Миры Роберта Хайнлайна. Книга 6 - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 46
- Предыдущая
- 46/92
- Следующая
Полет будет непродолжительным — всего девять минут, причем первые полторы минуты при включенных тяговых двигателях. Вам покажется, что сила тяжести около трех «g», однако на самом деле ускорение будет равняться всего двойной силе тяжести, потому что мы все еще близко к Земле.
Через девяносто секунд двигатели включатся, и ракетный корабль будет двигаться со скоростью мили в секунду. В течение еще трех минут корабль продолжит движение по инерции и поднимется еще на сто миль, достигнув, таким образом, высоты в сто пятьдесят миль. Затем начнется падение на Землю в течение еще трех минут, торможение с помощью включенных ракетных двигателей и приземление на исходе девятой минуты.
Посадка летательного аппарата без помощи крыльев, позволяющих управлять полетом, на планете с такой значительной силой тяжести, как Земля, — дело непростое. Она будет осуществляться автоматически, но в кабине ракетного корабля будет находиться пилот, постоянно сверяющий процесс полета и приземления с разработанным планом. В случае необходимости он может принять управление на себя. Вопросы?
— Это космические корабли с атомными двигателями? — спросил кто-то.
— Такие малютки? Нет, они работают на обычном ракетном топливе — это ясно по их конструкции. Двигатели этих кораблей питаются одноатомным водородом. Эти корабли очень похожи на первые большие ракеты, построенные людьми; исключением является только переменная тяга, так что пилоту и пассажирам не угрожает опасность быть раздавленными растущей силой тяжести при изменении массы корабля, — ответил курсант.
С башни управления полетами взлетела зеленая сигнальная ракета.
— Следите за вторым от конца кораблем, в северном ряду, — дал совет курсант.
У основания вертикально стоящего корабля внезапно вспыхнуло яркое оранжевое пламя, ослепительное, как солнце. «Смотрите, он взлетает!» — послышался чей-то возглас.
Корабль оторвался от поверхности космодрома и начал величественно подниматься на столбе бушующего пламени. Грохот работающего ракетного двигателя достиг Мэтта и, казалось, физически надавил на него. Шум напоминал рев гигантской паяльной лампы. На вершине контрольной башни мигнул прожектор, и корабль продолжил свой полет: все выше и выше, с плавным ускорением — настолько плавным, что было трудно понять, насколько велика его скорость; через несколько секунд, однако, рев двигателя затих в вышине. Мэтт смотрел теперь прямо в зенит, следя за уменьшающимся искусственным солнцем.
И вот корабль исчез. Мэтт закрыл рот и отвернулся, так как его внимание привлек ледяной белый след, оставленный кораблем, прорезающим стратосферу. Под воздействием ветров, постоянно бушующих на такой высоте, этот след, похожий на змею, извивался и рассеивался.
— Все! — послышалась команда курсанта. — У нас нет времени ждать его приземления.
Следуя за курсантом, они спустились вниз, прошли вдоль подземного коридора и вошли в кабину лифта, который поднял их на поверхность и продолжал подъем на выдвинувшемся вверх гидравлическом стержне. Кабина лифта остановилась у борта космического корабля. Мэтт с изумлением увидел, насколько огромен корабль.
Дверца в борту корабля откинулась наподобие подъемного моста, кандидаты прошли по ней внутрь корабля; курсант поднял дверцу-мост и закрыл ее, потом спустился вниз в опустевшем лифте.
Они оказались в коническом помещении. Над их головами в кресле полулежал пилот. На полу помещения, вокруг них, располагались кресла для пассажиров.
— Размещайтесь в креслах! — скомандовал пилот. — И сразу пристегивайтесь ремнями.
Десять юношей, толкая друг друга, устремились к креслам, но вдруг один из них остановился, заколебался и поднял голову к пилоту.
— Э-э, мистер! — произнес он.
— В чем дело? Занимайте кресло и застегните ремни.
— Я передумал и решил остаться на Земле. Пилот произнес несколько фраз, не входящих в состав изысканного офицерского лексикона, потом повернулся к пульту управления.
— Башня! Заберите одного пассажира из номера 19. — Он выслушал ответ и рявкнул: — У нас нет времени менять план полета. Пошлите взамен массу. — Затем спросил одиноко стоящего юношу. — Какой у вас вес?
— Э-э, сто тридцать два фунта, сэр.
— Сто тридцать два фунта, и побыстрее! — произнес пилот в микрофон. Повернувшись к юноше, он сказал: — А вы поспешите уйти с корабля, потому что, если из-за вас у меня сорвется время взлета, я сверну вам шею!
Через несколько мгновений открылся люк, и внутрь корабля вбежали три курсанта. Двое несли мешки с песком, третий держал в руках свинцовые бруски. Они быстро уложили мешки на кресло и закрепили бруски на его ручках.
— Сто тридцать два фунта! — объявил один из курсантов.
— Теперь вон с моего корабля! — огрызнулся пилот и повернулся к щиту управления.
— Не злись, Гарри, предохранители сгорят, — посоветовал курсант пилоту.
Изумленный Мэтт не верил своим ушам, потом пришел к выводу, что пилот корабля — тоже курсант. Тройка вышла наружу, и люк захлопнулся. Юноша, который решил отказаться от полета, ушел вместе с ними.
— Приготовиться к взлету! — скомандовал пилот и внимательно осмотрел пассажиров. — Пассажиры на местах и пристегнуты ремнями, — произнес он в микрофон, обращаясь к башне управления полетами. — Этот проклятый лифт отошел от корабля?
Наступила тишина. Шли секунды.
Вдруг корабль вздрогнул. Рев, такой низкий по тону, что находился едва ли не за пределами слышимости человеческого уха, донесся снизу, болезненно отразившись в голове Мэтта. На мгновение он почувствовал, как его придавило к сиденью, тут же это ощущение прошло, и в следующую секунду на него обрушилась сила тяжести.
Мэтт с радостью отметил, что тройная сила тяжести уже не влияет на него так сильно — может быть, потому что он полулежал, откинувшись на спину. Полторы минуты работы двигателя тянулись очень долго; слышен был лишь рев раскаленных газов, вырывающихся из дюз корабля, и через иллюминатор над головой пилота виднелся кусочек неба.
Было видно, однако, что небо становится все темнее. Вот оно превратилось в пурпурное и прямо на глазах почернело. Зачарованным взглядом Мэтт смотрел на появившиеся на небе звезды.
— Приготовиться к невесомости! — донесся голос пилота из громкоговорителя. — Под головными подушками лежат санитарные пакеты. Если сомневаетесь в себе, приготовьте их заранее. Я не собираюсь соскребать с палубы вашу блевотину.
Мэтт сунул странно потяжелевшие пальцы под подушку и достал санитарный пакет. Рев двигателя затих, и вместе с прекратившейся тягой исчезла сила, прижимавшая их к подушкам сидений. Пилот расстегнул ремни и повис в воздухе, глядя сверху на кандидатов.
— А теперь слушайте, парни, У нас шесть минут невесомости. Можете отстегнуть ремни — по два человека — и подняться сюда, чтобы осмотреться. Но предупреждаю — держитесь за поручни. Если я замечу кого-нибудь, повисшего в воздухе или решившего позабавиться, тут же помечу себе и сообщу на базу. — Он ткнул пальцем в сторону одного юноши. — Вот вы. И тот, что рядом.
«Тем, что рядом» оказался Мэтт. Его желудок, не переставая, давал знать о себе, юноша чувствовал себя ужасно, и ему совсем не хотелось воспользоваться предложенной привилегией, но на карту была поставлена его гордость. Он стиснул зубы, проглотил слюну, заполнившую рот, и расстегнул ремни.
Освободившись, он поднялся вверх, держась одной рукой за ремень, и попытался сориентироваться. Было как-то странно и неприятно оказаться в обстановке, где нет ни верха ни низа; все плыло у него перед глазами.
— Поторопитесь, ребята! — послышался голос пилота. — Иначе упустите свою очередь.
— Поднимаюсь, сэр!
— Подождите, дайте мне развернуть корабль. — Пилот отключил гироскопы и привел в действие прецессионный маховик. Корабль повернулся вверх дюзами. К тому времени, когда Мэтт успел добраться до пульта управления, двигаясь подобно старой и очень осторожной обезьяне, нос ракетного корабля был направлен в сторону Земли.
- Предыдущая
- 46/92
- Следующая
