Уровень: Война (СИ) - Мелан Вероника - Страница 52

• Предыдущая
• 52/75
• Следующая

— Адрес уже забит в спутниковый навигатор в кабине. В доме, куда вы их привезете, будет стоять блокиратор — оттуда не сработают ни сотовые, ни пробьются хитрожопые Комиссионные системы слежения. Я все подготовил. Как только три часа пройдет, а я все здесь устрою, как планировал, вы свободны делать, что хотите. Либо просто податься в бега, либо попробовать обменять Эльконто на свободную и счастливую жизнь.

— А какие шансы, что нас послушают и не грохнут на месте?

Элменсон не унимался в ненужных заму подозрениях.

Челюсти Грина напряглись.

— Главное, что они есть. Вы или беретесь за это, или остаетесь здесь, и все идет, как обычно.

— Нет, только не здесь. — Подал голос бледнокожий Ульрих; нож в его руках на мгновенье застыл. — Я давно не видел солнца, настоящего солнца. Я хочу проснуться и не идти на Войну. Я хочу жить.

Он высказал немые мысли всех — каждого солдата, когда-либо попавшего и не успевшего умереть на этом чертовом Уровне. Уровне, который Грин по-своему очень любил.

— Вот в четверг вечером вам и представится шанс.

Пламя опасной игры начинало жечь руки, но Джон не был готов отступиться. Он — некогда бывший заместитель, а скоро и главнокомандующий — докажет, что способен выстраивать сложные стратегические ходы, способен планировать многоманевренные и многоходовые замыслы, способен побеждать.

Интересно, если доктор останется в живых, получится ли впоследствии склонить его на свою сторону?

Лагерфельд — не смотрите на его вечно добродушный вид — тот еще баран. Куда более упертый, чем многим кажется. Но второго такого врача на Уровнях нет, а Грину бы он ох как пригодился. Ладно, об этом позже.

— Так что, все готовы? У вас два дня на подготовку.

Скрипнула дверь просторной и темной в этот час спальни — вошел тощий Калли — парень, проводящий большую часть жизни на Войне в местном стационаре (прикидушный паскуда, как сказал бы Рик) — бросил рюкзак на кровать, что-то вытащил из него и быстро покинул спальню — собравшихся в углу мужчин он не заметил.

— А что с оружием? — Прошептал потный Ульрих; лезвие ножа в его пальцах замелькало быстрее обычного.

— Сначала я хочу услышать, что все понимают, на что идут, и что все готовы это сделать. — Жестко отрезал Грин. — Мне нужно четыре «да». Только потом детали.

— Да. — Первым ответил бородач и сделался еще угрюмее.

— Да. — Кивнул Рик и почесал подбородок.

— Чего уж отступать? — Ровно спросил силач Тод, и на его лице вновь не шелохнулся ни единый мускул.

— Готов. — Нервно подтвердил Ульрих и тут же чертыхнулся — порезал палец.

Синева здесь резала глаза — очки не спасали. Трепались от тугих воздушных струй волосы, трепались края воротника и рукава, трепались, разъезжаясь в сторону, щеки, вертикальной шпагой стояла на затылке косичка. Казалось, одно неверное движение, и ты закувыркаешься в воздухе, потеряешь баланс и превратишься в, идущий к земле со скоростью кометы, камень.

Чтобы не накрениться влево, Эльконто отвел руку дальше в сторону и чуть поднял ее — тело тут же выровнялось, приняло идеальное горизонтальное положение. Спасибо тренировкам, спасибо сотне сделанных прыжков, спасибо аппарату «ЛиннWMD» и тому вентилятору, что гнал из-под земли теплый, но затхлый воздух двадцать четыре часа в сутки. Сколько они провисели в том агрегате всем отрядом, поначалу барахтаясь внутри прозрачных стен, как пиявки в сливном бачке? Зато результат того стоил…

Ани, летящая несколькими метрами выше, визжала так громко, будто ей в гланды впаяли два футбольных свистка. Ее истошный визг то переходил в звонкий, радостный от бурлящего в крови адреналина хохот, то в бессвязные выкрики.

— Дэйн! Это… Это так здорово! Мы падаем!!!

Ну, слава Создателю, падают с парашютом за плечами, а не просто так, и если Эльконто вызвался прыгать сам, то над Ани, прикрепленный к последней ремнями, словно сросшийся иланский близнец, летел, осоловевший от пронзительных визгов, инструктор.

Хорошо, что Дэйн не вызвался прыгать с ней в тандеме, и хорошо, что она согласилась на инструктора, а то ловить бы ее сейчас в этой синеве, судорожно вспоминая все аэро-маневренные навыки, некогда приобретенные в «Реакторе»[4].

— Ну, как? Нравится? — Напряг связки и проревел снайпер в направлении летящей выше пары.

— Нравится?!

Теперь ее голос доносился из часов, надетых на его запястье.

— Да я просто балдею! Балдю, Дэйн!

Ну, и хвала Богам. А то он всерьез опасался, что Ани сдрейфит на последнем шаге — настолько бледно-зеленоватым выглядело ее лицо перед тем, как он шагнул в невесомость. Но нет, она наслаждалась, на самом деле наслаждалась, а в какой-то момент — он и сам не заметил в какой именно — полетом начал наслаждать и он сам. Забыл, как это выглядит, как ощущается, когда земля стремительно несется к тебе, а ты к ней, когда тело парит, словно птичье, когда воздух кажется тугой многослойной подушкой, сердечный клапан сокращается с удвоенной скоростью, а мозг то и дело настойчиво просит руки дернуть заветный шнур.

Но нет, еще не время.

Впереди еще секунд сорок-пятьдесят свободного падения, впереди еще слишком далекие зеленые травянистые поля и отблескивающая под солнцем лента реки, еще есть время ощутить себя невесомым, свободным, легким. Лететь бы так до бесконечности, зная, что никогда не разобьешься, лететь по своему усмотрению, а не зависеть от гравитации, лететь с полным ощущением иллюзорного могущества, что можешь однажды взять и расправить несуществующие крылья.

Они раскрыли купол первыми; инструктор страховался.

Два тела одновременно вздрогнули, встали вертикали и резко дернулись обратно ввысь; Ани завизжала. Она, кажется, забыла, что ее снимает видеокамера — дуреха, потом будет укорять себя при многочисленных просмотрах памятного момента, и только тогда уже заметит красноту щек, растрепавшиеся, словно от взрыва, волосы, услышит, что вопила, как сбрендившая цапля. Ну, ничего, так у всех…

Чтобы не пугать девчонку, да и не рисковать понапрасну, Эльконто протянул руку, взялся за толстый надежный шнур с узлом на конце и, что было сил, дернул за него.

Резкое движение, шорох ткани, оттяжка вверх — как же больно плечам (столько раз ощущал, а так и не привык), и начался ровный спокойный полет-скольжение.

Теперь без страха. Теперь только любоваться.

— Ты боялась!

— Я не боялась!

— Да ты зеленая была перед выходом!

— Ну и что! Подумаешь… ноги тряслись. И руки. Но ведь все равно было здорово!

В этот момент ему казалось, что Ани останется розовощекой на всю оставшуюся жизнь. Коньяк, который она теперь поглощала в объемах, сравнимых с теми, что потреблял он сам, сделали ее глаза блестящими, как оттертые от горной пыли алмазы.

— Дэйн, я просто должна, ОБЯЗАНА записаться в какую-нибудь спортивную секцию или школу. Я жить не смогу без этого! Понимаешь, я, наверное, сумасшедшая, но за все то время, что я провела с тобой, больше всего мне понравились две вещи…

— Это какие?

— Тренировки перед домом на лужайке. И этот прыжок.

Он смотрел на нее в задумчивости. Вокруг гомонил на разные лады народ; бар к восьми вечера напоминал грохочущий музыкой тамбур поезда: сигаретный дым, покачивающиеся люди, разговоры по душам. На полированной стойке отражались цветные пятна подвешенной к потолку световой конструкции.

— А я-то думал, что все это время со мной в доме жила тихоня.

— Чего это вдруг?

— Ну, как с чего? Такая примерная во всех отношениях девушка-чистюля. Крема по утрам, пробежечки, маникюр…

— Одно другому не мешает.

— Чему это — другому?

— Тому! — Ани-Ра вдруг расхохоталась. — А, может, я все это время не в том направлении смотрела? Может, я — бывшая спортсменка-экстримальщица? Или преподавательница в тире? Или… вообще — телохранитель!

— Ух, ты!

• Предыдущая
• 52/75
• Следующая