Невеста капитана Тича - Прайс Джереми - Страница 34
- Предыдущая
- 34/70
- Следующая
— Он врет! — кричал Лори.
Как тигр, которому знакомы все тропки и шорохи джунглей, так и Тич отлично знал все повадки его людей. Доктору Блайту вовсе не нужно было убеждать его в том, что Лонг лжет.
— Захи, — вкрадчиво проговорил он, — куда вы девали ее, Захи?
— Пусть дьявол простит меня, капитан — она мертва, сэр! Мертва!
По мере того, как шпага Тича медленно приближалась к его лицу, Захи опускался перед ней на колени, словно перед святыней. Капитан буканьеров был разгневан. Его достоинству предводителя был брошен вызов. Девушка не была общим достоянием, она принадлежала лично ему, и с его собственностью посмели обойтись так бесцеремонно! Он приставил острие шпаги к морщине на лбу Захи между его кустистыми бровями и продолжал нажимать на эфес до тех пор, пока затылок несчастного не уперся в переборку каюты. Захи скорчился на полу, с ужасом уставившись широко раскрытыми глазами в лицо капитану, который невозмутимо и аккуратно, со знанием дела, медленно снимал с него скальп.
— Мертва или нет, — приговаривал Тич, — я хочу знать правду!
Лезвие шпаги проникало все дальше между кожей и черепом. Голос Тича стал нежным, как у женщины, уговаривающей больного ребенка:
— Ты только скажи мне правду, Захи, старый приятель — всего лишь правду, дружище!..
Кровь, смешанная с потом, крупными каплями стекала по лицу матроса. Захи казалось, будто лезвие шпаги, холодное до онемения, со скользящей ледяной медлительностью вдавливается в его мозг. Рот его раскрылся, язык запал, и из глотки вот-вот готов был вырваться вопль отчаяния и агонии. Тем не менее, довольно долго он вообще не издавал ни звука. Он походил на безмолвную картину, изображавшую кричащего человека. Крик нарастал и вспухал у него внутри; казалось, его можно было осязать, как набухшую сережку у индюка.
— В баталерке у Танти… — прохрипел он сухим шепотом, словно с трудом проталкивая слова сквозь великий крик, застрявший у него в глотке.
Лори первым добежал до двери. Сначала у него было преимущество по крайней мере в том, что он был на ступень трезвее остальных. Но затем его оттеснила толпа возбужденных пиратов, которые, зная свое судно, как собственные пять пальцев, не задумывались над тем, каким путем удобнее добраться до провизионной кладовой.
Тич, не спеша, пронзил шпагой тело Захи и так же неторопливо извлек ее из раны. Несмотря на это, он все же был одним из первых, добравшихся до узкого трапа в провизионку. Двое здоровенных головорезов застряли в проходе как раз перед ним, не желая уступить друг другу дорогу и преградив путь для остальных. Тич своим огромным сапогом толкнул их так, что оба кубарем скатились по крутым ступеням трапа. Он невозмутимо прошагал по их извивающимся телам; пираты с визгом и улюлюканьем последовали за ним. Не тревога за Анну, не чувство жалости к ней заставляли пиратов мчаться сломя голову, сшибая друг друга с ног и не обращая внимания на толчки и зуботычины. Любая инициатива кого-нибудь из команды неизменно вызывала в них стадное чувство подражания и то бессмысленное соперничество, которое порой побуждало их садиться в кружок и жечь на медной жаровне серу и мокрую пеньку, с единственной целью установить, кто из них сможет дольше выдержать пребывание в едком дыму.
Приближающаяся толпа горланивших пиратов устроила такой тарарам, что Гринзейлу сгоряча показалось, будто корабль подвергся нападению неприятеля.
— Прячься! Быстрее! — в суетливой спешке крикнул он Анне, которая, оцепенев от ужаса, лежала на спине на куче мешков и глядела на него, словно в трансе. Потеряв от страха всякий интерес к своей беззащитной жертве, Гринзейл заметался по тесной кладовке, сорвал тяжелую крышку с огромной бочки из-под патоки и сунул в нее руку. Убедившись, что бочка пуста по крайней мере настолько, насколько он в состоянии был дотянуться, Гринзейл, не мешкая, нырнул в нее головой вперед.
Испуганный голос пирата помог Анне немного прийти в себя. Она села на своем странном ложе, с трудом соображая, где она и что с ней, и в это время Тич с дюжиной молодцов ворвался в кладовую.
— Что за черт! — заорал Тич. Он огляделся, готовый к любой опасности, и, вероятно, услышал какое-то царапанье или движение внутри бочки, так как схватил фонарь и заглянул в нее. Внезапно вся его массивная фигура затряслась от хохота:
— Ба! Да это Гринзейл — он нырнул в лохань с патокой! И тонет в ней, клянусь Сатаной!
Быстрый в решениях — как и всегда в случае опасности — Тич сообразил, что если он попытается выудить из бочки своего попавшего в беду матроса, то скорее всего затолкает его еще глубже в густую лоснящуюся коричневую жидкость, поближе к смерти. Не долго думая, он выхватил у ближайшего пирата широкий тесак, стукнув его владельца, пытавшегося было возражать, рукоятью по голове, чтобы не терять время на споры, и принялся тяжелым лезвием сбивать обручи с бочки. То, что за одну и ту же провинность он убил одного человека и спасает от смерти другого, не показалось Тичу нелепым, поскольку Захи его рассердил, а приключение Гринзейла он нашел комичным и забавным.
Мощные удары, следовавшие один за другим, заставляли бочку прыгать и сотрясаться. Густые струи патоки брызнули из щелей между клепками. Затем обручи слетели, и бочка развалилась, словно разрезанное на дольки яблоко. При виде Гринзейла пираты завопили от восторга, и пока блестящая пирамида темной густой жидкости медленно оседала вокруг него, они прыгали и бесновались, словно радуясь тому, что их товарищ попал в такое неудобное положение. Тич трясся от хохота.
— Шланги сюда! — орал он. — Четыре матроса на помпу! Пусть дьявол поджарит мой огузок, если мы не должны смыть сироп с этого красавчика!
По мере того как в кладовую набивалось все больше людей с фонарями, пираты заметили Анну, съежившуюся среди мешков. Немедленно десяток рук ухватили ее и вытолкнули прямо в центр замешательства. Лори, пытавшегося было вырвать ее у них, оттерли локтями в сторону. Другие боролись за право быть поближе к Гринзейлу, который, ослепленный патокой, беспомощно стоял посреди толпы, ловя воздух широко раскрытым ртом, кашляя, сопя и отплевываясь. Те, кто не мог пробиться к центру буйного веселья, разрывали мешки с мукой, переворачивали чаны с патокой или карабкались повыше, чтобы опорожнить мешки с рисом или картофелем на головы теснившейся толпы. Вскоре полсотни хохочущих, орущих и стонущих буканьеров барахтались в липкой коричневой массе с Анной, Гринзейлом и Лори в самой середине.
Танти появился в дверях и в диком ужасе заорал при виде всего этого столпотворения. Подобно многим людям его типа, он был аккуратен и щепетилен, как пчела. Он тут же принялся раздавать тумаки направо и налево, и даже пустил в ход свой нож для очистки овощей, однако никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Наконец, толкаясь и хохоча, пираты покинули разгромленную баталерку, таща за собой Анну, Гринзейла, Лори и Танти, оставляя на палубе липкие отпечатки босых ног, измазанных в патоке, муке и рисе. Так они протопали по кормовому проходу и поднялись вверх по трапу на полуют, где и появились перед ошеломленными взорами остальной команды, имея вид скорее кошмарных чудовищ, состряпанных из растаявшего пряника, чем человеческих существ.
На палубе во всю заработали отливные помпы с брезентовыми шлангами, и потоки теплой заборной воды хлынули на веселящуюся хохочущую толпу.
Тич, сохраняя личное достоинство, сумел остаться чистым во всей этой кутерьме. Пираты хватали друг друга, толкались, боролись, стараясь подставить соседа под потоки воды из шлангов, фыркали, отплевывались, тогда как те, кто не присутствовал при кульминационном акте спектакля, хохотали, рычали и визжали в пьяном восторге. Затем, из чистой дурашливости, атмосфера веселья внезапно обернулась драмой. Некий мулат, голый по пояс, затесался в толпу и, схватив Анну сзади за волосы, потащил ее за собой. Лори вырвался из рук добродушно боровшихся с ним пиратов и со сдавленным криком ярости ударил мулата кулаком в лицо. Тот мгновенно выхватил нож — и одновременно с этим над палубой грохнул пистолетный выстрел, яркой вспышкой свернув в темноте сгустившихся сумерек. Мулат, скорчившись от боли, схватился за раздробленную руку.
- Предыдущая
- 34/70
- Следующая
