Осколок Вселенной [Песчинка в небе] - Азимов Айзек - Страница 45

• Предыдущая
• 45/45

Секретарь хотел что-то сказать, но только беззвучно двигал челюстями. Заговорил Шект:

– Но как же вы сумели заставить пилота вести самолет, Шварц? Балкиса вы с трудом заставляли идти.

– Да, потому что делал это против воли Балкиса. Но по настроению доктора Арвардана я знал, как сириане ненавидят землян, поэтому искал пилота из сектора Сириуса. И нашел – лейтенанта Клауди.

– Лейтенанта Клауди? – вскричал Арвардан.

– Да. Вы его знаете? Впрочем, что же я спрашиваю. И так ясно.

– Еще бы. Продолжайте, Шварц.

– Этот офицер ненавидел землян так, что даже мне было трудно понять почему, а я ведь был внутри его мозга. Ему хотелось бомбить. Хотелось уничтожить их. Его сдерживала только дисциплина, не то он уже поднял бы свой самолет в воздух. Так это же совсем другое дело! Немножко внушения, маленький толчок – и дисциплина перестала сдерживать лейтенанта. По-моему, он даже не понял, что я сижу рядом с ним в самолете.

– Но как вы нашли Сенлу? – прошептал Шект.

– В мое время был такой город Сент-Луис, который стоял у слияния двух больших рек. Мы нашли Сенлу. Была ночь, но он выделялся темным пятном в море радиации, а доктор Шект говорил, что собор находится в оазисе посреди радиоактивных зон. Мы сбросили световую ракету – я, во всяком случае, так распорядился – и увидели под собой здание с пятью башнями. Оно совпадало с картиной, которую я видел в уме у секретаря… Теперь на том месте дыра глубиной в сотню футов. Это произошло в три часа утра. Никакого вируса – Вселенная спасена.

У секретаря вырвался звериный вой – такой звук мог издать разве что демон. Он подобрался, как для прыжка, и упал. С его нижней губы медленно стекала струйка слюны.

– Я его и пальцем не тронул, – мягко сказал Шварц. И задумчиво продолжал: – Я вернулся еще до шести, но знал, что нужно подождать, пока не пройдет установленный срок. Балкис неминуемо выдал бы себя. Я знал из его мыслей, что он сделает это, и ждал, чтобы он сам осудил себя, И вот он лежит.

Тридцать дней прошло с тех пор, как Джозеф Шварц взлетел с военного аэродрома в ночь, назначенную для уничтожения Галактики, а за спиной у него бешено выли сирены, и эфир трещал от приказов вернуться назад.

Но он не вернулся, пока не сравнял с землей собор в Сенлу.

Теперь он был официально признан героем. В кармане у него лежал орден «Звездолет и Солнце» первого класса – только двое человек в Галактике, кроме него, получили его при жизни.

Неплохо для старого портного.

Правда, никто, за исключением самых высших чинов, не знал, какой именно подвиг он совершил, но это неважно. Когда-нибудь это на вечные времена запишут в учебниках истории.

Под покровом тихой ночи Шварц шел к дому доктора Шекта. Город был мирным, таким же мирным, как сияние звезд над ним. Кое-где на Земле еще орудовали банды фанатиков, но их лидеры были уже убиты или арестованы, а об остальном здравомыслящие земляне позаботятся сами.

Уже шли к Земле первые гигантские корабли с нормальной почвой. Энниус повторил свое предложение переселить землян на другую планету, но земляне отказались. Благотворительность им не нужна. Земляне хотят заново создать свою планету, заново построить свой отчий дом, где зародилось человечество. Хотят своими руками убрать зараженную почву и заменить ее здоровой, и увидеть зеленый покров там, где все было мертво, и заставить пустыню вновь зацвести.

Это громадный труд, на него уйдет целый век. Ну и что ж? Пусть Галактика даст машины, пусть Галактика поставляет продукты, пусть Галактика обеспечит почвой. При ее неисчислимых ресурсах это пустяк. И потом, все это будет возмещено.

Когда-нибудь земляне снова станут людьми среди людей, будут жить на такой же, как все, планете и на равных, с достоинством, смотреть в глаза всему человечеству.

Сердце Шварца билось при мысли об этом чуде, когда он всходил на парадное крыльцо Шекта. На будущей неделе он улетает с Арварданом в великие центральные миры Галактики. Кто из его сверстников мог вот так улететь с Земли?

И он подумал о старой Земле, своей Земле, которой давно уже нет… Нет уже давно.

А ведь прошло всего каких-то три с половиной месяца.

Шварц помедлил перед тем как позвонить, прислушиваясь, о чем говорят в доме. Теперь чужие мысли звучали в ном, как колокольчики. Вот Арвардан – у него мыслей всегда больше, чем могут выразить слова.

– Пола, я ждал и думал, много думал и долго ждал. Больше не стану. Ты летишь со мной.

А вот Пола, которая хочет этого не меньше Арвардана, но говорит совсем другое:

– Не могу, Бел. Это невозможно. Мои неловкие манеры и поведение… Я буду просто глупо выглядеть в тех больших мирах. И я всего лишь зем…

– Не говори так. Ты моя жена, вот и все. Если спросят, кто ты и откуда – ты уроженка Земли и гражданка Империи. А если будут и дальше любопытствовать, то ты моя жена.

– Хорошо, вот ты сделаешь доклад на Тренторе, в своем Археологическом обществе, а что потом?

– Потом? Для начала мы возьмем годовой отпуск и осмотрим все главные миры Галактики. Ни одного не пропустим, даже если придется летать на почтовых кораблях. Ты вдоволь наглядишься на Галактику и получишь лучший медовый месяц, который можно устроить на казенные деньги.

– А потом?

– А потом вернемся на Землю, запишемся в трудовой батальон и ближайшие сорок лет своей жизни будем таскать грязь, заменяя радиоактивную почву.

– Но зачем тебе это нужно?

– Затем, – Образ Арвардана перевел дух, – затем, что я тебя люблю и это нужно тебе, а еще я патриот-землянин, на что у меня имеется почетное свидетельство.

– Ну, хорошо…

На этом разговор прекратился, но Образы, разумеется, продолжили его без слов, и Шварц, полностью удовлетворенный и немножко смущенный, удалился. Он может и подождать. Успеет еще потревожить их – пусть договорятся как следует.

Он ждал на улице под холодными звездами – все они, видимые и невидимые, были частью Галактики.

И Шварц тихо повторил – для себя, для новой Земли и для миллионов всех этих планет – старые стихи, которые знал теперь только он один из квадриллионов людей:

• Предыдущая
• 45/45