Звериный подарок - Шолох Юлия - Страница 55
- Предыдущая
- 55/76
- Следующая
Но Улем, аккуратно пристроив обувь у входа, потом еще сходил воды выпить, хотел оттянуть неизбежное, не любил никогда разговоров, считал толку от них нету. Но ведь не отстанет!
Вернувшись, Улем сел рядом:
— Говори.
— Улем… Кроме тебя, не знаю, к кому обратиться, кто…
— Без вступлений. Ты что хотел узнать?
— Ладно. Такое дело, не могу представить, куда она могла уйти. Она шла на юг, а потом резко на восток свернула, логика в поведении где? Что она должна была сделать?
Улему очень не хотелось отвечать, он даже весь сморщился, но ответить пришлось:
— Умереть.
Дынко вздрогнул:
— В смысле?
— В прямом. Она должна была умереть, и я действительно не понимаю, почему она все еще живет. Многое могу предположить: и куда пошла, и что думала, и как пряталась, но почему жить осталась… это просто невероятно!
Дынко закрыл глаза и через некоторое время взял себя в руки:
— Итак, она живет, это главное. Что дальше?
— Ну что, маяк есть?
— Маяк она выбросила, прямо в канаву, как вычислила его, неизвестно.
— Может, просто от кольца хотела избавиться?
— Не знаю, в общем, мы имеем: маяка нет, цели нет, куда пошла, никто не знает. Что скажешь?
— А что в городе делала?
— Переночевала в таверне, заплатила горничной за то, чтобы та посторожила, пока она с Радимом говорит. Потом еще купила набор метательных ножей в оружейном.
Улем удивленно поднял брови. Вот как, купила ножи, значит, жить и дальше собирается… пока что.
— Все?
— Все.
— Денег сколько у нее?
— Денег много, надолго хватит.
Улем уставился в стену и стал раздумывать. Какая интересная головоломка, если не обращать внимания, что речь идет о живых людях. Куда могла податься девчонка в чужой стране? К родным не вернется точно, для нее сейчас родных нет, только враги. Целый мир врагов, весьма унылая картина, но если не показывать ее Дынко, а оставить в своей голове, в чем-то даже совершенная. Огромный безжалостный мир, и ты один против него, как последний стебель в занесенном снегом поле. Красиво… Так, ну ладно, не будем отвлекаться. Людей, значит, вычеркиваем. К лесным тоже не пойдет, подсознательно они враги. Горные — друзья. Это знание старой жизни, следовательно, осознавать не будет, а примет как данное. Получается, к горным отправится, у зверей оставаться слишком больно, каждый из них логически ведет к вожаку. В болота тоже не пойдет, там без проводника погибнешь за сутки, а смерти она почему-то пока не ищет.
— К горным пойдет. Только вот, Дынко…
— Что?
— Есть еще та самая причина, по которой она живет. Мы ее не знаем, но это в ее поведении самый главный фактор, так что все равно бесполезно угадывать. Но если его не учитывать — к горным.
— Ясно, — тихо просипел Дынко, но вставать не спешил.
Улем только поморщился, Радима тоже на него повесить хотят, нашли советчика, когда в замке их целая куча: и волхв, и старейшины, и правитель.
— Улем, — неуверенно начал Дынко, — найти его, а? Надо вернуть, послезавтра совет племен, а вожака нет. Уже три дня прошло, мог бы наохотиться вдоволь. Он же на охоте?
— Раз сказал, — неопределенно пожал Улем плечами.
— Ну хорошо, а зачем ушел?
— С виной своей разобраться, — просто ответил Улем.
Реакция Дынко была такой странной, что даже немного его удивила — тот схватился за виски руками и глухо прохрипел:
— Это я виноват.
Улем вдруг подумал, что ему жутко неохота больше слушать все это унылое раскаяние, все эти печальные истории, все эти душещипательные речи, но способ их избежать существует только один — сделать то, чего от него хотят.
— Хорошо, найду его, только, Дынко, больше ко мне ни ногой, хотя бы неделю, ясно?
Приняв необычные мелкие движения головой за знак согласия, Улем поднялся и стал раздеваться.
Через пару минут в лесу за замком скрылась тень крупного, немного неуклюжего зверя.
В день совета племен вожак был на месте. Сидел рядом с правителем и выглядел вполне обычно, только на вопросы не сразу отвечал, а как будто очень долго думал, пытаясь понять, чего от него хотят. Главы племен не узнали, что Улем почти силой притащил его в замок за полчаса до начала совета, заставил перекинутся в человека, одел и привел за руку, как несмышленого ребенка. Мысленно Радим все еще оставался в лесу.
Цель совета была одна-единственная — вожак звериной земли. Старейшины считали, что Радим больше не способен выполнять эту роль и стране нужен другой лидер, и он тут же согласился с их решением. Только загвоздка в другом — по сложившейся традиции, когда вожак начинал слабеть, ему на смену сам собой выдвигался другой, способный вести за собой звериный народ. Новый вожак должен почувствовать, что стране нужен здоровый, сильный защитник, и осознать, что именно он должен им стать. В свое время так в столицу пришел дед Радима, ставший первым в их роду вожаком. Но в этот раз никого не было, никто не прибыл и не заявил своего права на лидерство. И это удивляло, главы пришли к выводу, что из двух вариантов — что-то изменилось и вожака придется назначать самим или что Радим еще не настолько ослаб, чтобы проявился новый вожак, — более вероятен второй.
Выхода не было. Как назначать вожака, который не чувствует призвания к такой роли, никто не знал, поэтому стали ждать, когда же появится смена, оставив пока за Радимом все обязанности, с которыми он сможет в данный момент справиться. Какие именно, решили выяснить опытным путем, так как Радим на этот вопрос ответить не смог.
После совета Улем утащил его в казармы, в комнату, где из мебели были только стол, несколько стульев и высокая деревянная фигура, изображающая врага с пятнами краски в самых уязвимых местах, вся изгрызенная и помятая. Там они провели несколько часов. Почти все это время Улем уверенно и настойчиво что-то говорил, чем дальше, тем более жестким тоном, пока в конце концов не перешел на такие циничные слова, что Радим неожиданно и очень резко на него набросился, и тогда они подрались. Прямо так, в людском облике, не тратя ни секунды на перекидывание. Закончилось все разбитыми в кровь лицами, сломанными носами и заплывшими синевой глазницами. Улем оказался сильнее и вскоре крепко держал Радима захватом согнутой в локте руки, не давая дергаться. А потом наклонился и сказал ему на ухо:
— Сейчас я уйду, а напоследок запомни кое-что. Никто не знает, почему она еще живет, но в день, когда ты сдашься, она умрет. Понял? Хорошо запомни… Вожак.
Улем резко отпустил Радима, толкнув в сторону стола, и вышел. А потом, наплевав на дисциплину, с ходу перекинулся в зверя, разорвав всю одежду, и унесся в сторону леса. Если некоторым можно психовать, то почему ему нельзя?
Радим сидел на шатком стуле спиной к окну до рассвета. И думал. Столько злобы… Считается, что боги хорошо заботятся о своем народе и дают все возможности справиться с любыми грядущими бедами. Надо только эти возможности отыскать и использовать. Слишком много злобы… Может, стране как раз и нужен такой бездушный вожак, ведь угроза настолько велика, что остановить ее можно, только обагрив земли реками крови? Только вырезав всех дивов до единого, даже женщин и детей? Только положив при этом почти все население зверей? Только разбудив гнев предков, раз и навсегда превращающий в бешеного зверя любого, отведавшего хоть каплю крови? Гнев предков — единственное, что позволило звериной расе на заре своего появления отстоять право на существование, при этом волки практически целиком уничтожили собственный народ. Этого от него хотят боги? Это та самая возможность, которую они подарили звериному народу? Разве может такое совершить счастливый до безобразия, почти ручной зверь? Разве может призвать гнев вожак, который при виде жены ведет себя глупо и несдержанно, как щенок? О нет… Для гнева не нужна душа, а нужен только неумолимый, сносящий все на своем пути поток безграничной ненависти. Никогда раньше Радим не поверил бы, что боги могут быть такими кровожадными. За всю историю своего существования они ни разу не попросили в жертву крови ни одного, даже самого маленького существа, а теперь требуют жизни сразу целого народа. Даже больше — одного народа целиком, второго — почти полностью. Раньше бы не поверил, но как иначе объяснить, что новый вожак так и не появился?
- Предыдущая
- 55/76
- Следующая
