Верные враги - Громыко Ольга Николаевна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/113
- Следующая
Я задрала голову, да так и осталась стоять с изумленно приоткрытым ртом.
В небе ткались облака. Сначала — паутинные, полупрозрачные клочья, сотнями отводков расползающиеся во все стороны, как стрелки льда по стеклу. Затем — бурлящие, разбухающие и темнеющие на глазах комья, словно в голубой омут небосвода капнули чернил. Последние солнечные окошки захлопнулись почти одновременно, и в ту же секунду вдогонку безжалостно отрезанным лучам хлынула снежная лавина. Не метель, не пурга — сплошная белая стена, на несколько секунд замуровавшая меня в сплошном звуконепроницаемом коконе, только многоголосый шелест-шепот снега со всех сторон. Щурясь, я вскинула руку к глазам, упрямо отказываясь их закрывать. Жутко — и безумно красиво — стоять наедине с чистой стихией, каждой частицей своего существа ощущая ее дикую, неукротимую мощь, для которой ты — всего лишь еще одна снежинка…
Интересно, это ли чувствуют маги, обращаясь к источникам своей силы?
Снегопад постепенно просветлел, разделился на отдельные хлопья, сквозь которые проступили черные стволы и серый бок невозмутимо встряхивающегося Дымка. Засмотревшись, я услышала лишь сдавленный возглас Реста, а обернувшись, застала Вереса уже ничком лежащим на земле. Капюшон свалился за плечи, отросшие за время болезни волосы черной кляксой разметались по снегу. Мальчишка поспешно перевернул учителя на спину, мне же и нагибаться не понадобилось, чтобы понять, в чем дело. Обморок. И глубокий какой, тут пощечинами не обойдешься, а нюхательных солей, уж извини, не припасла.
Маг, магистр первой степени… Тьфу! Отмахнувшись от бестолково суетящегося вокруг щенка, я забросила человека поперек седла, влезла сама. Мерин тревожно косился на подозрительно обвисшее тело, перебирал ногами, так что пришлось усадить Вереса перед собой, одной рукой придерживая его поперек живота, а во второй сжимая поводья.
Да, Дымок, это тебе не укатанная дорога и уж тем более не город с тщательно расчищенными улицами. Градоправитель за этим следил строго: либо с самого утра берись за лопату и разгребай ночные завалы напротив своего дома, либо готовь спину для трех-десяти плетей, в зависимости от высоты сугроба, в котором увязнет проходящий мимо стражник.
А тут еще и двое седоков на спине. Стараниями Вереса снегу намело столько, что конь оставлял в нем не следы, а сплошную борозду, по которой сзади брел Рест, с трудом удерживаясь от искушения придержаться за лошадиный хвост. Наколдованные облака и не подумали так же проворно растаять, вознамерившись высыпаться на землю до последней снежинки. Оно и к лучшему — собаки и волки способны чуять сквозь полуаршинный слой снега, я чуть хуже, но за вурдалаков и прочую нежить не ручаюсь.
Колдун очнулся только через час. Порывисто трепыхнулся, чуть было не свалив на землю нас обоих, потом мало-помалу сообразил, где находится, расслабился, дрожащей рукой смахнул налипший на ресницы снег и хрипло поинтересовался:
— Много проехали?
— Версты три. Сам в седле держаться сможешь? Конь и так еле плетется.
— Д-да. — Мужчина, как в полусне, вяло нашарил поводья и, не выпуская их из рук, уцепился за переднюю луку седла. — У нас есть какая-нибудь еда?
— Чего? — опешила я. Понятно еще — вода, но чтобы едва пришедший в себя человек первым делом попросил есть… всё у этих колдунов не как у людей. — Ну… сейчас посмотрю в сумке.
Рискнув, я разжала руки и спрыгнула на землю. Верес пошатнулся, склонился еще ниже, но усидел, а пока я разворачивала тряпицу с не оцененной стражниками выпечкой, сумел продеть ноги в стремена. На пирожок он накинулся с такой жадностью, что, кажется, даже не заметил, с какой он начинкой.
— Слушай, — не выдержала я, — куда оно всё в тебе девается? Вот бы ты так колдовал, как трескаешь!
— Видишь ли, какое-то время мои возможности будут несколько… эээ… ограничены, — не переставая жевать, осторожно признался Верес.
— Что?!
— Я магически ускорил свой обмен веществ, соответственно, регенерацию, — пояснил колдун. — К сожалению, у этого заклинания есть один побочный эффект: оно оттягивает на себя мой магический резерв, позволяя распоряжаться всего лишь десятой его частью, сколько бы его ни было. Остальное приходится вырывать у собственного организма буквально с боем, черпая силы из обычно неприкосновенного запаса — ауры. Но я подумал — время есть, место спокойное, так что две-три недельки я вполне могу обойтись без магии; лучше уж немного потерпеть, чем еще пару месяцев проваляться в постели. Кто ж знал, что оно всё так обернется?
Нет, это какой-то кошмар! Кто из нас больший идиот-оборотень, предложивший помощь магу, или маг, так рьяно ею воспользовавшийся?!
— Время? Место?! Колдун, тебе мозги, а не кости лечить надо! Ты, между прочим, не в королевском дворце за пятью оградами отлеживался, а у оборотня в логове концы отдавал!
— Я это и имею в виду, — спокойно подтвердил Верес. — Если уж хуже быть не может, значит, можно смело надеяться на лучшее! Дай еще один пирожок, а?
— И долго ты еще собираешься рег… гер… так жрать?!
— Пока полностью не восстановлю все ткани. Кости и мышцы уже в порядке, осталось только…
— А ты не мог бы заняться этим попозже? — перебила я. — По-моему, двух первых тебе вполне хватит.
— Это необратимое заклинание, его так просто не отменишь, — чуть виновато признался колдун. И тут же снова вспетушился: — А что? Тебе для меня куска хлеба жалко?
— Боюсь, как бы ты ночью и меня не съел, — огрызнулась я, пряча остатки снеди в сумку. — Но ты же как-то взорвал той ведьме амулет, она аж в лице изменилась!
— Это лишь в очередной раз доказывает, что покупать подобные безделушки через третьи руки чревато, — усмехнулся Верес. — Я сам его делал. Небольшое встроенное заклинаньице — обычная предосторожность мага, не желающего, чтобы его творение обратили против него самого.
— Но это же был оберег от оборотня.
— В любом амулете содержится магическая сила, которую можно использовать по-разному. Эффективнее всего, конечно, так, как было задумано мастером. И если бы талисманы всегда так легко взрывались, мои коллеги не использовали бы их направо и налево. Слушай, как насчет еще од…
— Обойдешься. Поехали. И так много времени на болтовню потеряли.
Это был даже не шалашик — косой односторонний навес из занесенного снегом лапника, издалека принятый мною за елку с обрубленной верхушкой. В центре неприглядного, но хоть какого-то убежища от непогоды чернело кострище, по бокам виднелись отпечатки лежаков со вмятыми в снег иголками. Видимо, ночевавшие здесь охотники на рассвете спалили свои еловые подстилки, столбом желтого дыма оповестив отбившихся от компании коллег (или только собиравшихся поутру к ней присоединиться) о своем местонахождении. Простых дров им хватало, возле кострища еще солидная куча осталась. Ну и отлично, свеженького лапника наломать не проблема, а вот хворост из-под снега поди выгреби.
Измученный колдун уснул мгновенно, даже в одеяло толком закутаться не успел — скорчился под ним в три погибели, вздрагивая от холода, но не просыпаясь. Рест вскоре последовал его примеру, а я осталась сидеть, тупо уставившись на мерцающие угли.
Слева и впереди плакали-заливались волки. Поджарый серебристый вожак уже подбегал к навесу, постоял в пяти саженях, принюхиваясь, потом решил, что места в лесу хватит всем, и вернулся к стае. Зараза, с волками и то проще договориться… Я сглотнула царапающий в горле комок. Звери тоже не чужды хандре, но поводов для нее меньше. Они не станут вспоминать и сожалеть о какой-то глупой козе… и куда теперь будет приходить за молоком кошка?
Я решительно встала. Покосилась на колдуна, сняла кожух, накинула поверх одеяла, старательно подоткнула с обеих сторон. Не надейся, ничуть меня твое драгоценное здоровье не волнует! Просто нагретого кожуха жалко. А так вернусь и надену тепленький.
Верес блаженно вздохнул во сне, чуть развернулся. Запихнула ему под бок еще и рубаху со штанами. Ну, хоть трястись перестал. А потом плотно сжатые губы дрогнули, с нежным шепотом вовлекая в улыбку разом просветлевшее, доверчиво разгладившееся лицо:
- Предыдущая
- 26/113
- Следующая
