Ненормальная (СИ) - Николаева Ольга - Страница 43

• Предыдущая
• 43/43

На ремонт и замену мебели согласился, не раздумывая: ради Бога, хочешь вить семейное гнездышко - я только за! Но вот что именно она хочет сделать из моей холостяцкой берлоги - не знал никто. Анна - в первую очередь. Устав таскаться с ней по мебельным салонам и выставкам, на третьей неделе я понял, что мое терпение иссякло:

- Ань, сколько можно? Определись, чего ты хочешь, а потом уже будем искать это чудо неизведанное!

В ответ получил:

- Устал, что ли? Это только второй месяц совместной жизни, а ты уже нервничаешь. А дальше что будет? Выдержишь хотя бы пару лет? Если не выдержишь - лучше сразу разбежаться, чтобы жизнь друг другу не ломать. Смотри, Серебряков, у тебя пока еще есть шанс. А потом ведь не отделаешься - я привыкну и уже никуда не уйду. - И выжидающий взгляд. Очень такой серьезный, надо сказать.

Ясно, на прочность меня проверяла. Как только понял это - сразу легче стало. Я-то психовал, что угодить ей никак не мог, понять не получалось - чего ее душенька изволит. А душенька просто мои нервы на кулак мотала и смотрела - что из этого получится.

В общем, пришлось успокоиться и просто молча наблюдать. А как только успокоился - ей сразу же не интересно стало. Что она там своим загадочным мозгом надумала - мне до сих пор не известно. Только жить вдруг стало неожиданно легко и приятно.

Хотя, привязать ее к себе намертво все равно не получается: вечно ловлю ее взгляд загадочный, и мыслями часто куда-то уплывает. Куда - вообще никому не известно. Иногда, конечно, делится своими размышлениями. Радуюсь таким моментам, как последний дурачок - фантикам. В последнее время они все чаще случаются. Но все равно понимаю, что разобраться в ней до конца - и жизни не хватит.

Страшнее всего стало, когда все же забеременела. Радость была дикая, необузданная какая-то: я ее с воплями крутил по квартире минут сорок. Она сначала хохотала, а потом сказала, что веду себя как несерьезная малолетка. И какой из меня отец, из такого неадекватного?

И реально испугался: а вдруг, и, правда, не смогу стать хорошим отцом? Я же с ней одной не могу справиться - до сих пор иногда не знаю, как себя вести, как порадовать, или как запретить гробить себя и здоровье? А теперь их двое будет, и что мне делать? А если найдет кого-то более подходящего на роль отца? Я-то, понятное дело, никуда ее не отпущу, но тогда она несчастной будет...

Ломало меня пару часов, а она как будто и не замечала. Пошла читать какие-то статьи про питание, зарядки и тому подобную беллетристику, а я места себе не находил. Только перед сном уже не выдержал, спросил:

- Ты, действительно, думаешь, что из меня плохой отец получится? - И застыл, ожидая приговора.

- Я думаю, что у тебя с чувством юмора проблемы. И серьезные. Ты теперь на все так реагировать будешь? Долго не проживешь, если будешь так на все мои шутки заморачиваться. А потом у меня начнутся перепады настроения, что делать будем? Угомонись, Дим, если б я считала тебя непригодным для семейной жизни - и связываться не стала бы.

Отпустило. Только не надолго. Не знаю, как другие переживают этот период, но у меня были все шансы свихнуться за девять месяцев ожидания. У Ани, как ни странно, никаких перепадов и приступов, которые должны быть у беременных, не наблюдалось. А мне впору было успокоительные пить: с какого перепугу полез читать статьи про то, как все должно проходить у женщин, и какие бывают осложнения? Дочитался до того, что решил посадить ее дома, под неусыпное наблюдение сиделок. Зачем? Да одному Богу известно, потому что жена сообщила, что ей муж со свернутой кукушкой ни к чему, и если я не успокоюсь, то она уедет к маме. А вернется, когда ребенку лет двадцать исполнится.

Пришлось угомониться. Ну, хотя бы внешне. В общем, девять месяцев мне дались, как десять лет. Когда в роддом поехали, Аня не выдержала - позвонила Сереге и попросила его приехать и забрать меня, куда подальше, чтобы не мешался. Но Серега, наконец-то, проявил себя настоящим другом: приехал и вместе со мной метался по коридору. Кому от этого легче стало? Да никому. Но вдвоем не так страшно было.

Страшно стало потом: когда в руки дали сверток, из которого торчала только голова. И глазенки. Мамины. Тот же взгляд. Аня сказала, что я брежу, и младенцы не могут в первые сутки ничего особенного увидеть, тем более - осмысленно смотреть. Какой там может быть взгляд?

Но она вообще ничего не понимает. А я понял, что в моей жизни появилась еще одна радость и еще одна боль: смотреть в эти глазища и понимать, что я никогда не угадаю, что в них спрятано.

Моя нормальная, спокойная жизнь закончилась, когда я впервые понял, что не могу дышать без Ани. А теперь приходится делить свое дыхание на двух моих невозможных девочек: Анюту и Лизу. И мне плевать, когда хоть кто-нибудь сомневается в том, что я счастлив.

• Предыдущая
• 43/43