Маг Данилка - Охотин Александр Анисимович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая

Так вот, дворник – пьяница и дебошир дядя Федя – частенько гонялся за нами с метлой, а то ещё и с чем потяжелее. Почему гонялся? Да просто так, из-за злобности. Ненавидел он нас. Хотя он не только нас ненавидел. Он всех ненавидел, вот только с взрослыми он редко задирался, потому что боялся. Особенно он боялся моего старшего брата Борю и Данилкиного дедушку дядю Ваню. Это после того, как Боря его «спустил с лестницы» а дядя Ваня сильно поколотил за устроенный в подъезде дебош.

Марья Павловна, которая и сама была не лучше дяди Феди, тоже побаивалась Борю и дядю Ваню. Но больше всего она боялась Данилкину бабушку, тётю Галю. Тётю Галю она до ужаса боялась, кстати, не только она. Ещё бы! Тётя Галя умела такие скандалы закатывать – слабо не покажется. В общем, свяжешься с ней – себе же хуже сделаешь, будь ты хоть трижды скандалист.

Ну а мы тоже не упускали случая поприкалываться над дворником. Как только дворник начнёт нас гонять, мы и давай его дразнить. Кричим ему: «Дядя Федя съел медведя!», а он бегает за нами с сигаретой в зубах, а поймать не может.

Кстати, без сигареты мы его вообще никогда не видели. Нам казалось, что сигарета – это часть его организма, как рука или нога. А дымил дядя Федя – зверски. Его постоянно окутывало облако вонючего табачного дыма. Из-за этого у него прозвище было – дымодрил. А мой старший брат называл его породистым курилопитеком. Он его вслух так называл, чтобы дядя Федя тоже слышал.

Ну, так вот, однажды утром, это уже в конце мая было, я позвал Овсянникова во двор. Он вышел.

Я ему предложил сыграть в футбол.

– Какой же это футбол? – говорит Данилка. – Для футбола двоих мало. Только вратарей должно быть двое, а ещё нападающие, защитники…

– А мы пока просто так потренируемся, – сказал я, – будем по очереди друг другу голы бить.

– Ну ладно, – говорит, – только ты первый бей.

Ну, я и пробил – Овсянников поймал мяч. Тут как раз дворник из подъёзда выходит – «выпимши». Видит, что Данилка с мячом стоит, и давай орать:

– Я вам, щенкам, дозволял мячи гонять в моём дворе?!

– А чё, – говорю, – твоё «дозволение» нужно спрашивать?

– А ты мне не тычь! Это мой двор! Я тутова хозяин! Значится, без моего на то дозволения тута никто шагу ступить не магёт, – и прямо к нам, шатаясь.

Дядя Федя больше всего Данилку ненавидел. Хотя, не только его. Он вообще больше всего Овсянниковых ненавидел, но дядю Ваню он боялся, а Данилку нет. Зря, как оказалось, не боялся.

Так вот, дворник сразу к Данилке «порулил». По кривой траектории, но вышел, добрался-таки, и хвать его за шиворот. В общем, схватил он его и правую ногу назад отвёл, чтобы пинка дать, и… застыл в этом положении. Я ещё слышал, как Овсянников перед этим что-то непонятное произнёс. В общем, сказал он что-то, будто на иностранном языке, и дворник застыл как изваяние.

В общем, это была ещё та картина: пьяный дворник стоит как вкопанный, стоит в такой нелепой позе, в которой устоять невозможно.

Ведь на все предметы, в том числе и на дворников, действует земное притяжение. А раз оно действует, то эти предметы, и дворники в том числе, должны из такого положения падать лицом вниз. Дядя Федя не падал.

Колорита добавляло и его чудное одеяние, над которым всё мы прикалывались. Представьте себе: погода почти летняя, на улице сухо, а на дяде Феде зимние валенки с галошами и грязные зимние брюки. Но это только ниже пояса он по-зимнему оделся, а вот выше пояса была майка, не знавшая стирки с античных времён. Да, ещё кепка фасона позапрошлого века плюс вечная сигарета в зубах. Представили? Ну и как оно вам?

Так вот, он стоял в этом своём прикиде, сильно наклонившись вперёд, как бы в падении, на носке левой ноги. Правая нога была отведена назад – для пинка. Изо рта традиционно торчала сигарета, а густое сизое облако дыма неподвижно застыло в воздухе.

Из подъезда выбежала Марья Павловна. Она подбежала к супругу и стала истошно орать:

– Ах ты ба-тюш-ки-и-и! Что же это тако-о-ое-е-е! Что это моего ненаглядного так скуко-о-ожило-о-о?! Го-о-осподи-и-и! Помоги да избавь от напасти иродово-о-ой!

Из дома стали выходить жильцы. Никто не понимал, что происходит. Советовали вызвать милицию, скорую помощь, пожарных, МЧС.

Вскоре во дворе собралась нехилая толпа. Там были и жильцы соседнего дома. Окна того дома тоже смотрят на наш двор, вот люди и увидели, что у нас происходит что-то странное.

В общем, всем было интересно посмотреть на чудо. Только малявкам Лизке и Лариске не до этого было: у них было очень важное дело в песочнице, что напротив нашего подъезда. Они там «пекли калачики» из песка.

Итак, дядя Федя застыл в нелепой позе, а Данилка чуть слышно сказал:

– Так ему, гаду, и надо, – потом ещё что-то непонятное пробурчал под нос, и к Марье Павловне:

– Марьпална, – говорит, – чтобы дядя Федя ожил, надо сказать дразнилку «Дядя Федя съел медведя».

Марья Павловна разразилась страшной бранью, а Данилка говорит ей:

– Марьпална я не дразнюсь. Правда, это поможет. Вот, смотрите, – и он произнёс дразнилку. Дядю Федю тут же отпустил «столбняк», и он упал в пыль. Поднявшись, он хотел было выругаться, но снова «остолбенел». Он застыл уже в другой, но тоже в смешной позе. А Данилка говорит:

– Марьпална, надо много раз сказать эту дразнилку, тогда дядя Федя совсем оживёт.

В этот раз Марья Павловна не ругалась. Она взглянула на застывшую фигуру мужа и нерешительно произнесла:

– Дядя Федя съел медведя.

Дядя Федя снова «отошёл от столбняка» и успел сделать несколько шагов, после чего снова застыл на месте…

Мы со злорадством наблюдали за этим «цирком». Марья Павловна истошно выкрикивала дразнилку и толкала дядю Федю к подъезду. За этим с хохотом наблюдали ребята, которые тоже вышли во двор. Кроме нас с Данилкой, там были уже Вадим с сестренкой Галей, мой младший братик Витька, Игорь Сорокин. Даже малявки Лизка и Лариска перестали копаться в песочнице. Они, на время, отставили неотложные песочные дела и просто захлёбывались от смеха, наблюдая за происходящим.

Дразнилка, истошно выкрикиваемая «Марьпалной», ещё долго была слышна из их квартиры на первом этаже. Потом у дяди Феди закончился последний «столбняк», и у них в квартире произошла драка. Это потому, что Марью Павловну зациклило на дразнилке, и она никак не могла остановиться, а дядя Федя просто зверел от этих слов.

Вызвали наряд милиции, чтоб утихомирить дворника. Приехавшие по вызову милиционеры вызвали скорую помощь из «психушки». В общем, Марью Павловну увезли в «дурку», а дядю Федю в отделение милиции.

А на следующий день, это было воскресенье, мы пошли с Овсянниковыми в цирк. Там, в цирке, такое было! В общем, расскажу всё по порядку.

Итак, утром, как и договаривались, мы, то есть я с мамой и Витькой, зашли за Овсянниковыми. Они уже закончили завтрак, и только Данилка ещё сидел за столом и доедал свою порцию гречневой каши. Вот уж чего он терпеть не мог, так это гречку. А вот его бабушка обожала всё гречневое. И не только бабушка, а ещё мама и дедушка. Вот только мама с дедушкой кроме гречки ели и другую пищу, а бабушка ничего другого не ела.

Данилка нам рассказывал, что бабушка вообще ничего, кроме «гречневой пищи» не ест, он говорил, что бабушка даже пирожки делает из гречневой муки, а начинка в них – гречневая каша. В общем, получалось, что только Данилке «гречневая пища» не нравилась. Но в этот раз он поедал кашу с таким аппетитом, будто это было мороженое или ещё что-то вкуснющее.

Итак, мы вышли из подъезда. В это время к дому подъехала машина. Оказалось, что это привезли из «дурки» Марью Павловну.

– Марьпална, – крикнул Данилка, когда та выходила из машины, – а правда, что дядя Федя медведями питается?

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая