Северное сияние (др.перевод) - Пулман Филип - Страница 71

• Предыдущая
• 71/74
• Следующая

Но в другом мире выпадает решка. И когда это происходит, два мира разъединяются. Этот пример с бросанием монеты я привел для простоты. На самом деле исчезновение возможностей происходит на уровне элементарных частиц, но происходит точно так же: сейчас возможны несколько исходов, а в следующий момент реализуется только один, а остальные исчезают. Только возникли другие миры, где они осуществляются.

— И я отправляюсь в тот мир за Авророй, — сказал он, — ибо полагаю, что оттуда происходит вся Пыль во вселенной. Ты видела слайды, которые я показывал Ученым в Комнате Отдыха. Ты видела, что Пыль низвергается в этот мир с Авроры. Ты сама видела тот город. Если свет может преодолеть барьер между вселенными, если Пыль может, если мы можем видеть этот город, тогда мы можем построить мост и перейти туда. Для этого нужен колоссальный взрыв энергии. Но я могу его вызвать. Где-то там — первоисточник всей Пыли, всей смерти, греха, несчастья, разрушительных сил. Что бы ни увидели люди, они хотят это разрушить, Лира. Вот — первородный грех. И я хочу его уничтожить. Смерть должна умереть.

— Поэтому вас заперли здесь?

— Да. Они пришли в ужас. И не без оснований. Он встал, и встал его деймон, гордый, красивый и хищный. Лира сидела не шелохнувшись. Отец пугал ее, она им бесконечно восхищалась и думала, что он сумасшедший. Но ей ли об этом судить?

— Отправляйся спать, — сказал он.

— Торольд тебя проводит.

Он повернулся к двери.

— Вы забыли алетиометр, — сказала она.

— Ах, да. Но он мне больше не нужен. Тем более что без книг я все равно не смог бы им пользоваться. Знаешь, по-моему, Магистр Иордана дал его тебе. Он в самом деле просил отдать его мне?

— Ну да! — сказала она. Но потом задумалась и сообразила, что Магистр, действительно, не просил об этом; она сама так решила — иначе зачем же ей дали?

— Нет, — сказала она.

— Не знаю. Я подумала…

— В общем, он мне не нужен. Он твой, Лира.

— Но…

— Спокойной ночи, детка.

Растерянная, не в силах вымолвить ни слова, хотя в голове роилось множество важных вопросов, она взяла алетиометр и завернула его в черный бархат. Потом села у камина, а отец вышел из комнаты.

Проснулась она оттого, что кто-то тряс ее за руку; тут же проснулся и зарычал Пантелеймон, и она узнала Торольда. В дрожащей руке он держал гарную лампу.

— Мисс… мисс… скорей вставайте. Я не знаю, что делать. Он не оставил распоряжений. Мне кажется, он сошел с ума, мисс.

— Что? Что случилось?

— Лорд Азриэл, мисс. С тех пор, как вы легли спать, он как в бреду. Я никогда не видел его в таком исступлении. Он нагрузил сани приборами и батареями, запряг собак и уехал. Но он увез мальчика, мисс!

— Роджера? Увез Роджера?

— Он велел мне разбудить его и одеть, я и не подумал спорить… никогда не спорю… а мальчик все время спрашивал о вас… но лорду Азриэлу нужен был он один… Помните, как вы появились в дверях, мисс? Он увидел вас и не мог поверить своим глазам, хотел, чтобы вы ушли?

От страха и усталости в мыслях у Лиры был полный разброд.

— Да? Да? — повторяла она.

— Ему был нужен ребенок, чтобы закончить эксперимент, мисс! А когда лорду Азриэлу что-то нужно, он признает только один способ: «Подать мне!..»

Теперь в голове у Лиры стоял страшный шум, как будто она пыталась заглушить им мысль, настойчиво пробивавшуюся в ее сознание.

Она слезла с кровати и вдруг повалилась с отчаянным криком. Этот крик шел из нее, но он был больше нее — словно через нее кричало само отчаяние. Она вспомнила слова отца: «Энергия, которая соединяет человека с деймоном, колоссальна», и, чтобы перекрыть пропасть между двумя мирами, нужен «колоссальный взрыв энергии…».

Только теперь ей стало понятно, что она натворила.

Она пробивалась в такую даль, везла лорду Азриэлу алетиометр и думала, что он ему нужен, а нужен был вовсе не он. Ему нужен был ребенок.

Она привезла ему Роджера.

Вот почему он крикнул: «Я не посылал за тобой», когда увидел ее. Он послал за ребенком, и судьба преподнесла ему родную дочь. Так он думал, пока она не отошла в сторону и не показался Роджер.

Какая мука! Она думала, что спасает Роджера, а на самом деле все это время боролась ради того, чтобы предать его…

Рыдания сотрясали ее тело. Неужели это правда?

Торольд пытался ее утешить, но он не понимал причину ее горя и лишь беспомощно поглаживал ее по плечу.

— Йорек… — всхлипнула она, отталкивая слугу.

— Где Йорек Бирнисон? Медведь? Он еще на дворе?

Старик недоуменно пожал плечами.

— Помогите мне! — сказала она, дрожа от страха и внезапно накатившей слабости.

— Помогите одеться. Мне надо ехать! Скорее! Быстро!

Он поставил лампу и стал ей помогать. При том, что лицо ее было мокро от слез, а губы тряслись, своим повелительным тоном она напомнила ему хозяина. Пантелеймон в это время расхаживал по комнате, хлеща хвостом, и мех на нем только что не искрился. Торольд поспешно принес ее залубенелые вонючие меха и помог одеться. Застегнутая наконец на все пуговицы, она подошла к двери; полярный воздух кинжалом резанул ей горло и мгновенно заморозил слезы на щеках.

— Йорек! — крикнула она.

— Йорек Бирнисон! Иди сюда, ты мне нужен!

Зашевелился снег, лязгнул металл, и через мгновение медведь оказался рядом. До этого он спокойно спал под снегопадом. При свете лампы, которую держал у окна Торольд, Лира увидела скрывавший морду шлем с глубокими глазными прорезями, белый мех внизу под черно-рыжим металлом, и ей захотелось обнять его, прильнуть к этому железному шлему и к обледенелому меху.

— Ну? — сказал он.

— Мы должны догнать лорда Азриэла. Он увез Роджера и собирается… страшно подумать… Йорек, милый, умоляю тебя, скорее!

— Так садись, — сказал он, и она вспрыгнула ему на спину.

Искать дорогу не было нужды: санные следы вели со двора прямо на равнину, и Йорек пустился вскачь. Его движения стали настолько привычны для Лиры, что равновесие она удерживала автоматически. Он бежал по глубокому снегу так быстро, как не бегал еще никогда, и пластины брони двигались под ней в ровном ритме.

Позади бежали остальные медведи, тянувшие сани с огнебоем. Дорога была хорошо видна, потому что луна стояла высоко, и в ее свете равнина выглядела так же, как с воздушного шара: мир яркого серебра и глубокой черноты. Следы саней лорда Азриэла уходили к гряде невысоких гор; острыми белыми зубами они вонзались в небо, черное, как бархатный чехол алетиометра. Самих саней видно не было… или почудилось ей какое-то неуловимое шевеление на самой высокой вершине? Лира вглядывалась в нее до рези в глазах, и Пантелеймон-сова взлетел насколько мог, чтобы помочь ей своим ночным зрением.

— Да, — сказал он, опустившись ей на запястье, — это лорд Азриэл, он нахлестывает собак, а позади него ребенок…

Лира почувствовала, что Йорек Бирнисон сбавил шаг. Что-то привлекло его внимание. Он поднял голову и водил ей из стороны в сторону.

— Что там? — спросила Лира.

Йорек не ответил. Он напряженно прислушивался, хотя ей ничего не было слышно. Но потом услышала: таинственное, бесконечно далекое потрескивание и шорох. Она уже слышала такое раньше: звук Авроры. Неведомо откуда в северном небе спустилась мерцающая завеса. Миллиарды и триллионы невидимых заряженных частиц и, может быть, подумала она, Пыли озарили волшебным светом верхнюю атмосферу. Спектакль обещал быть более ярким и поразительным, чем все, что прежде видела Лира, — словно небо знало о драме, которая происходит внизу, и хотело осветить ее как можно более грозно и торжественно.

Но никто из медведей не смотрел наверх: их внимание было приковано к земле. И Йорек прислушивался вовсе не к Авроре. Он застыл на месте, и Лира соскользнула с бронированной спины, чтобы ничем не отвлекать его. А его явно что-то беспокоило.

Лира обернулась, посмотрела на широкую равнину, лежавшую между ними и домом лорда Азриэла, на горную гряду, которую они уже преодолели, и не увидела ничего. Аврора разгоралась. Первые полотнища задрожали и понеслись в сторону, наверху разворачивался и сворачивался неровный занавес, с каждой минутой увеличиваясь и разгораясь; петли и дуги метались от одного края горизонта к другому, сияющие арки взлетали к самому зениту. Ясно, как никогда, Лира слышала заполнивший все небо шорох и свист исполинских неосязаемых сил.

• Предыдущая
• 71/74
• Следующая