Немезида (пер. Ю.Соколов) - Азимов Айзек - Страница 28

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая

Впрочем, понемногу первое впечатление стало рассеиваться. Подали чай и десерт, Марлена вела себя идеально. Просто леди и умница. Как это говорила Эугения? Не внушающие любви добродетели? Неплохо. Ему казалось, что она просто жаждала любви, как это часто бывает среди дурнушек. Как жаждал и он сам. Внезапный поток дружеских чувств охватил его.

– Эугения, можно я переговорю с Марленой с глазу на глаз? – спросил он.

– Сивер, для этого есть какие-нибудь особые причины? – с деланной непринужденностью поинтересовалась Инсигна.

– Видишь ли, – ответил тот, – Марлена разговаривала с комиссаром Питтом и уговорила его отпустить вас обеих в Купол. Как командир Эритро, я вынужден считаться со словами и поступками комиссара Питта, и мне важно знать, что скажет об этой встрече Марлена. Но с глазу на глаз, мне кажется, она будет откровеннее.

Проводив взглядом выходившую Инсигну, Генарр обернулся к Марлене, почти утонувшей в громадном кресле, которое стояло в углу. Руки ее свободно лежали на коленях, а прекрасные темные глаза серьезно смотрели на командира.

– Твоя мама, кажется, опасалась оставлять нас вдвоем, а ты сама не боишься? – с легкой усмешкой произнес Генаpp.

– Ни в коей мере, – ответила Марлена, – и мама опасалась за вас, а не за меня.

– За меня? Почему же?

– Она думает, что я могу чем-нибудь обидеть вас.

– Неужели, Марлена?

– Не нарочно, командир. Я буду стараться.

– Ну, будем надеяться, что тебе это удастся. Ты знаешь, почему я хотел поговорить с тобой наедине?

– Вы сказали маме, что желаете узнать подробности моего разговора с комиссаром Питтом. Это так, но еще вы хотите лучше познакомиться со мной.

Брови Генарра удивленно приподнялись.

– Естественно, я же должен иметь представление о тебе.

– Не так, – вырвалось у Марлены.

– Что «не так»?

Марлена отвернулась.

– Прошу прощения, командир.

– За что?

По лицу Марлены пробежала тень, она молчала.

– Ну, в чем дело, Марлена? – тихо спросил Генарр. – Скажи мне. Важно, чтобы разговор наш был откровенным. Если мама велела тебе придержать язык – не надо этого делать. Если она говорила, что я человек чувствительный и легкоранимый – забудь про это. Вот что, я приказываю тебе говорить откровенно и не беспокоиться о том, что можешь меня задеть. Я приказываю, и ты должна повиноваться командиру Купола.

Марлена вдруг рассмеялась.

– Значит, вам и в самом деле интересно побольше узнать обо мне?

– Конечно.

– Во-первых, вы недоумеваете, как могло случиться, что я вовсе не похожа на мать.

Генарр широко открыл глаза.

– Я не говорил этого,

– А мне и говорить не надо. Вы друг моей матери. Она мне рассказала об этом. Вы любили ее и до сих пор еще не забыли, и вы ждали, что я окажусь на нее похожей, а когда увидели меня, то не сумели скрыть разочарования.

– Неужели? Это было заметно?

– Легкий жест, вы человек вежливый и пытались его скрыть, но я заметила. А потом вы все время смотрели то на маму, то на меня. И еще тон, каким вы обратились ко мне. Все было ясно. Вы думали о том, что я не похожа на маму, и это вас расстроило.

Генарр откинулся на спинку кресла.

– Восхитительно.

Марлена засияла.

– Вы действительно так думаете, командир? Вы и в самом деле не обиделись? Вы рады, не ощущаете никакой неловкости? Вы первый. Даже моей маме это не нравится.

– Нравится не нравится – другой вопрос. Совершенно неуместный, когда речь идет о необычайном, И как давно ты научилась читать по жестам, Марлена?

– Я всегда умела делать это. Только теперь научилась лучше понимать людей. По-моему, на это каждый способен – надо только внимательно посмотреть и подумать.

– Нет, Марлена. Ты ошибаешься. Люди этого не умеют. Так, значит, ты говоришь, что я люблю твою маму?

– Даже не сомневайтесь, командир. Когда она рядом, вас выдает каждый взгляд, каждое слово, каждый жест.

– А как ты полагаешь, она это замечает?

– Она догадывается, но не хочет замечать.

Генарр отвернулся.

– И никогда не хотела.

– Дело в моем отце.

– Я знаю.

Поколебавшись. Марлена проговорила:

– По-моему, она поняла бы, что ошибается, если бы умела видеть вас так, как я…

– К несчастью, она не умеет. Впрочем, мне приятно услышать это от тебя. Знаешь, а ведь ты красавица.

Марлена зарделась.

– Вы и в самом деле так думаете?

– Конечно!

– Но…

– Я ведь не могу солгать тебе и не буду пытаться. Лицо твое некрасиво, тело тоже, но ты красавица – остальное неважно. Ты же видишь, я говорю то, что думаю.

– Да, – ответила Марлена с внезапной радостью. На миг лицо ее действительно стало красивым.

Генарр улыбнулся в ответ.

– А теперь давай-ка потолкуем о комиссаре Питте. Теперь, когда я узнал, какая ты у нас проницательная юная дама, разговор этот для меня стал еще более важным. Не возражаешь?

Сложив руки на коленках. Марлена скромно улыбнулась и проговорила:

– Да, дядя Сивер. Вы не возражаете, если я так стану называть вас?

– Ни в коем случае. Я просто польщен. А теперь – расскажи мне о комиссаре Питте. Он распорядился, чтобы я всячески помогал твоей матери и предоставил ей все имеющиеся здесь астрономические приборы. Почему он это сделал?

– Мама хочет провести точные измерения траектории Немезиды среди звезд, а Ротор не может предоставить для этого надежную базу. Эритро больше подходит для таких наблюдений.

– А она недавно заинтересовалась этим?

– Нет, дядя Сивер. Она говорила мне, что давно уже собиралась заняться этим.

– Но почему же она только теперь прилетела сюда?

– Она давно просила, но комиссар Питт всякий раз отказывал.

– А почему он согласился сейчас?

– Потому что решил избавиться от нее.

– В этом я не сомневаюсь – она вечно досаждала ему своими астрономическими проблемами. Твоя мама могла давно уже надоесть ему. Но почему он решил отослать ее сюда именно сейчас?

– Потому что еще больше он хотел отделаться от меня, – тихо ответила Марлена.

После Исхода миновало только пять лет, но Крайлу Фишеру казалось, что все было невообразимо давно. Ротор остался в прошлом, в другой жизни, и Фишер уже стал сомневаться в собственной памяти. Действительно ли жил он на искусственной планете? В самом ли деле оставил на ней жену?

Отчетливо он помнил одну только дочь, иногда она представлялась ему уже не ребенком, а девушкой.

В последние три года его жизнь стала сумасшедшей: после того как земляне обнаружили Звезду-Соседку, ему пришлось посетить семь поселений.

Эти космические города были населены людьми с тем же цветом кожи, что у него, они говорили на родном ему языке и принадлежали к близким культурам. (Так уж богата Земля. Род людской многолик, и на планете-матери нетрудно подобрать агента, внешне похожего на жителя любого из поселений.)

Конечно же, абсолютно сойти за местного жителя он не мог. Одного внешнего сходства оказывалось мало, всегда его выдавал акцент и неуклюжесть, ведь в поселениях была разная сила тяжести. Он не умел, как поселенцы, плавно скользить там, где тяжесть была мала. Так что, где бы ни случалось бывать Фишеру, он всегда чем-нибудь выдавал себя и поселенцы его сторонились – а ведь ему всякий раз приходилось проходить и карантин, и установленную медобработку, чтобы попасть внутрь очередного поселения.

В поселениях он гостил недолго – несколько дней, самое большее – недель. Оставаться там надолго, а тем более заводить семейство, как это было на Роторе, необходимости не было. Ведь гиперпривод улетел вместе с Ротором, и других важных заданий не было, а может быть, Крайлу просто их не поручали.

Он сидел дома уже три месяца. О новом задании его не извещали, а Крайл и не стремился торопить события. Он так устал от вечных скитаний, устал чувствовать себя чужаком среди поселенцев, устал изображать туриста.

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая