Пионерский характер - Фурин Станислав Александрович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая

После тряской просёлочной дороги колхозная «Волга», выскочив на большак, прибавила скорость. Чернела, куда ни глянь, по-осеннему присмиревшая земля, комковато и неловко улёгшаяся на покой. Отшумела, считай, рабочая пора, нынче и картошку рано убрали с поля…

Катерина Захарко задумчиво глядела сквозь стёкла машины и думала о том, что в молодые годы ей только пешком доводилось ходить по этой земле. Беспокоилась она тогда лишь об одном: как прожить завтрашний день? Чего только не делала ради куска хлеба: и печки клала зимой, и штукатурить, белить нанималась! А больше всего батрачила на пана Збышека. Слава богу, дочке её, двенадцатилетней Оленьке, такая жизнь и во сне не приснится.

Оля сидела рядом, разнаряженная, понимая торжественность момента.

— Смотри, Оля, не загордись! — улыбался шофёр. — Кто бы подумал, что вы с матерью такие смелые!

И представился Оле тот тревожный вечер.

Вдруг взбунтовался Бобка. Так ошалел, что цепь оборвал. Оля вышла из хаты, шагнула в темень и услышала приглушённый шёпот:

— Убери пса, покусает.

Оля загнала пса в сарай.

Пришелец юркнул в сени, тихонько откашлялся. Оля внимательно оглядела его.

Непохож он был на их односельчан. В плаще, в перчатках. Никто в здешних местах не носит весной перчаток. Зимой — да, зимой надевали варежки, если возили в поле навоз, а так — нет… В селе ведь все схожи — и одеждой и жизнью. Насторожившись, Оля тем не менее предложила гостю:

— Проходите в хату. — И сама вошла следом.

Мать, увидев мужчину, заволновалась: перед ней стоял пан Збышек. Бывший пан.

— Откуда вы здесь? — не чуя себя, спросила она.

Пан Збышек не торопился с ответом.

Своими колючими глазами он обвёл хату, насупился. Видно, не понравилось, что у бывшей батрачки новая мебель, пуховики на кровати, красивые шторы на окнах.

— Вот и свиделись, — озираясь, сказал он. — А тебя, смотрю, и старость не берёт…

Оля глядела на них, ничего не понимая. Она только внимательно следила за руками незнакомца. Он снял перчатки, вытащил папиросы, предложил матери, но она отказалась. Потом подошёл к семейным фотографиям, висевшим под стеклом в рамке.

— Как вы тут живёте? Имеете землю?

— Земли у нас богато, — отвечала мать.

— То ж колхозная!

— Ну и что? Колхозная — значит, наша. Мы имеем, сколько требуется!

В прошлое воскресенье, когда Катерина возвращалась из Яворова, где покупала на базаре поросят, разговорилась с одним дядькой, попутчиком. Тот всё вздыхал: «Одиваются-то теперь лучше, и хлиб е, и всэ можно купыты, а всэ не так, як своя земля…»

Выходит, это кто как понимает — своя земля. У неё земли хватает — вон сколько колхозной, глазом не измерить, да приусадебный участок… Только успевай обрабатывать… И чего это пан о земле решил её спрашивать? А ведь слух прошёл, что удрал бывший хозяин далеко-далеко. Через сколько же кордонов, рек, морей пришлось ему добираться обратно? И зачем? Уж не думает ли он вернуть себе свою землю?

Пытаясь определить, с чем пришёл к ней пан, она между тем старалась разыграть роль гостеприимной, радушной хозяйки.

— Оля, давай замешивать тесто под вареники, — распорядилась она.

И покуда Оля принесла из сеней муку и яички, Катерина вытащила большую деревянную доску, на которой она обычно месила тесто, и загремела посудой.

— Мама, я буду в сенях перебирать картошку, — сказала девочка.

Збышек сел за стол и исподлобья следил за каждым движением «батрачки». Ему хотелось поскорее узнать, есть ли в «его» селе люди, на которых можно рассчитывать, но с Катериной и словом не перебросишься — всё хлопочет по хозяйству.

Она накрыла стол, разлила по тарелкам борщ, выложила на блюдо картошку с мясом, поставила бутылку горилки.

— Ну вот, сейчас и вареники сварятся!.. А огурчики-то! Про огурчики я и забыла! Сейчас, пан, огурчиков принесу! Квашеной капустки! — Катерина выскочила в сени, где ждала её Оля, и тихо сказала:

— Беги, доченька, к пограничникам!

Не каждый мужчина в их селе рискнёт задержать неизвестного: столько видели все крови, столько смертей пережили и в войну и сразу после неё, что некоторые предпочитали отсидеться, поглядеть со стороны, как это «ловлють нарушителей». А Оля с матерью не могут отойти в сторонку — характеры у них не такие.

Да и как не помочь пограничникам, если живут они с ними на одной земле, если они охраняют подруг и друзей, колхоз родной от врагов да недобрых людей.

Оля частила по полю, обутая на босу ногу в большие стоптанные материнские сапоги. Голенища больно шлёпали по икрам, обувка мешала бежать, но девочку заботило только одно: как быстрее связаться с пограничниками. Побежать в сельраду в соседнее село, разбудить сторожа, позвонить на заставу — пройдёт много времени. Кто знает, что может случиться за это время дома…

А в это время дома Збышек, придвинув к себе тарелку с борщом, завёл наконец с Катериной заветный разговор:

— Где Спивак, знаешь?

— Ему суд был. Не то расстреляли, не то в тюрьму засадили надолго.

Новость была огорчительная. Збышек съёжился, заёрзал на стуле, посмотрел, отодвинув штору, в окно, но так ничего и не увидел в ночи…

Оленька бежала, задыхаясь от усталости, через картофельное поле, через балку, заросшую кустарником. Она несколько раз спотыкалась о груды слежавшегося сена, падала и, торопливо вставая, снова бежала. Страха перед темнотой не было, она думала только о том, как быстрее сообщить пограничникам о чужом человеке, что сидит в их хате.

Где-то за ручьём сверкнул фонарик, и Оля побежала прямо на свет.

«Наконец-то они!» Ноги уже не слушались её, сердце гулко колотилось. Она сбросила сапоги и всё прибавляла и прибавляла ходу, будто бежала не по колкой, скованной ночным морозцем земле, а по городскому, нагретому за день асфальту. «Только бы заметили пограничники, только бы заметили!»

Испугавшись, что пограничники не увидят её, она задержала дыхание, глубоко вздохнула и, ей показалось, громко свистнула.

— Кто там? — услышала она голос пограничника.

— У нас в хати чужий, — сказала она.

Больше всего на свете хотелось ей сейчас отдышаться от этого сумасшедшего бега, но младший сержант Ерёмин и рядовой Шиманский уже получили приказ начальника заставы бежать вместе с девочкой в село.

Они до сих пор удивляются: «Какая девочка! Мы в тёплых куртках, сапогах, она в лёгком платьице, босиком!»

А в хате Катерины Захарко тем временем шли разговоры, которые не оставляли сомнений в цели визита пана Збышека. Неожиданно послышались шаги, пан насторожился.

Скрипнула дверь. Збышек повернул голову и оторопел. Перед ним стояли два пограничника.

Легковая машина подкатила к новому клубу, колхозники цветами встретили дочь и мать, торжественно повели в президиум.

Сидели на почётном месте бывшая батрачка и её дочь. Взволнованно, смущаясь от похвал, слушали, что говорят о них добрые люди.

И вот уже заблестели на их платьях медали «За отличие в охране государственной границы СССР», без слов призывая каждого, кто был в зале: «Береги от врагов родную землю!»

Оля тайком поглядывала на медаль и думала: «А что, каждый день нужно носить награду или только по праздникам?»

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая