На синей комете - Уэллс Розмари - Страница 6

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая

— Меня зовут Харольд Эплгейт, — вежливо сняв кепку, произнёс незнакомец. — Я учитель математики… был учителем… — Он надел кепку и снял очки. — У меня трое сыновей, они уже взрослые… Всех вырастил, — прибавил он, протирая стёкла дырявым, но чистым носовым платком.

Речь у него была правильная, грамотная. Это хороший знак. Под мышкой он держал толстую книгу. Ещё один хороший знак. Вряд ли бродяги и головорезы ходят по городу с тяжёлыми книгами под мышкой.

Он продолжил:

— Я преподавал алгебру и геометрию в старших классах. Жил в городке Сёрчлайт, в штате Техас. Год назад депрессия накрыла Техас, народ разъехался кто куда, нашу школу закрыли, и я потерял работу. Теперь вот пытаюсь подыскать что-нибудь здесь.

— Где вы живёте? — спросил я.

— Снимаю комнату в общежитии за двадцать пять центов в сутки.

— Вот и мой папа потерял работу, — сказал я. — Он уехал в Калифорнию, там тоже есть его компания, «Джон Дир». Как только устроится, пришлёт мне билет. Он будет встречать меня на вокзале в Лос-Анджелесе.

Мистер Эплгейт указал бледным, чуть розоватым пальцем на первую задачу:

— Здесь ответ — пятьсот шестьдесят восемь тысяч шестьсот шестьдесят целых, а после запятой — ноль, пять, пять, три. Во второй задаче ответ — двадцать миллионов четыреста девяносто шесть тысяч сорок одна целая и девять сотых. В третьей — шестьсот миллионов девятьсот пятьдесят тысяч, четыреста семьдесят восемь и одна десятая.

— А вы ещё придёте? — спросил я, судорожно записывая ответы огрызком карандаша.

Заметив, что я не успеваю, он без запинки повторил все числа.

— Когда-то я даже работал со студентами в Университете штата Техас, — прибавил мистер Эплгейт. Потом вдохнул поглубже и, улыбнувшись, спросил: — Уж не оладьями ли тут пахнет?

— Вы есть хотите? — догадался я.

— За последние два дня я съел только пакетик изюма, — ответил мистер Эплгейт.

Я бросился на кухню и приготовил порцию блинов с патокой. Добавил к этому угощению яблоко, но больше ничего взять не рискнул, чтобы тётя Кармен не заметила. Тарелку я передал мистеру Эплгейту через окно и отвернулся, а через секунду тарелка оказалась пустой. Мистер Эплгейт поблагодарил меня от всего сердца, и мы снова занялись математикой. Через пять минут домашняя работа была полностью сделана.

— Я должен объяснить тебе, как это решается, — сказал мистер Эплгейт. — Правильные ответы не помогут, если ты не будешь знать, откуда они берутся. А потом мы почитаем стихи.

Он принялся объяснять, и в голове моей что-то забрезжило. Мистер Эплгейт учил куда лучше, чем миссис Олдерби. До сих пор мне было невдомёк, что один учитель может быть лучше другого. Ну, учат и учат. Приходят на смену друг другу, как новая обувь: вырос из одних ботинок — надел другие.

Разделавшись с математикой, мистер Эплгейт открыл свою книгу: «Стихи у камелька». Мы прочитали «Мальчик стоял на пылающей палубе…»[7]. Когда отец, а затем и его отважный сын погибли в огне сражения, в глазах у меня вскипели слёзы. И мистер Эплгейт дал мне свой носовой платок.

Всю первую неделю нашего знакомства мистер Эплгейт стоял у окна кухни. И задачки по математике решал издали. Но потом пошёл дождь, и я уже не мог спокойно смотреть, как он стоит там промокший и продрогший. Я пригласил его на крыльцо, под навес, усадил в кресло-качалку и показал открытки, которые получил от папы. А потом мистер Эплгейт учил меня решать примеры в уме.

— Это не трудно, Оскар, — убеждал он меня. — Ты наловчишься. Просто используй вместо бумаги ладонь. Если выводить цифры ногтем, ты их не видишь, зато чувствуешь. Кожей чувствуешь. Это очень сосредотачивает. Потренируйся, и через пару месяцев будешь решать в уме не хуже меня!

Ежедневную борьбу с «Арифметикой для современного ребёнка» мы скрашивали «Стихами у камелька».

Однажды мистер Эплгейт прочитал мне «О, капитан! Мой капитан!»[8].

— Ну почему во всех стихах отцы умирают?! — возмутился я. — Не в огне, так как-то иначе. Лежит на палубе, холодный и мёртвый! — Губы у меня дрожали.

— В следующий раз почитаем что-нибудь более оптимистичное, — пообещал мистер Эплгейт.

— Не надо мне ничего оптимистичного! — заявил я, подавая ему тарелку с оладьями. — Я просто хочу превратиться в стрелу и полететь туда, когда снова увижу папу.

У мистера Эплгейта в буквальном смысле отвисла челюсть.

— Так-так, Оскар, очень интересно! — Он замер, не донеся до рта вилку с наколотыми на неё оладьями.

— Что? — недоуменно спросил я. — Вы о чём?

— Ты вдумайся! Люди обычно говорят полететь туда, где, а не туда, когда. Надо же! Полететь туда, когда! Твои слова выражают очень сложную математическую идею. Тех, кто её по-настоящему понимает, на Земле совсем мало, можно по пальцам пересчитать. Основана эта идея на теории профессора Эйнштейна. Он полагает, что время и пространство — это не разные вещи, а единое целое. Время похоже на реку, по берегам которой находятся одновременно все эпохи. Всё будущее и всё прошлое происходит на этих берегах прямо сейчас.

И если бы нам хватило сил и скорости, чтобы преодолеть течение времени, мы могли бы изменить курс и вернуться назад, за предыдущий поворот реки. Мы могли бы воочию увидеть великие исторические сражения и застать президента Линкольна в Белом доме.

— Правда? — Я воодушевился. — Тогда мы бы успели его предупредить, чтобы он больше никогда не ходил в театр! Ведь его в театре убили!

— Да, мы смогли бы его предупредить, но, не пойди он на тот спектакль, все последующие события тоже стали бы иными. Кто знает, как сложилась бы история, Оскар? Каждое звено этой цепи связано с предыдущим и последующим: миллиарды винтиков, миллиарды колесиков. Если бы Линкольн не был убит в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, сразу после окончания Гражданской войны, возможно, сегодня нашим президентом был бы не Герберт Гувер. А мы с тобой, быть может, вовсе не появились бы на свет. Так что путешествовать во времени и изменять прошлое весьма неразумно. Не говоря уж о том, что попасть в прошлое очень трудно. Ракета или машина должна двигаться с неимоверной скоростью. Так что она туда не домчится, а попросту распадётся на части. Вместе с пассажирами.

— А в будущее можно попасть? Я, например, мог бы перескочить в будущее? Не сильно далёкое? Чтобы с папой встретиться?

— Опережение времени — тоже часть теории профессора Эйнштейна, — ответил мистер Эплгейт.

Заметив мой озадаченный взгляд, он принялся объяснять. Только я из этих объяснений не понял ровным счётом ничего.

— Оскар, если ты хочешь попасть в будущее, двигаться придётся медленнее, чем течёт само время. То есть надо использовать принцип отрицательной скорости, и время просто потечёт мимо.

— А профессор Эйнштейн изобрёл такую машину? — спросил я.

— Увы, Оскар, увы… — Мистер Эплгейт наконец отправил в рот остывшие оладьи. — Профессор Эйнштейн — математик, а не изобретатель.

— Ну вот, опять сказки. — Я вздохнул и перевёл взгляд на первую задачу из домашнего задания.

— Да какая разница? — простонал я. — Кому нужны эти мясники с тухлой печёнкой и дурацкий поезд?

Мистер Эплгейт приходил каждый день. Мгновенно, точно оголодавший пёс, поедал оладьи, а потом рассказывал, как идут его дела — то есть нашёл он работу или нет. Временная работа попадалась. Он целую неделю сгребал листья в городском сквере, получая за это двадцать пять центов в час. А как-то раз его наняли смазывать ходовую часть автомобилей, и он провёл целый день, лежа на полу под капотами в гараже «Мобилгаз». Но постоянной работы не было.

• Предыдущая
• 6/44
• Следующая