Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Солонин Марк Семенович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/150
• Следующая

Установлено, что сегодня ночью 26–27 противник сделает попытку форсировать р. Стырь. Немедленно в течение ночи с 26 на 27 и в дальнейшем расставить начсостав по подразделениям и частям; конкретно разъясните, что за бегство с фронта будет расстрел. В случае появления таких фактов решительно наведите порядок» [89]. [233]

«Приказ № 02 войскам 5-й Армии

28.6.41

Преступное отношение к народному достоянию — оружие, боеприпасы, боевые и транспортные машины — принимает широкие размеры. За шесть дней войны утеряно много матчасти. На дорогах бросаются вполне исправные как боевые, так и транспортные машины, оружие и иные виды имущества. Хуже того — к тем, кто совершает это тягчайшее преступление, никаких мер не принимается.

ПРИКАЗЫВАЮ: Командирам соединений наладить строгий учет имущества и за утерю и оставление имущества немедленно предавать Военно-Полевому суду». [234]

«Директива Военного Совета 5-й Армии. Всем командирам корпусов, дивизий и их заместителям по политчасти.

Поймите, что эта задача является центральной, ибо Новоград-Волынское направление — это ключ к Киеву… Военный Совет требует от Вас, чего бы это ни стоило, беспрекословно, не обращая внимания ни на какие причины, задачу выполнять. Новоград-Волынское, Житомирское шоссе ни в коем случае противнику не отдавать. Новоград-Волынский УР восстановить и превратить в неприступную для противника крепость.

За самовольное оставление фронта и нежелание настойчиво выполнять поставленные задачи виновных предавать немедленно суду Военного Трибунала, невзирая на лица… Пора понять, что всякие условия отхода создаем мы сами. Позорно, когда Ваши подчиненные от налетов и бомбежки авиации, от разрывов артиллерийских снарядов и свиста пуль бросают оборону или движение вперед и начинают самочинно панически отходить.

Бессилию некоторых командиров и политработников пора положить конец. Этого позора Военный Совет дальше терпеть не намерен. Верховная Ставка в своей директиве пункт 6 требует невзирая на лица расстреливать не только паникеров, но начальников, допустивших панику и самовольный отход без разрешения высшего командования…» [235]

Самым же кратким изложением смысла произошедшего может служить та строчка с цифрами немецких потерь, что была приведена выше. 3-й танковый корпус — это три дивизии: 13-я и 14-я танковые, 25-я моторизованная. С учетом корпусных частей набирается порядка 60 тыс. человек. А общие потери за 19 дней безостановочного наступления на огромную глубину, с форсированием трех рек и прорывом двух укрепрайонов, составили всего 3620 чел. Шесть процентов от исходной численности личного состава. Каждая дивизия теряла в среднем за день таких «ожесточенных боев» по 55–60 человек; причем это не безвозвратные, а общие потери, в эти цифры включены и раненые, и заболевшие, и упавшие с машины, подвернувшие ногу, испившие в жару сырой водички из ручья [90]. Да, конечно, если бы Красная Армия совсем не сопротивлялась, немецкие потери были бы еще меньше…

В приграничной полосе

Сразу же спешу предостеречь читателя от ошибочного и несправедливого вывода: порядки в 5-й Армии вовсе не были хуже, чем у ее соседей. Скорее наоборот — потеряв почти всю тяжелую боевую технику, соединения 5-й Армии к середине июля сохранили до 30–40 % личного состава, что было совершенно незаурядным явлением. Просто документы штаба Армии сохранились (уже одно это говорит за то, что 5-я Армия была не худшей) и к моменту написания этой книги рассекретились. Рассекретят фонды управления 6-й Армии — и там найдутся точно такие же директивы. Пока же можно, для примера, процитировать приказ № 027 от 5.6.41 г., подписанный Военным советом 6-й Армии:

«…Повысить требовательность к подчиненным. Потребовать от них не отдавать ни одного вершка Советской земли (здесь бы должна была стоять точка, но точки нет. — М.С. ) без нанесения тяжелых потерь врагу. В каждой дивизии иметь в 2–3 км от переднего края заградительный отряд и на перекрестках дорог, где собирать покинувших поле боя и возвращать на фронт». [236]

Сложившаяся на Луцком направлении к утру 22 июня ситуация также была вполне типичной для правого (северного) фланга Юго-Западного фронта (см. рис. 8). Противник действовал «строго по уставу» — сконцентрировал в районе Грубешув мощную ударную группировку в составе 298-й, 44-й и 299-й пехотных, 13-й и 14-й танковых дивизий, а также сформировал сковывающую группу в составе 56-й и 62-й пехотных дивизий. Две последние (объединенные в составе 17-го армейского корпуса) наступлением вдоль дороги на Любомль, Ковель должны были прикрыть левый фланг ударной группировки и не допустить переброску частей Красной Армии с Ковельского на Луцкое направление.

Направлением главного удара для немцев была линия Владимир-Волынский — Луцк, главной задачей на первом этапе операции — захват переправ на р. Стырь и выход на автостраду Луцк, Ровно, Житомир. От пограничного Устилуга к Луцку идет шоссе (и в этом смысле задача 3-го Танкового корпуса вермахта была несколько легче, чем у 48-го, который должен был пробираться к реке Стырь у Берестечко по разбитым проселочным дорогам). С другой стороны, и задача обороняющейся стороны облегчалась тем, что местность к северу от «танковой дороги» — это совершенно непроходимый для немецкой армии заболоченный лес; соответственно, немцам предстояло пробивать оборону «в лоб» вдоль шоссе или же попытаться обойти противника с юга, по бездорожной, прорезанной множеством мелких речушек, но возвышенной, открытой и относительно мало заболоченной местности.

В ситуации незавершенного развертывания и сосредоточения войск Киевского ОВО (Юго-Западного фронта) дислокация советских войск к моменту начала войны была следующей. Непосредственно в пограничной полосе оказались три стрелковые дивизии: 45-я и 62-я южнее и севернее дороги Любомль, Ковель и одна стрелковая дивизия (87-я сд) в районе Владимир-Волынского и южнее. Еще одна стрелковая дивизия (135-я сд) находилась в районе Киверцы (12 км северо-восточнее Луцка). Там же была сосредоточена 1-я ПТАБР, полностью укомплектованная, оснащенная орудиями и тягачами. У Владимира-Волынского дислоцировалась 41-я танковая дивизия 22-го мехкорпуса, главные же силы мехкорпуса (19-я танковая и 215-я моторизованная дивизии, корпусные части) находились в районе г. Ровно, в 150 км от границы.

Таким образом, на луцком направлении трем пехотным дивизиям противника (и стоящим за их спиной двум танковым дивизиям 3 ТК) 5-я Армия в момент начала войны могла противопоставить одну стрелковую и одну танковую дивизии. Ситуация, мягко говоря, непростая. С другой стороны, была возможность резко изменить ее в свою пользу: рокировать на юг практически бездействующую 62-ю сд, подтянуть к Владимиру-Волынскому 135-ю сд, 1-ю ПТАБР и мощный артиллерийский «кулак» (в составе 5-й Армии было четыре отдельных корпусных артполка и один артполк РГК). Да, для осуществления всего этого нужно было время — так ведь и противнику нужно было время для того, чтобы под градом бомбовых ударов навести переправы через пограничный Буг и под шквалом пулеметно-артиллерийского огня ДОТов Владимир-Волынского УРа [91] перевести на высокий восточный берег десятки тысяч людей, лошадей, повозок и машин.

Увы, даже теоретически (не говоря уже о суровой прозе реальной жизни) войска 5-й Армии действовать подобным образом не собирались. Почему? Потому что план прикрытия и план обороны — это совсем не одно и то же (о чем было много сказано в Части 1 нашей книги). История разгрома 5-й Армии дает одну из самых наглядных иллюстраций этой бесспорной истины.

В рамках общего стратегического плана Красной Армии войска 5-й Армии (усиленные к тому же одним стрелковым и одним механизированным корпусами второго эшелона Юго-Западного фронта) должны были наступать по линии Ковель, Любомль, Люблин. Именно в рамках общей задачи, поставленной перед 5-й Армией, разрабатывался план оперативного развертывания войск Армии и план прикрытия, как его составная часть. Короче и проще говоря — все стягивалось к Ковелю. Накануне войны три из пяти артполков Армии уже находились восточнее Ковеля, в повурских лагерях. Полевой командный пункт 5-й Армии был развернут в районе кол. Бытень (20 км юго-восточнее Ковеля), и в час ночи 22 июня туда убыло управление Армии во главе с начальником штаба генерал-майором Д. С. Писаревским. [43] Причем этот выход штаба Армии на полевой КП (очевидный признак подготовки к скорому началу военных действий) произошел до того, как в 2-30 в штаб поступила т. н. «Директива номер один».

• Предыдущая
• 70/150
• Следующая