Второй шанс для Юлии! (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/29

   - Она сама пришла и пыталась заинтересовать меня, но я отказал ей еще раньше. Раньше, чем ты пришла, это была ее последняя отчаянная попытка, но и она провалилась. Я не хочу ее! Я не хочу никого кроме тебя, Юлия, ты слышишь. Я не притронулся к ней и пальцем. Никогда, слышишь, никогда не делай этого. Не надо! Ведь я люблю только тебя! Ты так крепко засела у меня в голове, в сердце и душе, что больше никому и никогда не удастся меня от тебя вылечить. Да я и ни хочу этого. Ты научила меня любви, маленькая моя огненная малышка. Приручила как дикое животное. Я весь твой, с потрохами. Только не умирай, девочка моя. Ты меня сейчас до смерти напугала. Слышишь? Понимаешь? Я согласен на все! На все, ты понимаешь меня?! На все, что ты скажешь или захочешь!

   Я все так же молчала, не в силах поверить, что он говорит правду. Он меня любит! Тери же, не видя от меня ответной реакции, все настойчивее говорил:

   - Ты хотела, чтобы я первым надел браслеты Ганту, я согласен, любимая. Даже если ты их не наденешь никогда, я согласен. Для тебя и ради тебя, любимая моя девочка!

   Он мягко высвободил из моих окровавленных собственными когтями рук браслеты, провел кинжалом по своей ладони и смочил их в собственной крови, смешав ее с моей. Разделил одну пару и надел их на свои запястья. В тот момент, когда он их защелкнул, браслеты вспыхнули ярким красным цветом. Моим цветом, я отчетливо ощутила отголосок моей крови в магии браслетов на его руках. Он коротко вздохнул и снова посмотрел на меня.

   - Ты довольна, любимая? Отныне я полностью твой! Безраздельно! Твой! Я люблю тебя!

   У меня по щекам снова потекли слезы. Только теперь это были слезы счастья и радости. Я забрала у него вторую пару, покрутила в ладони и протянула ему. Он понял мою просьбу, провел по незажившей ранке на своей ладони мои браслеты, и я надела их на свои запястья, защелкнув. Навсегда! Они тут же вспыхнули ярким синим огнем, и я удовлетворенно поняла, что отныне тоже принадлежу только Тери! Я вскинула на него сияющие счастьем и любовью глаза и прошептала, ласково, с трепетом касаясь его лица в нежной ласке.

   - Я люблю тебя и буду любить всегда! - и услышала в ответ, его твердые уверенные слова.

   - Я люблю тебя и буду любить всегда! Ты главнее всего на свете! Твоя любовь для меня важнее всего!

   Как только он закончил, над нами вспыхнул купол проклятья, словно надули большой мыльный пузырь, а он взял и неожиданно лопнул. Лично мне показалось, что сразу стало легче дышать. Испуганно приникнув к груди любимого, я приглушенно спросила:

   - Что это было?

   Тервишесс подхватил меня на руки и с легким счастливым смехом закружил вокруг себя.

   - Это проклятье, любимая! Оно пропало! У нас получилось! Нет, это у тебя получилось.

   Я же только улыбалась, наслаждаясь его горячими руками и теплом крупного, такого любимого тела.

   - Нет, любимый, это как раз ты его разрушил!

   Заметив его недоуменный взгляд, я процитировала слова второй части проклятья и пояснила свою мысль.

   - Арвен сказал, что Даирс любила и лишь хотела, чтобы ее избранник тоже научился любить. И поставил свою любовь выше всех благ и удовольствий. И ты это сделал! Ты признал свою любовь ко мне самой величайшей своей ценностью, тем самым разрушив ваше проклятье.

   - Так просто? Клянусь самим Ганту, я готов полюбить всех самок дрийя и признать эту любовь великой!

   Мы с Тери, услышав эти ехидные и вместе с тем веселые слова, синхронно обернулись и уставились на Шервисса. А я про себя, естественно с радостью, отметила тот факт, что Тери впервые на моей памяти потерял контроль над собой на столько, что не заметил, как к нам подлетели несколько телохранителей во главе с Шервиссом и теперь благоговейно взирают на нашу сладкую парочку. Все, кроме этого темпераментного нагловатого болтуна! Поэтому так же с веселой ехидцей в голосе отпарировала:

   - Ты забыл, что проклятье снято и теперь тебе могут предъявить общий счет, причем в наследниках! Так что подумай лишний раз, прежде чем делать что-либо во имя великой любви.

   Я кормила грудью своего сынульку, поглаживая его огненные волосенки и заглядывая в уже сонно закрывающиеся белесые глаза, надеюсь, что цвет глаз ему достался по наследству от папы. Играя с маленькой, но уже такой крепкой лапкой с небольшими коготочками, вспоминала последние пару лет, прошедших с того знаменательного дня, когда пало проклятье. Было столько шуму, суеты, а сколько родилось внеплановых, со смешанной магией, незаконных отпрысков у многих дрийя. За семьсот лет они совсем отвыкли себе в чем-то отказывать. Вот и результат! Сплошные дуэли чести, призывы к повелителю женить очередного самца на великовозрастной доченьке, оказавшейся в известном положении. Зато численность дрийя неуклонно росла, как и число законных браков. Повелитель слишком сильно радел за ответственность в жизни, поступках и чувствах, и его подданным волей-неволей приходилось перестраиваться и учиться жить по-новому, сдерживая свои животные порывы. Но судя по поведению Шервисса, общего исправления мы еще долго ждать будем.

   Мои мысли прервали родные большие ладони, осторожно скользнувшие по моим обнаженным плечам. Нежно поглаживая, спустились к груди, у которой кормился маленький будущий повелитель из рода Черных Властелинов. Нынешний же, погладив пальцем нежный пушок на щечке сына, прильнул к моей спине, сильно наклоняясь надо мной, а лицом зарылся в волосы, лежащие на изгибе моей шеи. Слегка прикусив кожу, вызвал волну непередаваемо прекрасного удовольствия, а потом неожиданно для меня завладел уснувшим сыном и мягко прижал его к себе. Он смотрел на него с такой безоговорочной любовью и обожанием, что с их силой могла поспорить только любовь Тери ко мне, своей жене и матери его сына. Я больше чем уверена, что меня он любит больше всего на свете, и, не смотря на дичайший материнский инстинкт и любовь к своему пока единственному ребенку, понимала, что так же люблю Тери. Больше всего на свете. Это было жутко и в тоже время понятно. Нам двоим! Потому что мы - единое целое и разделить нас нельзя. Зато наша любовь к ребенку превосходила все мыслимые пределы, и как заявлял Шервисс, ему придется в скором времени взять воспитание нашего сына на себя, иначе мы его испортим своей опекой, заботой и любовью. Настоящему мужчине нужна дисциплина. В ответ неизменно иронично отвечала, что тогда понимаю, почему он так и не стал настоящим мужчиной. Потому что его лично дисциплине так и не научили. А моему ребенку важнее всего научиться любить и быть любимым, чтобы иметь возможность разделить ее на двоих и подарить жизнь другому.

   Конец

• Предыдущая
• 29/29