Миры Роберта Хайнлайна. Книга 6 - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 76

• Предыдущая
• 76/92
• Следующая

Обязанности повара взял на себя доктор Пикеринг. Младший лейтенант Клири остался «на подхвате», на него легло все остальное — очевидная невозможность выполнить, потому что ему по-прежнему приходилось следить за экранами противометеорной защиты. Поэтому было решено: сменные команды шаттлов останутся на корабле и будут нести вахту.

Каждый понедельник ракетные шаттлы занимали свою позицию в пространстве, и три корабля старались прочесать как можно более широкую часть космоса, настолько широкую, что зоны их действия едва перекрывали одна другую. Корабль-носитель сам доставлял шаттлы в районы их действия с тем, чтобы у маленьких ракетных кораблей оставались полные топливные баки на тот случай, если их не успеют вовремя подобрать, и тогда шаттлы смогут самостоятельно добраться до одной из внутренних планет и ждать помощи, выйдя на орбиту вокруг нее.

Во время своего первого полета на шаттле Мэтт собирался напряженно учиться, поэтому захватил с собой целую кучу кассет, намереваясь просматривать их на крошечном проекторе маленького корабля. Возможности для этого оказались ограниченными, потому что четыре часа из каждых восьми ему приходилось проводить у экранов поискового радиолокатора, не сводя с них глаз. На протяжении остальных четырех часов Мэтту предписывалось спать, есть, выполнять остальные обязанности и, если удастся, продолжать учебу.

К тому же лейтенант Турлов любил поговорить. Бомбардир готовился к переводу на Землю после завершения экспедиции.

— И вот я никак не могу принять окончательное решение, Мэтт. Остаться на службе и заниматься физикой в свободное время или уйти из Патруля и посвятить жизнь исследовательской работе?

— Это решение можете принять лишь вы один.

— Твой совет шаблонный, но верный. Вообще-то, мне хочется стать ученым, но после нескольких лет Патрульная Служба становится для тебя и отцом, и матерью. Не знаю, не знаю. Эта скала быстро сближается с нами — ее уже видно через иллюминатор.

— Сближается? — Мэтт наклонился вперед и тоже увидел небольшой обломок, уже давно выделяющийся на экране радиолокатора. Обломок скалы имел неправильные очертания, от резких краев которых на него падала черная тень. — Мистер Турлов, — воскликнул Мэтт, — посмотрите в середине обломка. Вам не кажется, что это полосы?

— Возможно. В космосе были подобраны обломки, несомненно созданные осадочными породами. Это и было первым доказательством того, что астероиды когда-то представляли собой планету.

— Вот как? Мне казалось, что первым доказательством были интегральные расчеты Гудмана.

— Нет, ты все перепутал. Гудман проверил свои расчеты лишь после того, как на космической станции Терра был построен огромный баллистический компьютер.

Ну конечно, Гудман дал теоретическое обоснование такому предположению. Теория, утверждающая, что астероиды когда-то представляли собой планету, находившуюся между Марсом и Юпитером, не признавалась на протяжении многих лет, потому что орбиты астероидов не имели интеррелации, то есть, если бы планета взорвалась, образовавшиеся осколки имели бы пересекающиеся орбиты в месте взрыва. Профессор Гудман, пользуясь гигантским, работающим в невесомости компьютером, доказал, что это обстоятельство объясняется возмущениями от многовекового воздействия других планет на астероиды.

По его расчетам, взрыв безымянной планеты произошел почти полмиллиарда лет назад, и основная масса ее осколков покинула пределы Солнечной системы. Оставшиеся осколки — теперешние астероиды — составляют не более одного процента ее массы.

Лейтенант Турлов замерил угловую ширину осколка, его расстояние от шаттла по данным радиолокатора и вычислил общую массу. Как ни велик был обломок, его размеры оказались недостаточными для того, чтобы тратить время и силы на расчеты орбиты; он был просто включен в список космических объектов, засоряющих поле астероидов рядом с орбитой Марса. Осколки еще меньшего размера автоматически фиксировались специальным электронным счетчиком, соединенным с корпусом корабля, после касания ими его обшивки.

— Ты знаешь, Мэтт, что больше всего беспокоит меня в вопросе относительно ухода из Патрульной Службы? — продолжал Турлов. — Ты думал о том, что отличает офицеров Патруля от всех остальных?

— Ну конечно!

— Что?

— Что отличает офицеров Патрульной Службы от всех остальных людей? Ну во-первых, мы космонавты, а они — нет. Отсюда видно, насколько велик окружающий мир.

— Отчасти это верно. Однако не следует увлекаться одними размерами. Сто миллионов квадратных миль пустого пространства ничего не значит — это всего лишь пустота. Разница гораздо глубже. Мы обеспечили сто лет мира, и сейчас никто этого не вспоминает. Те, кто родился в течение этого столетия, воспринимают мир и спокойствие, как нечто само собой разумеющееся. Но это не так. За спиной человека миллионы лет опасностей, голода и смерти; сто лет мира — всего одно мгновение в человеческой истории. Однако лишь Патрульная Служба, по-видимому, осознает это.

— Вы за отмену Космического Патруля?

— Разумеется, нет! Что ты, дружище! Но мне хотелось бы, чтобы люди поняли, как недалеко они от джунглей. И вот еще что… — Турлов робко улыбнулся, — жаль, ведь они не совсем понимают, что мы собой представляем. Многие считают нас наемниками, работающими за деньги налогоплательщиков.

— Действительно, они принимают нас за полицейских, регулирующих движение, — кивнул Мэтт. — В моем родном городе живет мужчина, который торгует вертолетами; он спросил меня, по какому праву офицеры Патруля получают пенсию после окончания срока службы. Он объяснил, что ему никто не платил пособие, когда ему исполнилось тридцать пять лет, и он не понимает, почему должен содержать кого-то, кто уходит на пенсию в этом возрасте. — На лице Мэтта появилось недоуменное выражение. — И в то же самое время он обожествляет офицеров Патрульной Службы — хочет, чтобы его сын стал одним из них. Странно!

— Совершенно верно. Мы для них ничто иное, как дорогая, но бесполезная игрушка, принадлежащая им. Они не понимают, что мы не продаемся. Охранник, которого можно купить, ничуть не лучше жены, приобретаемой за плату.

На следующей неделе Мэтт нашел время, чтобы заглянуть в корабельную библиотеку: ему хотелось подробнее узнать о взорвавшейся планете. Сведений, однако, было немного: сухие статистические данные о размерах астероидов, осколков и космических частиц, расчетные данные орбит, вычисления Гудмана. И ни единого слова о том, как все это произошло — никаких описаний, одни научные теории.

В следующий раз, когда он с Турловым прочесывал отведенный им участок в поисках исчезнувшего «Пэтфайндера», Мэтт спросил об этом лейтенанта.

— А что ты надеялся найти, Мэтт? — пожал плечами Турлов.

— Не знаю, но куда больше, чем нашел.

— Наши представления о времени — временной масштаб — не позволяют узнать многое. Предположим, ты возьмешь одну из учебных кассет, с которыми работаешь, скажем, вот эту. — Офицер поднял в руке кассету, озаглавленную «Социальные структуры марсианских аборигенов». — Возьмешь эту кассету и посмотришь пару снимков в середине. Скажи, ты сможешь на основе двух этих снимков воссоздать тысячи и тысячи предыдущих кадров, руководствуясь одной логикой?

— Разумеется, нет!

— В этом все дело. Если человечеству удастся уцелеть в течение нескольких лет, вот тогда, может быть, кое-что будет для нас более ясным. А пока мы даже не знаем, о чем спрашивать.

Это объяснение не удовлетворило Мэтта, однако ему было нечего ответить.

— Может быть, — продолжал Турлов, нахмурившись, — мы так и не сможем задать соответствующие вопросы. Ты ведь знаком с марсианским понятием «двойного мира»…

— Конечно, но так и не смог разобраться в нем.

— А кто смог? Давай отбросим обычное предположение, что марсианин пользуется религиозной символикой, когда утверждает, что мы живем только на «одной стороне», тогда как он живет на «обеих сторонах». Будем основываться на том, что он исходит из совершенно реальных понятий, что он действительно живет в двух мирах в одно и то же время, и тот мир, в котором живем мы, он считает незначительным и не заслуживающим внимания. Если согласиться с этим, то поведение марсианина, не проявляющего желания говорить с нами или объяснить нам ясные ему вещи, становится понятным. Он совсем не высокомерен, просто рассуждает разумно — со своей точки зрения. Ты бы стал зря тратить время, объясняя радугу дождевому червю?

• Предыдущая
• 76/92
• Следующая