Шаг навстречу (СИ) - Веденеев Александр Владимирович - Страница 1

• 1/15
• Следующая

Александр Веденеев a.k.a. Gentle Strike

«Шаг навстречу»

Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.

Ф.М. Достоевский

*

Монотонность. Рутинность. Сонливость. Размеренность. И перманентное желание впасть в спячку.

Можно было бы объяснить факт отсутствия интереса к жизни тем печальным обстоятельством, что весна в этом году подзадержалась, и истощенный долгой зимой организм погрузился в состояние анабиоза. Но за окном – теплый солнечный апрель, первая зелень на прогалинах, неугомонный пересвист мелких неведомых птиц. И толпы, толпы, толпы обоеполых студентов, радостно разоблачившихся до неприличного минимализма.

Не далее как вчера Макс Орловский, староста МУП-409, войдя в кабинет Негневицына, шумно повел носом и с непосредственным воплем «Фу, как у вас душно!» задрал футболку едва не до сосков. Пред негневицынскими очами на миг мелькнул идеальный кубический пресс с овальной ямкой пупка. Сей фортель никого не оставил бы равнодушным, но Виктор Петрович лишь покачал головой – «Орловский, ведите себя прилично, здесь же девушки!» – и уткнулся в ноутбук в поисках презентации, необходимой для следующей лекции.

Не то, чтобы Макс Орловский был страшен как черт. Как раз наоборот: парень был симпатичен, дружелюбен, не нахален. Внимание будущих однокурсников он привлек, еще будучи абитуриентом, что впоследствии обернулось для него тяжкой обязанностью старосты. Но при всей видимой поверхностности и бесшабашности Макс числился одним из лучших студентов потока, получал повышенную стипендию, и со слов завкафедры экономики, где имел честь трудиться Виктор Петрович Негневицын, перед парнем вырисовывались весьма радужные перспективы.

Но на строгого (а подчас даже сурового в своей непреклонности) профессора экономики было сложно произвести положительное впечатление лишь привлекательной внешностью да безукоризненной зачеткой. Поэтому поблажек ни у Макса, ни у тридцати двух его однокурсников не было никаких.

Перед самым звонком, когда Негневицын уже включил проектор, и на экране высветились тема и план лекции, в аудиторию скользнул неприметный парень, бросил на чуть нахмурившегося профессора быстрый взгляд, пробормотал «Здрасьте!» и шлепнулся рядом с Максом. Тот что-то спросил, «опоздун» ответил, и оба тихо, как-то по-заговорщицки засмеялись.

Негневицын бессмысленно таращился на веселившуюся парочку и едва не пропустил звонок, возвестивший о начале пары. Он с трудом подавил желание встряхнуться как собака под дождем, чтобы привести мысли и – главное – чуства в порядок. Лишь многолетняя преподавательская практика не позволила ему ударить лицом в грязь перед притихшими студентами и спокойно сообщить тему занятия, обратив взоры будущих управленцев на экран.

Рассказывать о влиянии интеграционных процессов на мировое экономическое развитие было сложно.

Не потому, что Негневицын не знал своего, можно сказать, родного предмета.

И не потому, что на него смотрели три десятка пар глаз, ловили каждое слово, затаив дыхание и без устали строча конспект…

Только Он. Он один. И словно для Него объяснялось, повторялось, раскладывалось по полочкам, хотя лишний взгляд в Его сторону Негневицын бросать опасался.

Вопросом, что, черт возьми, с ним происходит, уважаемый доктор экономических наук задавался не раз. И даже не два. Размышлял о причине своего внезапного, странного, стыдного влечения к двадцатилетнему студенту с тех самых пор, как пришел на замену («Подхватите МУП-409 Тарасевича, Виктор Петрович, миленький!») и увидел любопытные медово-карие глаза.

И беспорядочную копну темно-красно-рыжих волос.

И россыпь золотистых веснушек – в январе! – на обычной, ничем не примечательной физиономии.

И крепкие мускулистые руки под закатанным до локтей свитером.

И задорную белозубую – а ведь, наверное, курит, мерзавец! – ухмылку, невероятно преобразовавшую лицо.

Негневицын был несказанно удивлен той невероятно высокой степенью интереса, которую вызвал в нем посредственный студент-управленец. Но, стоило закрыть глаза, и ему представлялись широкие ладони с красивой формы ногтями, чуть припухлые розовые губы, легкая сутулость размашистых плеч… Такого бурного эмоционального всплеска Негневицын не испытывал даже во времена юности, уровень эндорфинов в крови начинал совершенно по-весеннему зашкаливать.

А ведь ничто, как говорится, не предвещало…

Виктор Петрович Негневицын был неисправимым трудоголиком и до последнего выкладывался на работе. Лишь в тишине трехкомнатной квартиры на Кронверкской улице он позволял себе расслабиться. Например, поваляться с книжкой на диване, выпить бокал прохладного пива или посмотреть старую советскую комедию.

От решения хозяйственных проблем Негневицын был давным-давно отстранен матерью. Оставшись вдовой в довольно молодом возрасте, Ольга Константиновна взвалила на свои хрупкие плечи заботы о единственном сыне, отдав тому на откуп страстное увлечение наукой.

К сожалению, до присвоения Виктору Петровичу докторского звания Ольга Константиновна не дожила: в возрасте шестидесятивосьми лет она перенесла инсульт и скончалась в центральной городской клинике. Негневицын в этот момент читал лекции по внешнеэкономической политике в Лозанне.

Виктор Петрович не любил одиночество и тяжело уживался с пустотой, которая поселилась в квартире после ухода матери. Оглянувшись назад, он понял, что неоднократно упускал шансы на создание собственной семьи, и сейчас на взлете пятого десятка вдруг задумался о том, что ждет его впереди.

О том, что сын питает тайную симпатию к особам своего пола, Ольга Константиновна даже не догадывалась и часто сетовала на то, что такой умный и талантливый молодой человек никак не может отыскать свою единственную-ненаглядную, которая бы и хозяйство подхватила, и ребеночка бы родила.

Поначалу подобные причитания лишь раздражали Виктора Петровича, но со временем он привык и даже стал отшучиваться: дескать, я женат на своей работе, студенты мне за детей, а завкафедрой – за любимую подругу жизни. (Уважаемая Нонна Юрьевна занимала данную должность уже более тридцати лет и о пенсии даже не помышляла. Так что в чем-то ирония Негневицына была небезосновательна: Задорнюк была его преподавателем, куратором и научным руководителем, а теперь еще и непосредственным начальником).

Ольга Константиновна качала головой и время от времени устраивала непутевому сыну свидания с родственницами своих многочисленных приятельниц. Однако Негневицын оставался непоколебим в своем холостячестве, чем сильно маму расстраивал. Но не мог же он и в самом деле признаться, что последние три года активно встречается с интересным молодым шведом, работавшим по обмену на их же кафедре.

Судьба столкнула Виктора Петровича Негневицына и Матса Дальберга на новогоднем корпоративе, где по случаю было торжественно объявлено о том, что их не последний в рейтинге петербургских университет подписал договор о дружбе и сотрудничестве со Шведским Институтом Менеджмента. И – вуаля – вот они, первые ласточки: пять молодых специалистов, которые будут читать лекции, проводить семинары и вообще учить тёмную российскую профессуру основам стратегического менеджмента.

Негневицына шведы интересовали мало: менеджмент никогда не был его коньком. Поэтому обменявшись любезностями с коллегами и пригубив оказавшегося вполне приличным шампанского, он засобирался домой… Но не тут-то было. Величественная как «Титаник» Нонна Юрьевна пришвартовала рядом с Негневицыным ощутимо смущенного шведа, отрекомендовав его как Матса Дальберга, которого «прикрепили» к их кафедре…

Матс был интересным собеседником и щедрым любовником. Но в какой-то момент Негневицын перестал наслаждаться их совместным времяпровождением. И когда Матс понял это, он ушел, оставив за собой право время от времени затаскивать Виктора Петровича в постель. Эти встречи не были тайными любовными свиданиями. Просто двое взрослых людей избавлялись от физического напряжения традиционным способом.

• 1/15
• Следующая