история?

– Двадцать тысячелетий.

– Вот как? Давай по-честному. Это истинная история или нечто такое, что давно превратилось в легенду?

– Нет, это самая нестоящая история.

Селдон собрался было спросить, откуда унее такая уверенность, ко передумал. На сомом деле, могла ли история насчитывать двадцать тысячелетий и при этом оставаться истинной? «Я не историк, – подумал Селдон. – Надо будет посоветоваться с Дорс».

Однако он не видел ничего удивительного в том, что древняя история любого мира – это, как правило, адская смесь самовосхвалении, героики, этакие мини-спектакли, побасенки с моралью, которые ни в коем случае нельзя воспринимать буквально. Так было и на Геликоне, и все же каждый геликонец готов был с пеной у рта клясться, что все это истинная правда – даже совершенно невероятный рассказ о первопроходцах, которые сражались тут с гигантскими, свирепыми летучими рептилиями (хотя давным-давно было достоверно доказано, что таких зверей, как летучие рептилии, попросту быть не может).

Ни о чем таком Селдон Капельке не сказал. Он спросил:

– И с чего начинается ваша история?

Капелька задумалась, взгляд ее стал отрешенным.

– С одного, мира, – сказала она. – Нашего, одного-единственного.

– Единственного мира? – переспросил Селдон, сразу вспомнив рассказы Челвика о легендарной прародине человечества.

– Да, с рассказа о единственном мире. Потом были другие миры, но наш был первым. Единственная планета, у которой была атмосфера, чистый воздух, где хватало места для всех. Цветущие луга, теплые дома, добрые люди. Мы жили там тысячи лет, а потом нам пришлось покинуть этот мир и скитаться с места, на место, пока некоторые из нас не отыскали уголок, на Тренторе. Здесь мы научились производить пищу, столь чудесную, что она дала нам свободу. И здесь, в Микогене, мы живем по-своему и по-своему мечтаем.

– И что же, в вашей истории этот единственный мир описан подробно?

– Да, это все написано в Книге, и эта Книга у нас есть. У каждого из нас. Мы постоянно носим ее с собой, чтобы в любой момент можно было открыть ее и прочитать о том, кто мы такие, чтобы никогда не забывать об этом, чтобы помнить, что в один прекрасный миг мы вернемся на свою родину.

– А знаешь ли ты, где находится этот мир и кто там живет теперь?

Капелька Сорок Третья растерялась, потом яростно замотала головой.

– Нет, мы не знаем, но в один прекрасный день мы найдем наш мир.

– А сейчас у тебя эта Книга при себе?

– Конечно.

– Можно взглянуть?

По лицу Сестры скользнула кривая усмешка.

– Так вот что тебе нужно… Я поняла, что ты чего-то хочешь, когда ты добивался, чтобы я тебя повела на микрофермы одна. Только, – она немного растерялась, – я никак не думала, что тебя интересует Книга.

• Предыдущая
• 46/97
• Следующая