Против Маркиона в пяти книгах - Тертуллиан Квинт Септимий Флорент - Страница 93

Но я говорю, — заявляет, — в отношении Христа и Церкви[2807] У тебя имеется истолкование, а не отвержение таинства. Он показывает, что образ таинства был предпослан Тем, Кому, конечно, принадлежало таинство. Что по этому поводу считает Маркион? Творец не мог приготовить образы для неизвестного бога, а если для известного, то для враждебного; а бог высший ничего не должен заимствовать от низшего и подлежащего, скорее, низвержению.[2808]11. Пусть сыновья слушаются родителей,[2809] — в самом деле, хотя Маркион удалил; ибо это первая заповедь в обетовании,[2810] — Закон глаголет: Почитай отца и мать[2811] и родители, воспитывайте сыновей в учении и наставлении Господнем,[2812] — ведь ты слышал сказанное и древним: Рассказывайте это в уши сыновей ваших, и сыновья ваши — также в уши сыновей своих! К чему уже мне два бога, если имеется одно учение? И если их (богов) два, я последую за Тем, Кто учил первым. 12. Но если у нас борьба против мировладык,[2813] о, сколько имеется уже богов–творцов! В самом деле, почему бы мне не настаивать и на том, что должен был быть назван один мировладыка, если бы он обозначал Творца, Которому принадлежали власти, о которых <апостол> сказал ранее? Далее, поскольку выше он велит нам облечься в оружие, в котором мы могли бы выстоять против хитростей дьявола,[2814] он (апостол) уже показывает, что дьяволу принадлежит то, что он присоединяет к дьяволу: власти и мировладыки сей тьмы,[2815] которых и мы относим к дьяволу. Или, если под дьяволом подразумевается Творец, кто будет дьяволом у Творца? Или, как — два бога, так существуют и два дьявола, и <отсюда —> власти и мировладыки во множественном числе? 13. Но каким образом Творец — одновременно и дьявол, и Бог, когда дьявол не является одновременно и богом, и дьяволом? Ибо или они оба суть и боги, если оба — дьяволы, или Тот, Кто Бог, — не дьявол, как и дьявол — не бог. Я задаюсь вопросом: само слово «дьявол» из–за какой клеветы[2816] прилагается к Творцу? Пожалуй, Он возвел на высшего бога некое обвинение, которому Сам подвергся со стороны архангела, и притом солгавшего. Ведь Он запретил <людям> вкушение с того деревца не потому, чтобы они не стали богами,[2817] но потому, чтобы они не умерли из–за нарушения <заповеди>.[2818] А духи злобы не будут обозначать Творца по той причине, что <апостол> прибавляет: в небесах.[2819]14. Ведь он знал, что в небесах действовали духи злобы, <духи> ангелов–соблазнителей в отношении дочерей человеческих.[2820] И как может быть, что двусмысленными выражениями и невесть какими загадками порицал Творца тот, кто, уже заключенный в оковы за свободу проповеди, являл, без сомнения, Церкви твердость в провозглашении таинства отверстыми устами, <твердость,> которую поручил <ефесянам> выпросить для себя[2821] у Бога.[2822]

1. Обычно я, заявляя об отводе дела при опровержении всех ересей, в немногих словах говорю о свидетельстве времен, отстаивая первенство нашего правила <веры> по сравнению со всякой последующей ересью. Это одобрит теперь и апостол, говоря о надежде, отложенной в небесах: о которой вы услышали в слове истины Евангелия, которое дошло до вас, как и до всего мира.[2823] Ведь если евангельская традиция уже тогда распространилась повсюду, насколько более теперь? 2. Далее, если нашей является та, которая повсюду распространилась, <и сделала это> более, чем любая еретическая, не говоря уже о традиции Маркиона, жившего при Антонине, то наша будет апостольской. Маркионова же, наполни она весь мир — и тогда не сможет доказать свое апостольское происхождение. Ибо и из этого будет ясно, что апостольской является та, которая первой наполнила мир, а именно Евангелием Того Бога, Который о его (Евангелия) проповеди возвестил и это: Во всякую землю пойдет глас их и до пределов вселенной — слова их.[2824] 3. <Апостол> глаголет, что Христос есть образ невидимого Бога.[2825] Но ведь мы говорим, что Отец Христа невидим, зная, что в прошлом всегда в качестве Его образа под именем Бога был видим Сын, если кому Он бывал видим; чтобы и здесь <Маркион> не проводил это различие между видимым и невидимым Богом, так как встарь наш Бог был определяем следующим образом: Господа никто не может увидеть и остаться живым 4. Если Христос не является рожденным прежде творения[2826] в качестве Слова Отца, через Которого все сделано[2827] и без Которого ничто не было сделано;[2828] если не в Нем было основано всё в совокупности[2829] в небесах и на земле, видимое и невидимое, престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли[2830]; если не всё в целом основано[2831] через Него и в Нем,[2832] — ведь эти положения не должны нравиться Маркиону — то, без сомнения, апостол не написал бы так просто: И Сам — прежде всех[2833] Ибо каким образом <Он> прежде всех, если не прежде всего? Каким образом прежде всего, если Он не рожденный прежде творения, если Он — не Слово Отца? На каком основании будет доказано, что прежде всех был тот, который появился после всего? Кто может знать, что первым был тот, о существовании которого он не знал? 5. А каким образом Он счел за благо, чтобы вся полнота обитала в Нем Самом?[2834] Во–первых, что это за полнота, если не <полнота> всего того, что Маркион принизил, основанного во Христе на небесах и на земле, ангелов и людей, если не <полнота> того невидимого и видимого, престолов, господств, начальств и властей?[2835] Или, если это от себя вставили наши «псевдо–апостолы» и иудействующие проповедники Евангелия, пусть Маркион предъявит полноту своего бога,[2836] который ничего не основал. Впрочем, как получается, что соперник и ниспровергатель Творца пожелал, чтобы полнота Того обитала в его Христе? Далее, для кого Он вновь примиряет все в Себе Самом, творя мир через кровь Своего креста,[2837] если не для Того, Которого всё в совокупности оскорбило, против Которого оно восстало посредством нарушения <заповеди>, Которому, наконец, оно принадлежало? Ведь мириться оно могло бы с чужим, вновь примиряться — ни с кем другим, кроме как со своим. 6. Так и нам, некогда отчужденным и враждебным по укорененности в злых делах,[2838] Он возвращает милость Творца, оскорбление Которому мы нанесли, почитая тварь вместо Него.[2839] Если же < апостол > и говорит, что Церковь есть Тело Христово — так как здесь он глаголет, что он исполняет в <своей> плоти оставшееся от тягот Христа за Его Тело, которое есть Церковь,[2840] — он посредством этого не отделяет полностью упоминание тела от субстанции плоти. Действительно, он и выше говорит, что мы примиряемся в Его Теле через смерть,[2841] конечно, в том Теле, в котором Он, умерший посредством плоти, а не посредством Церкви, мог умереть,[2842] ради Церкви, разумеется, заменив телом — тело, плотским —духовное. 7. Но если он убеждает остерегаться изящных речей и философии как пустого обольщения, которое находится в соответствии с элементами мира[2843] — говоря не о соответствии небу и земле, но о соответствии мирским наукам и обучению, а именно преданию людей,[2844] изящно говорящих и философствующих, — будет делом долгим и относящимся кдругому труду доказывать, что этим изречением осуждаются все ереси, которые состоят из силы изящных речей и правил философии. Но пусть Маркион, выводящий <своего> бога тупым,[2845] дабы не объявлять его внушающим страх, признает основной принцип своей веры происходящим из школы Эпикура; <Маркион,> даже положения из портика стоиков помещающий рядом с Богом–Творцом, отрицающий воскресение плоти, которое, подобно ему, не признаёт ни одна философия. 8. От изобретений ее наша истина отстоит столь далеко, что и страшится гнев Божий вызвать, и твердо верит, что Он произвел все из ничего, и обещает, что Он восстановит ту же самую плоть, и не стыдится, что Христос был рожден из чрева Девы, хотя <над этим> смеются философы и еретики, и сами язычники. Ведь глупое мира избрал Бог, чтобы смутить мудрых,[2846] — Тот, без сомнения, Который в виду этого Своего установления заранее грозил погубить мудрость мудрых.[2847] Благодаря этой простоте истины, противоположной изящным речам и философии, мы не можем превратно мудрствовать. 9. Наконец, если Бог оживит нас со Христом, прощая нам грехи,[2848] то мы не можем верить, что грехи прощаются тем, по отношению к которому они не были совершены, поскольку он не был известен ранее. Ну что же теперь, когда <апостол> говорит: Никто да не судит вас за пищу и питье, и в отношении праздничного дня, новомесячия и субботы, которые суть тень будущего, тело же — Христа,[2849] — что тебе кажется, Маркион? О Законе мы уже не рассуждаем, если не считать того, что и здесь < апостол > учит, каким образом <Закон> был отменен, а именно при переходе от тени к телу, т. е. от образов — к истине, а это есть Христос. Следовательно, и тень принадлежит Тому, Кому и тело, т. е. и Закон принадлежит Тому, <Кому>[2850] и Христос. Удели одному Богу Закон, а другому богу — Христа, если можешь отделить некую тень от того тела, которому принадлежит тень. Христос очевидно принадлежит Закону, если является телом тени. 10. Если же <апостол> упрекает некоторых, которые на основании видений ангелов[2851] говорят, что надо воздерживаться от пищи — не прикасайся, не вкушай,[2852] — желая выступать в смиренномудрии, не держась Главы,[2853] то он не наносит этим удар по Закону и Моисею, словно бы тот на основании ангельского суеверия заявил о запрещении некоторых яств. 11. Ибо известно, что Моисей получил Закон от Бога<, а не от ангелов>. Наконец, эти правила — что по заповедям, — говорит, — и учению человеческому,[2854] — он отнес к тем, которые не держатся Главы, т. е. Самого Того, в Котором все подытоживается[2855] [во Христа],[2856] будучи возвращенным к началу, в том числе и различение[2857] яств. Что касается остальных заповедей, являющихся точно такими же, то следует удовлетвориться <нашим> данным в другом месте объяснением того, как они произошли от Творца, Который, намереваясь творить все новое,[2858] когда предвещал, что старое минует, и предписывал: обновите себе новую новину,[2859] — уже тогда учил совлечь с себя ветхого человека и облечься в нового.[2860]