Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Святитель (Богослов) Григорий - Страница 28

285. Если воздержание свидетельствует о божественной жизни, прекрасен Клеанфов колодец, прекрасна ^кратова скудная жизнь. Но как и гнусно многое! Например, эти Хармиды и покров из плащей, под которым сей доблестный муж (подлинно это божественно!) беседовал с юношами, 290. потому что одни красивые даровиты! Никто не уловляй добродетели чрез плотскую любовь – да погибнут такие рассуждения! Не сходятся пределы мидян и лидян. Похвалит ли кто поступок Алкмеона? 295. Один из первых между знаменитыми афинянами, отличный и родом и могуществом, настолько предался он жадности к деньгам, насколько надлежало бы ему быть выше этой страсти. Крез много раз принимал его у себя радушно; 300. и однажды, показывая ему все свои золотые сокровища и, как владетель их, гордясь своим счастьем, велел взять себе золотой пыли, сколько может захватить. Тогда Алкмеон (подивись его неумеренности!) наполнил золотом и пазуху и рот, даже волосы покрыв золотой пылью, 305. вышел к лидянам достойным смеха богачом. А что такое Платон, этот мудрейший из людей! Что такое Аристипп, разумею этого пресладкого Аристиппа. Что этот, как думаю, обворожительный Спевсипп? Один вел жизнь неудачного торгаша 310. и для прибыли переносил морские труды, возя масло. Может быть, за это не назовешь еще его ненасытным, но припишешь иное и бедности. Но Платону пресмыкаться у царских столов – где тут ученость и честные труды? 315. Не стану говорить о том, как продавали его с торга, и не сбыли бы с рук, если бы не нашелся один ливиец, который оказался лучше Платоновой Эллады и за малую цену купил себе славу и ученость Платонову. А y этого киринейца много было открытости, 320. однако же к свободе примешивал он сластолюбие и вредил добродетели горьким своим учением. Умащенный благовониями, задушал ими своих сопиршественников, а любезностью нрава и говорливостью пользовался он как средством к получению подарков. 325. Так, мудрый Архелай, не знаю для чего и за что, подарил ему однажды женскую одежду. Платон не принял такого подарка, сказав на этот случай стих из Еврипида: «Мне не надеть на себя женской одежды». 330. Но Аристипп, как скоро подарок принесен был к нему и достался в его руки, с охотой берет его и сказанный Платоном стих остроумно отражает другим стихом, произнеся: «Целомудренная и на вакханалиях не утратит своего целомудрия». 335. Этот же самый Архелай, как рассказывают, когда Софоклу хотелось получить от него какую-то вещь, отдал ее мудрейшему Еврипиду и при этом сказал: «Ты мне кажешься достойным того, чтобы у меня просить, а Еврипид достоин получить», – чем и дал разуметь, 340. насколько превосходен благородный нрав.

Но Лисимахов сын, который дал эллинам законы о податях, и притом был первым, как в народных собраниях, так и в военных делах, до того оказался нестяжательным, 345. что город, на свои деньги выдав замуж его дочерей, почтил тем прекрасную нищету и самого похоронил также на общественные деньги, потому что у него не нашлось, чем похорониться; не говорю уже о том, что по делам своим имел он и имя, один из всех и был, и наименован правдивым.

А чтобы утверждаться не на древних только примерах, 350. не умолчу и о добродетелях римлян. Фабриций, одержав над Пирром победу в битве (а это был один из вождей весьма знаменитых), еще более восторжествовал над ним в следующем. 355. Поскольку надежда Пирра рушилась, то он пытался подкупить римского военачальника несколькими талантами золота. Фабриций не принял золота, однако же заключил перемирие. Когда же Пирр, как сказывают, во время дружеского с ним разговора 360. показал ему во всем вооружении одного самого огромного и великорослого слона, Фабриций, который дотоле не знал даже слонов и по виду, не испугался явившегося нечаянно слоновьего хобота, но спокойно сказал: «Меня не пленило золото, не возьмет и зверь». 365. Сего довольно; и то превзошло бы меру, что мог бы еще сказать иной презритель любостяжания.

Поэтому не одобряй недобрых правил в старых книгах, которыми ты, добрый мой, воскормлен. Например: «Пусть называют меня худым за то, что получаю прибыль; 370. это лучше, нежели, чтя законы богов, жить нищим, домогаясь тем славы», «Не трудись отыскивать род: мое благородство – кусок», «Деньги у людей всего почтеннее. Никто так не жалок, как нищий», 375. «Без меди и Феб не прорицает», «Ни один человек не бывает во всех отношениях счастлив; но или хорошего рода, да есть ему нечего; или и низкого рода, да возделывает богатое поле». Но ты назовешь ли несчастным того, кто хотя и беден, 380. однако же добрыми нравами богаче многих? Подлинно, несчастен человек, который рассуждает так худо. Поэтому бегай этих правил и тех, которые изрекли их; а равно бегай и всего, что найдешь подобного в книгах.

Но одобряй следующие мудрые изречения: 385. «Если от худого дела получаешь прибыль, считай это залогом несчастья», «Не во всем ищи выгод», «Не стыди сам себя», «Неправедными мерами добиваться успеха – дело не без страха», «Не говори мне о Плутоне: не уважаю такого бога, 390. которого и самый порочный легко привлекал на свою сторону», «Этот человек беден, но богат добрыми нравами», «Для меня лучше мудрец нищий, нежели Мидас порочный». По моему мнению, Феогнид говорит совершенный вздор, когда стремнины и пропасти предпочитает скудной жизни 395. и предписывает Кирну худые правила о приобретении имущества. Как и ты, Гомер, столько приписываешь непостоянной вещи, что в одном месте своих стихотворений говоришь: «Добродетель идет следом за богатством»? Разве скажешь: я не то выразил, что думаю сам, 400. но сказал сие в насмешку имеющим такую жалкую мысль. Ибо в этом Одиссее, который, претерпев многочисленные бедствия, спасся из моря, нагим скитальцем предстал царице и словом своим внушил к себе уважение деве, 405. самым феакиянам показался достойным внимания, – в этом, говорю, Одиссее не видим ли явной похвалы добродетели? Хвалю и фригийскую басню; как она прекрасна! Мидасу, который просил, чтобы все у него было полно золотом, 410. Бог в наказание за неумеренность дает исполнение желаемого. Но золота есть нельзя; и для кого стало все золотом, тот умер с голода.

Но что мне до чужих басней и нравоучений? Посмотри теперь и на мои законы. 415. От первого блага веду я свой род. От него произошел и к нему окрыляю жизнь, стараясь разрешиться от уз. А так называемое у дольних людей благородство, которое ведет начало от тела и тления, от блистательных и давно сгнивших мертвецов, 420. ничем не благороднее текучей грязи. И отечество телесное не свободно: оно обременено податями, беспорядочно пересечено морскими заливами, окружено лесами, непрестанно меняет жалких своих обитателей, 425. попеременно бывает и матерью, и гробом своих порождений, сокрушает тех, которые раздирали его недра, – какое наказание, подлинно наказание за вкушение и обольщение прародителя! Но в том отечестве, которого вместо земного ищут себе мудрые, на которое взирая и здесь уже не влачим, 430. подобно былинке, носимой по водам, – в этом отечестве обширны пределы, величественны обители; оно составляет вечное достояние своих обитателей, оно матерь живых, оно свободно от трудов, – это лик немолчно песнословящих великого Христа, 435. торжество первородных, написанных на небесах и в вечных книгах (см.: Евр. 12:23). Превозношу так же и славу, отложенную мне в горних, сии праведные весы, это нелживейшее благо! А здешняя слава – ветер, ничтожная милость ничтожных. 440. Если она и справедлива, то ничего не прибавляет. А если не истинна, обращается даже во вред, ибо то самое, что стал я видимым, многое отняло у того, чем я сам в себе. А богатство здешнее скоротечно и упоительно; оно слепо, переходит от одного к другому, 445. многих надмевает и напрасно старается черпать счастье; это то же, что раздутие [58] чрева в водяной болезни: оно другим сообщает болезнетворный яд – времени и зависти дорогостоящее заблуждение [59]. Но у меня есть богатство, которое неистощимо и постоянно, 450. твердо и неколебимо, выше всех утрат; и это богатство – ничем не обладать, кроме Бога и горнего. Никто не приобретет и не приобретал еще доселе всего, хотя бы и желал, но можно все вдруг презреть 455. и таким образом стать выше всего. Пусть иные строят полки вооруженных и больше терпят, нежели причиняют, зол, то низлагая других, то оплакивая неизвестность решительных минут, то сражаясь без потерь и успеха, 460. то кровью покупая какое-нибудь бремя богатства или могущество самовластья; пусть иные несчастные искатели прибытка измеряют недра земли и неукротимого моря, пусть иные за малые дары намеренно извращают суд и дают обоюдные законы! 465. А я обменял все на единого Христа и бедный крест несу богато, отринув, что служит добычей моли и зависит от игры счастья.