Песочный человек - Тепляшина Елена Николаевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая

Машинист задрожал, чувствуя, как в крови подскакивает уровень адреналина, и позвонил в службу спасения.

– Я машинист локомотива, я только что видел человека на мосту Игельстабрун… Он был прямо на путях, и я не знаю, переехал я его или нет…

– Кто-нибудь пострадал? – спросил диспетчер.

– Я не знаю, задел я его или нет, я видел его всего пару секунд.

– Можете сказать точно, где вы его видели?

– Прямо посреди моста Игельстабрун.

– На рельсах?

– Там только рельсы и есть, это железнодорожный мост…

– Человек стоял неподвижно или двигался в каком-то направлении?

– Не знаю.

– Мой коллега сейчас свяжется с полицией и службой “скорой помощи” в Сёдертелье. Надо перекрыть движение на мосту.

Диспетчер единой экстренной службы сразу же выслал полицейские машины в обе стороны длинного моста. Всего через десять минут после звонка машиниста первая машина с мигалкой уже заворачивала с Нючёпингсвэген на грунтовую дорогу возле Сюдгатан. Круто уходившую вверх дорогу не расчистили, и взрытый машиной снег оседал на капоте и лобовом стекле.

Машина остановилась у опор моста. Полицейские вылезли и пошли по путям, светя фонариками. Пробираться по рельсам оказалось нелегко. Далеко внизу по шоссе шли машины. Четыре пути сходились в два, тянулись высоко над промышленным районом Бьёркудден и замерзшим заливом.

Полицейский, шедший впереди, остановился и указал вправо. Незадолго до них кто-то явно прошел по железнодорожным путям. В тоскливом свете карманных фонариков виднелись почти занесенные отпечатки ног и редкие пятна крови.

Полицейские посветили фонариками во все стороны, но на мосту никого не увидели. В ярком свете снизу, из гавани, снег стелился над рельсами, словно дым пожара.

К опорам моста с противоположной стороны залива, на расстоянии двух километров, подъехала вторая полицейская машина.

Под колесами загудело, когда сержант Джасим Мухаммед свернул с путей. Его коллега Фредрик Мосскин как раз вышел на связь.

Ветер дул в микрофон с такой силой, что различить голос было почти невозможно, но полицейские все равно разобрали: кто-то совсем недавно прошел по мосту.

Машина остановилась, и фары осветили отвесный склон скалы.

Фредрик закончил переговоры и уставился перед собой.

– Что? – спросил Джасим.

– Кажется, он направлялся туда.

– А что они сказали про кровь? Ее много было?

– Я не расслышал.

– Пошли посмотрим. – Джасим открыл дверцу.

Синие блики мигалки ложились на отягощенные снегом ветви елей.

– “Скорая” уже едет, – сказал Фредрик.

На снегу не было наста, и Джасим провалился по колено. Он отстегнул фонарик от ремня и посветил на оба рельса. Фредрик поскользнулся на насыпи, поднялся.

– У какого зверя жопа на спине? – спросил Джасим.

– Не знаю, – буркнул напарник.

Снегопад был таким густым, что они не видели фонариков полицейских по ту сторону моста.

– У полицейской лошади, – ответил Джасим.

– Да что за…

– Моя теща так развлекает мальцов, – улыбнулся Джасим и вышел на мост.

Следов на снегу не было. Тот человек или все еще на мосту, или спрыгнул. Провода над головой странно гудели. Земля под ногами у полицейских круто пошла вниз.

Сквозь туман виднелись очертания расположенной неподалеку тюрьмы Халля – она светилась, словно подводный город.

Фредрик попытался связаться с коллегами, но в рации слышался только вой ветра.

Они осторожно пошли по мосту. Фредрик с фонариком в руке брел за Джасимом, и Джасим видел, как странно движется по земле его собственная тень – то с той стороны, то с этой.

Странно, что на той стороне моста не видно полицейских.

Когда они проходили над заливом, ветер с моря дул особенно сильно. Снег летел в глаза. Щеки потеряли чувствительность от холода.

Джасим прищурился, посмотрел вдаль. Конец моста терялся во вьюжной тьме. Вдруг Джасиму что-то почудилось на границе очерченного фонариком светового круга. Похоже на нарисованного детской рукой человечка без головы.

Джасим поскользнулся, уцепился за низкое ограждение. В пятидесяти метрах внизу снежинки падали на лед.

Фонарик обо что-то ударился и погас.

Сердце громко забилось. Джасим прищурился еще раз, но фигура пропала.

Фредрик прокричал что-то у него за спиной; Джасим обернулся. Коллега указывал в его сторону, но разобрать слова было невозможно. С испуганным видом Фредрик схватился за пистолет в кобуре, и Джасим понял, что напарник хочет обратить его внимание на кого-то у него за спиной.

Джасим обернулся, и у него перехватило дыхание.

Прямо к нему по рельсам полз человек. Джасим попятился и хотел вытащить пистолет. Фигура поднялась на ноги и пошатнулась. Молодой мужчина. Смотрит на полицейских пустым взглядом. Бородатое лицо исхудало, скулы торчат. Молодой человек покачнулся, тяжело дыша.

– Я еще не вышел из-под земли, – задыхаясь, проговорил он.

– Вы ранены?

– Кто?

Молодой человек закашлялся и рухнул на колени.

– Что он говорит? – спросил Фредрик, не снимая руки с пистолета в кобуре.

– Вы где-нибудь ранены? – повторил Джасим.

– Не знаю, я ничего не чувствую, я…

– Будьте добры, следуйте за мной.

Джасим помог юноше подняться и заметил, что правая рука у того покрыта коркой красного льда.

– Меня только половина… Песочный человек забрал… половину забрал он…

Двери отделения “скорой помощи” в Южной больнице закрылись. Краснощекая санитарка помогала бригаде доставать носилки из машины и катить их в отделение экстренной терапии.

– Мы не нашли ни удостоверения личности, ничего…

Пациента отправили к триажной медсестре, и та проводила его в кабинет экстренной помощи.

После измерения всех параметров медсестра пометила уровень риска оранжевым. Одна из высших степеней угрозы для жизни, требуется срочная помощь.

Через четыре минуты врач Ирма Гудвин уже была в кабинете экстренной помощи. Сестра быстро докладывала:

– Дыхательные пути свободны, острых травм нет… но у него истощение, высокая температура, признаки дезориентации, проблемы с кровообращением.

Врач, заглянув в журнал отделения экстренной помощи, подошла к исхудавшему юноше. Одежду на нем пришлось разрезать, и видно было, как костлявая грудь ходит ходуном в такт дыханию.

– Имя выяснить так и не удалось?

– Нет.

– Дайте ему кислород.

Молодой человек лежал, закрыв глаза, с подрагивающими веками, а медсестра прилаживала кислородную трубку.

Юноша выглядел страшно истощенным, но следов от инъекций на его теле не было. Ирме до сих пор не случалось видеть настолько бледного человека. Медсестра еще раз измерила ему температуру, сунув градусник в ухо.

– Тридцать девять и девять.

Ирма еще раз проверила, какие еще анализы можно взять, потом снова взглянула на пациента. Грудная клетка поднималась рывками, он слабо кашлянул и на миг открыл глаза.

– Не хочу, не хочу, – механически зашептал он. – Мне надо домой, надо, мне надо…

– Где вы живете? Можете сказать, где вы живете?

– Кто… кто из нас? – спросил он и тяжело сглотнул.

– Бредит, – вполголоса сказала медсестра.

– У вас что-нибудь болит?

– Да. – Молодой человек растерянно улыбался.

– Можете сказать…

– Нет, нет, нет, нет, она кричит во мне, это невыносимо, я не выдержу, я…

Глаза больного закатились, он закашлялся, забормотал что-то о фарфоровых пальцах и прерывисто задышал.

Ирма распорядилась сделать пациенту вливание ней робиотика, дать жаропонижающее, антибиотик бензилпенициллин внутривенно. Тем временем будут готовы результаты анализов.

Ирма покинула кабинет экстренной помощи и пошла по коридору, трогая безымянный палец – на нем восемнадцать лет сидело обручальное кольцо, пока Ирма не смыла его в унитаз. Муж изменял Ирме слишком часто, чтобы обман можно было простить. Ей больше не было больно, но она все еще чувствовала печаль – словно из-за потерянного совместного будущего. Ирма раздумывала, не позвонить ли дочери, пока есть время. После развода она сделалась беспокойной и звонила Мии слишком часто.

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая