Необыкновенные приключения - Губарев Виталий Георгиевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая

Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:

- Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!

Что-то ярко блеснуло, легкий вихрь прошел по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотеров не смогла бы так великолепно натереть пол.

Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.

Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!

Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.

У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жесткие седые волосинки. Я всегда ее немножко побаивался.

- Странно, - сказала она густым басом, - что случилось с вашей посудой?

- А что? - спросил я, делая рассеянное лицо.

- Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?

- Ну, конечно, - соврал я без зазрения совести.

- Странно, - недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали ее самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.

- А Белов еще не пришел? - спросила она, входя в комнату, и сощурилась. - Ох, как блестит пол!

- Мила! - торжественно заговорил я. - Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?

- Что именно? - удивилась она.

- Я не изменился? Может, глаза у меня не такие…

- Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:

- Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на нее никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замерзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:

- Мила, я волшебник!

Она неопределенно фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье черный передник.

- Слышишь, что я говорю? - рассердился я.

- Я не люблю, когда мне говорят глупости, - ответила она спокойно.

- Я не шучу!

- Не дури, Борис!

- Честное слово!

Она иронически сморщила свой маленький нос.

- Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.

- Я уже решил! - воскликнул я.

- Покажи!

- Вон на столе тетрадка…

Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены".

Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Ее лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.

- Просто удивительно! - пожала она плечами. - Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.

- Я теперь все могу! - быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивленная Мила рассматривала очень внимательно. - Я же сказал тебе, что я стал волшебником!

- Бессовестный врун! - Она закрыла тетрадку и снова села на диван. -Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… - Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. - Сделай так, чтобы в этой комнате пошел снег!

- Пожалуйста! - Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.

Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растет сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:

- Довольно, Боря… Довольно!

Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.

- Ага! - закричал я. - Что ты теперь скажешь?

- Я ничего не понимаю, - призналась она, зябко потирая плечи.

- Хочешь, я еще что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.

- Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?

- Это не фокус, а настоящее волшебство!

- Не верю… - совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: - Вот, кажется, идет Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритенка!

Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль - превратить Юрку в негритенка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.

Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.

- Вы чего на меня так уставились? - спросил он подозрительно.

- Ты… ты сам на себя посмотри… - пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу - и отшатнулся.

- Тьфу ты! Где это я так вымазался? - захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.

- Не три, Юрка, не поможет, - покачала головой Мила. - Тебя заколдовал Борис.

- Заколдовал? Враки!

- Я сама не верила, только это правда, Юрик!

Я сказал, не сводя с него глаз:

- Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:

- Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритенком!

Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!

- Я могу тебя расколдовать, - сказал я.

- Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?

- Да, конечно… - нерешительно согласилась она. - Только я не привыкла видеть тебя вот таким.

Юрка потирал черные руки.

- Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритенком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!

- Ладно, - согласился я. - Вообще я могу сделать все, что угодно!

- Например, что? - заинтересовался он.

Я задумался.

- Например… например, перенестись на необитаемый остров!

- Очень хорошо! - захлопала в ладоши Мила. - Только не на север, я не люблю, когда холодно.

- В жаркие страны, - предложил Юрка. - На какой-нибудь остров посреди океана!

Я мечтательно сказал:

- Поживем всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!

- А мы можем вернуться? - спросила Мила.

- В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?

- Поехали! - решительно сказал Юрка. - А на чем?

- Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!

Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни -красные, желтые, синие, зеленые - вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и все смолкло. В тишине я отчетливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая