Боевое Знамя (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 21

• Предыдущая
• 21/101
• Следующая

- Дятел - та еще упрямая птица, - заявил Дэнсон, - так что шансы у него неплохие.?Еще некоторое время Траслоу и Старбак топтались рядом, пока Дэнсон осматривал рану, но осознав, что толку от них никакого, а от ожидания становится лишь хуже, они двинулись за ушедшей вперед бригадой и натолкнулись на бесчувственного Свинерда. Солнце почти зашло, и поле битвы освещалось жемчужным вечерним светом, просачивающимся сквозь дым, верхнюю границу которого еще золотило солнце. Черные стервятники с растрепанными крыльями слетелись вниз и принялись терзать мертвую плоть своими крючковатыми клювами.?

- Помер, ублюдок, - прокомментировал Траслоу, глядя на распростертого на земле Свинерда.

?- Или пьян, - ответил Старбак. - По-моему, пьян.

?- Кто-то хорошо намял ему физиономию, - заметил сержант, указывая на разбухший желтовато-коричневый синяк на голове Свинерда.

- Он точно не того?

?Старбак, присев на корточки, наклонился ближе:

?- Скотина еще дышит.

?Траслоу оглядел поле, усеянное воронками от снарядов и черными контурами мертвых тел.?

- И что вы с ним будете делать? - спросил он. - Сукин сын пытался нас всех похоронить, - добавил он на всякий случай - вдруг Старбака одолеет тяга к милосердию.

?Нат выпрямился. Свинерд лежал перед ним, абсолютно беспомощный, с запрокинутой головой и торчащей вверх бородой, испачканной засохшим табаком и слюной. Полковник глубоко дышал, и при каждом вдохе в горле слышался легкий хрип. Старбак подобрал валяющуюся на земле саблю Свинерда и приставил тонкое острие к бороде полковника, словно собираясь пронзить костлявую шею.?Свинерд не шевельнулся от прикосновения стали. Поборов искушение надавить сильнее, Старбак отвел клинок в сторону.?

- Он того не стоит, - произнес он и насадил на саблю принесенную случайным ветерком и налетевшую на Свинерда брошюрку. - Пусть у засранца поболит голова, - добавил он, и мужчины удалились.

?Вернувшись к дороге, федеральные войска предприняли последнюю попытку изменить положение вещей. Отступающая пехота обменивалась залпами с наступающими мятежниками, которых к тому же упрямо обстреливала последняя артбатарея янки, оставшаяся, чтобы прикрыть отступление северян. Теперь же казалось, что орудиям угрожал захват, ибо мятежники почти сблизились с канонирами-северянами на дистанцию винтовочной стрельбы. Они могли перестрелять лошадей еще до того, как орудия будут готовы к транспортировке.?Ради сохранения батареи Первому пенсильванскому кавалерийскому приказали атаковать. Сто пятьдесят всадников на свежих, откормленных лошадях выстроились в три шеренги по пятьдесят человек. Горн протрубил сигнал к выступлению, и кони тряхнули головой, вскинув гриву. Первая шеренга кавалеристов рысью проскакала мимо орудий.?За ней наступала вторая шеренга, за второй - третья, и каждая цепь оставляла перед собой достаточно пространства, чтобы обойти мертвых или умирающих лошадей. Сабли с лязгом были извлечены из ножен, сверкнув кроваво-красным отблеском в последних солнечных лучах этого дня. Некоторые кавалеристы оставили сабли в ножнах, предпочтя им револьверы. Над первой шеренгой атакующих развевался посаженный на пику остроконечный сине-белый флажок.?Пушки прицепили к передкам, артиллерийские принадлежности убрали в ящики или подвесили снаружи. Канониры торопились, понимая, что благодаря кавалерии у них появилось несколько драгоценных мгновений на бегство. Всадники пустили коней быстрой рысью, копыта вздымали за собой клубы пыли. Три цепи растянулись в поле по обе стороны от дороги, разделяющей открытые поля, урожай с которых уже был собран. Удила и цепи ножен позвякивали при движении.

?Пехота конфедератов остановилась перед кавалеристами. Раздался дробный стук металла - шомполы проталкивали пули вниз по стволу, прижимая их к пороховым зарядам. Почерневшими от пороха пальцами солдаты вставляли медные капсюли.?

- Ждем, пока не подойдут ближе, ребята! Ждем! Ждем! - прокричал офицер.?

- Цельтесь в лошадей, ребята! - произнес сержант.

?- Ждем! - снова закричал офицер. Солдаты еще формировали строй, и всё больше их прибегало, чтобы занять свое место в шеренгах.?Горн северян протрубил снова, на этот раз отрывисто, и лошади перешли на галоп. Пику с флажком на конце опустили так, что кончик ее смотрел прямо на выжидающую пехоту, чьи неровные темно-серые шеренги растянулись поперек дороги. У дальнего хребта горели костры, от которых медленно поднимался дым, образуя мрачную пелену на темнеющем небе, где уже зажглась вечерняя звезда - холодная сверкающая точка над покрытыми дымом склонами Кедровой горы. За южными лесами медленно поднималась яркая и резко очерченная, словно клинок, луна. Пехота спешила к дороге, торопясь присоединиться к ружейным залпам, что были уже готовы встретить приближающихся всадников.?В последний раз разнесся дерзкий сигнал горна.?

- В атаку! - закричал офицер, и кавалеристы, пришпорив огромных коней, погнали их во весь опор и с криками понеслись вперед. Фермеры, они выросли на плодородной земле Пенсильвании. Их предки точно так же гнали своих лошадей навстречу сражениям в старушке Европе и битвам, в которых дрались за свободу Америки. А ныне потомки этих людей тоже опустили свои сабли, чтобы острие клинка вонзилось, словно копье, в грудь мятежника. Высохшая земля задрожала под копытами лошадей.

?- В атаку! - снова закричал офицер, и это единственное слово словно боевой клич разнеслось по всей округе.?

- Пли! - донеслось в ответ со стороны мятежников. ?Пятьсот винтовок сверкнули пламенем в ночи. Лошади ржали, падали и умирали.

?- Заряжай! ?Шомполы гремели и скребли в горячих стволах. Выброшенные из седла всадники, шатаясь, стремились отойти от творящегося у дороги безумия. Ни один кавалерист из первой шеренги не удержался в седле, и ни одна лошадь не устояла на ногах. Вторая шеренга тоже понесла тяжелые потери, но выжившие продолжали напирать - рты их были искривлены в крике, сверкающие сабли обнажены, всадники приближались к останкам первой шеренги, где вопящие лошади бились в конвульсиях и густая кровь выплескивалась из ран судорожно дрожащих животных.?Всадник из второй волны перепрыгнул сквозь кровавое месиво, но его тут же встретили две пули. Выкрикивающие свой клич мятежники, ведя постоянный огонь, шли вперед. Сброшенный с лошади всадник побежал назад, но через несколько шагов его согнуло пополам и стошнило кровью. Лошади продолжали жалобно ржать, пока их кровь черными ручейками стекала на пыльную дорогу, собираясь в густые лужи.?Всадники последней шеренги остановились, не доскакав до остатков второй. Некоторые кавалеристы открыли огонь из револьверов, стреляя поверх кровавой преграды, представлявшей собой останки первых отрядов. В ответ же снова сверкнуло пламя ружейного залпа, который дали наступающие мятежники. Выжившие кавалеристы с силой потянули удила на себя, разворачивая коней. Отступление янки вызвало радостные вопли со стороны противника. Вслед им раздался сухой треск винтовочных выстрелов, и еще несколько седел опустело. Одна лошадь, прихрамывая, потащилась в сторону, другая рухнула на сноп пшеницы, третья, лишившись седока, понеслась на запад. Выжившие всадники поскакали на север, а спасенные от захвата орудия потащили в сторону Калпепера.?Сто шестьдесят четыре всадника атаковали целую армию. Семьдесят из них вернулись живыми. ?И теперь, когда наконец наступила ночь, теплый ветерок приносил запах крови. ?Поле битвы у подножия Кедровой горы поглотили тьма и усеявшие небо облака. Тучи закрыли луну, хотя большая часть ярких звезд искрилась на северной стороне небосвода. ?Раненые стонали и просили дать им глоток воды. Выжившие прочесывали лес и пшеничное поле в поисках раненых, оказывая им посильную помощь, а другие грабили их и обшаривали мертвецов. Между телами рыскали еноты, а потревоженный блуждавшей среди деревьев раненой лошадью скунс пустил свою вонючую струю вдобавок к смраду с поля битвы. ?Новая линия фронта мятежников проходила теперь на позициях, с которых янки начали этот день, в то время как сами янки отошли на север, создав новую линию обороны поперек дороги на Калпепер. Курьеры приносили Бэнксу сведения о всё больших силах северян, спешащих на юг от Манассаса, на случай если атака мятежников перейдет в полномасштабное наступление в северном направлении. Калпепер необходимо удержать, приказал генерал Поуп, хотя этот приказ не остановил некоторых ударившихся в панику янки, которые забивали фургоны награбленным в брошенных домах добром и отправляли их на север, потому что грозная кавалерия мятежников уже начала обходить город с запада и востока, чтобы отрезать армию генерала Бэнкса. ?Другие фургоны привозили с поля битвы первых раненых. Городской суд, прекрасное здание с арками и башней со шпилем, приспособили под госпиталь, где хирурги работали всю ночь в свете свечей и масляных фонарей. Они знали, что заря принесет им еще больше изувеченных тел, и среди них могут оказаться и мстительные мятежники. В темноте скрежетали медицинские пилы, раненые стонали, рыдали и молились.?Генерал Бэнкс написал свое донесение на реквизированной ферме, обчищенной солдатами-северянами, которые восприняли приказ генерала Поупа кормиться за свой собственный счет как разрешение грабить дома южан. Бэнкс сидел на пустом пороховом бочонке, два других бочонка служили ему столом. Он обмакнул металлическое перо в чернила и написал, что одержал победу. Эта победа, как он себе признавался, не была громкой, но всё же ею оставалась, он описал, как малочисленное войско северян сражалось и сдержало мощное наступление мятежников на север. Как и подобает хорошему политику, он писал, мысля исторически, превратив сражение в повесть о непреклонной доблести, способной встать в один ряд с подвигом спартанцев, защитивших Грецию от вторжения персидских полчищ. ?В шести милях к югу его визави тоже претендовал на победу. Сражение ничего не решило, но поле битвы осталось за Джексоном, так что генерал преклонил колени в молитве, возблагодарив всемогущего Господа за очередное проявление его милости. Когда молитвы генерала были закончены, он отдал краткие приказы на утро - собрать раненых, предать земле мертвых и обойти поле битвы в поисках оружия, которое поможет делу Конфедерации. Затем, завернувшись в старое одеяло, Джексон заснул на земле рядом с затухающим костром. ?Сон обеих армий тревожили раздававшиеся времени от времени выстрелы нервничающих часовых. Вдобавок настороженные канониры северян то и дело посылали кувыркающиеся снаряды на юг, в сторону вспышек костров, отмечавших места, где южане пытались отдохнуть посреди ужасов сражения. Полевые костры мерцали красным пламенем, постепенно затухая, когда ночь заявила свои права, пока, наконец, на израненные поля не опустилось хрупкое перемирие. ?И в этой беспокойной ночи бесшумно пробирался патруль. ?Он состоял из четырех солдат, каждый носил на руке белую нашивку с красным полумесяцем. Патруль возглавлял капитан Мокси, любимый адъютант Фалконера, а три солдата были из роты капитана Медликотта. Медликотт любезно предоставил Мокси трех солдат, хотя не испросил на то разрешения майора Пола Хинтона, принявшего на себя командование Легионом от раненого Таддеуса Бёрда. Хинтон подобно Мокси и Медликотту имел нашивку с красным полумесяцем, но его лояльность по отношению к Фалконеру была не вполне очевидной, потому что свою нашивку он умышленно так вымарал в грязи и истрепал, что на ней едва можно было разобрать эмблему Фалконера. Знай Хинтон про миссию Мокси, он несомненно предотвратил бы это безумие еще до его начала. ?С собой они прихватили винтовки, но ни одна не была заряжена. Каждому из трех рядовых была обещана награда в пять долларов, и не банкнотами, а монетами, в случае если миссия закончится успешно.?

• Предыдущая
• 21/101
• Следующая