Республика Шкид (сборник) - Белых Григорий Георгиевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/107
• Следующая

– За что бьете? Ребята! Больно! – взвыл он, но его били.

Били долго, с ожесточением, словно всю жизнь голодную на нем выколачивали. Наконец отрезвились.

– Хватит. Ну его к черту, паскуду! – отдуваясь, проговорил Турка.

– Хватит! Ну его! Пошли…

Слаенов, избитый, жалкий, сидел в углу у стульчака, всхлипывал и растирал рукавом кровь, сочившуюся из носа.

Ребята вышли.

Весть о случившемся сразу облетела всю Шкиду.

Старшие в нижней уборной организовали митинг, где вынесли резолюцию: долги считать ликвидированными, рабство уничтоженным – и впредь больше не допускать подобных вещей.

Почти полтора месяца голодавшая Шкида вновь вздохнула свободно и радостно.

Вчерашние рабы ходили сегодня довольные, но больше других были довольны старшие.

Сразу спал гнет, мучивший каждого из них. Они сознавали, что во многом были виноваты сами, и тем радостней было сознание, что они же помогли уничтожить сделанное ими зло.

Падение Слаенова совершилось быстро и неожиданно. Это была катастрофа, которой он и сам не ожидал. Сразу исчезли все доходы, сразу он стал беспомощным и жалким, но к этому прибавилось худшее: он не имел товарищей. Все отшатнулись от него, и даже Кузя, еще недавно стоявший перед ним на коленях, смотрел теперь на него с презрением и отвращением.

Через два дня из изолятора выпустили Савушку и сняли с него вину.

Школа, как один человек, встала на его защиту, а старшеклассники рассказали Викниксору о деяниях великого ростовщика.

Савушка, выйдя из изолятора, тоже поколотил Слаенова, а на другой день некогда великий, могучий ростовщик сам был заключен в изолятор, но никто не приходил к нему, никто не утешал его в заключении.

Еще через пару дней Слаенов исчез. Дверь изолятора нашли открытой. Замок был сорван, а сам Слаенов бежал из Шкиды.

Говорили, что он поехал в Севастополь, носились слухи, что он живет на Лиговке у своих старых товарищей-карманников, но все это были толки.

Слаенов исчез навсегда.

Так кончились похождения великого ростовщика – одна из тяжелых и грязных страниц в жизненной книге республики Шкид.

Долго помнили его воспитанники, и по вечерам «старички», сидя у печки, рассказывали «новичкам» бесконечно прикрашенные легенды о деяниях великого, сказочного ростовщика Слаенова.

Первое мая.

Маленькую республику захлестнул поток звуков, знамен, людей и солнца.

С утра вокруг стен Шкиды беспрестанно перекатывались волны демонстрантов.

Никогда еще шкидцы не были так возбуждены. Они столпились у раскрытых окон и кричали демонстрантам «ура». Они сами хотели быть там и шагать рядами на площадь, но в этом году детей в демонстрацию почему-то не допустили.

Весна улыбалась первым маем. Первый май улыбался сайками. Белыми, давно не виданными сайками.

Их раздавали за утренним чаем. За обедом Викниксор сказал речь о празднике, потом шкидцы пели «Интернационал».

Вечером все от младшего до старшего ходили в город, смотрели иллюминацию, слушали музыку и толкались, довольные, в повеселевшей праздничной толпе.

Шкидцы радостно встретили весну, а еще радостней им стало, когда узнали, что губоно разыскало для своих питомцев дачу.

Когда окончательно стало известно, что для ребят отвоевана дача где-то в Стрельне и что пора переезжать, вся Шкида высыпала на улицу и наполнила ее воплем и гамом.

Переезжать нужно было трамвайным путем.

С утра мобилизованы были все силы.

Воспитанники вязали тюки белья, свертывали матрацы и переносили вниз кровати.

Ребята с рвением взялись за дело. Даже самые крохотные первоотделенцы прониклись важностью момента и работали не хуже больших.

– Эй, ты! – кричал маленький пузыреподобный Тырновский на своего товарища. – Куда край-то заносишь? Левей, левей. А то не пролезешь.

Они несли койку.

Внизу укладкой вещей занимались Янкель, Цыган и Япошка, а вместе с ними был граф Косецкий.

Граф Косецкий – халдей, но его молодость и чисто товарищеское отношение к ребятам сблизили с ним шкидцев. Графом Косецким его звали за спиной. Он был косым, отсюда и пошла эта кличка.

Завоевал Косецкий доверие у старших с первого дня.

Вот как это получилось.

Косецкий только что явился в школу и вечером стал знакомиться с учениками.

Сидели в классе. Косецкий долго распространялся о том, что он хороший физик и что он будет вести практические занятия.

– Это хорошо! – воскликнул в восторге Японец. – А у нас физических пособий до черта. Вон целый шкап стоит.

С этими словами он указал на шкаф, приютившийся в углу класса.

– Где? Покажите, – оживился Косецкий. Глаза его заблестели, и он кинулся к шкафу.

– Да он закрыт.

– Не трогайте, Афанасий Владимирович! Витя запретил его трогать!

Ребята сами испугались поведения Косецкого, а он, беспечно улыбаясь, говорил:

– Черт с ним, что ваш Витя запретил, а мы откроем и посмотрим.

– Не надо!

– Попадет, запоремся!

Однако Косецкий отвинтил перочинным ножичком скобу и, не тронув висячего замка, открыл шкаф.

Он вытащил динамо и стал с увлечением объяснять его действие.

В школе царила полная тишина.

Младшие классы уже спали, и только маленькая группа старшеклассников бодрствовала.

Ребята слушали объяснения, но сами тревожно насторожились, подстерегая малейший шорох.

Вдруг на лестнице стукнула дверь.

– Прячьте! Викниксор!

– Прячьте!

Динамо боком швырнули в шкаф, прикрыли дверь, едва успели всунуть винты и отскочили.

В класс вошел Викниксор.

Он делал свой очередной обход.

– А, вы еще здесь?

– Да, Виктор Николаевич. Договариваемся о завтрашних занятиях. Сейчас пойдем спать.

– Пора, пора, ребята.

Викниксор походил несколько минут по комнате, почесал за ухом, попробовал пальцем пыль на партах и подошел спокойно к шкафу.

Ребята замерли.

Взоры тревожно впились в пальцы Викниксора, а тот пощупал машинально замок – и, по близорукости не разглядев до половины торчащих винтов, вышел.

Вздох облегчения вырвался сразу у всех из груди.

– Пронесло!

Потом, когда уже улеглись в кровати, Цыган долго восторгался:

– Ну и смелый этот Косецкий. Я – и то сдрейфил, а ему хоть бы хны.

После этого случая Косецкий прочно завоевал себе доверие среди старших и даже сошелся с ними близко, перейдя почти на товарищеские отношения.

И вот теперь он вместе с ребятами весело занимался упаковкой вещей. В минуты перерыва компания садилась на ступеньки парадной лестницы и задирала прохожих.

– Осторожней, гражданин. Здесь лужа.

– Эй, торговка, опять с лепешками вышла. Марш, а не то в милицию сведем! – покрикивал Цыган.

Косецкий сидел в стороне и насвистывал какой-то вальс, блаженно жмурясь на солнце.

Наконец там, наверху в школе, все успокоились.

Вещи, необходимые на даче, были перетащены вниз.

Дожидались только трамвая.

Прождали целый день. Викниксор звонил куда-то по телефону, ругался, но платформу и вагон подали лишь поздно вечером, когда в городе уже прекратилось трамвайное движение.

Спешно погрузились, потом расселись по вагону, и республика Шкид тронулась на новые места.

У Нарвских ворот переменили моторный вагон с дугой на маленький пригородный вагончик с роликом. Места в этом вагончике всем не хватило, и часть ребят перелезла на платформы.

Зажурчали колеса, скрипнули рельсы, и снова понеслись вагоны, увозя стадо молодых шпаргонцев.

На платформе устроились коммункой старшие. Сидели, и под тихий свист ролика следили за убегающими деревянными домиками заставы.

Уже проехали последнее строение на окраине города, некогда носившее громкое и загадочное название «Красный кабачок», и помчались среди зеленеющих полей.

• Предыдущая
• 22/107
• Следующая