На пути к Академии - Азимов Айзек - Страница 4
- Предыдущая
- 4/92
- Следующая
Дорс ждала Селдона у двери коттеджа в весьма выразительной позе – уперев руку в бок. Она выглядела почти такой же, какой ее впервые увидел Селдон восемь лет назад здесь, в этом самом университете; стройная, рыжеволосая. Ему она казалась красавицей, хотя, если судить объективно, не была такой уж красивой. Но Селдон с первых дней после их встречи и до сих пор не научился смотреть на нее объективно.
«Дорс Венабили!» Глядя в спокойное лицо верной подруги жизни, Селдон подумал о том, что во множестве миров, да даже во многих секторах Трентора, он мог бы называть ее Дорс Селдон, по он понимал, что тогда бы она стала чем-то вроде его собственности, а ему самому этого не хотелось, хотя такой порядок вещей давно установился в Империи – жена принимала фамилию мужа.
Покачав головой, от чего ее шелковистые локоны слегка растрепались, Дорс негромко проговорила:
– Я уже все знаю, Гэри. Ну, что прикажешь с тобой делать?
– Например, поцеловать.
– Это можно, но сначала я все-таки сделаю тебе внушение. Входи, дорогой. – Она впустила Селдона в дом и закрыла дверь. – Послушай, милый, у меня работы по горло. Я все еще вожусь, как проклятая, с кошмарным периодом истории Тренторианского Королевства, который ты считаешь сверхважным для твоей работы. Ты прекрасно знаешь, что я до сих пор обязана этим заниматься. Это тем более моя обязанность теперь, когда у тебя наметился некоторый прогресс в психоистории. Что же, прикажешь бросить работу и таскаться повсюду за тобой, водить тебя за ручку?
– Прогресс? Это было бы недурно. Но водить меня за ручку и защищать никакой нужды нет.
– Нет? Я послала Рейча искать тебя. В конце концов ты задерживался, и я волновалась. Имею я право волноваться? Обычно ты меня предупреждаешь, если задерживаешься. Прости, если тебе не нравится моя роль телохранителя. Но, Гэри, я действительно твой телохранитель.
– А не кажется ли вам, о телохранительница Дорс, что время от временя мне бывает желательно сорваться с поводка?
– А если с тобой что-нибудь случится, что я скажу Демерзелю?
– Я что, опоздал к обеду? Не пойму, мы разве теперь пользуемся услугами кухарки?
– Нет. Просто я ждала тебя. Это ты привык обедать вовремя. Я очень тебя прошу, не бросай хорошую привычку.
– Разве Рейч не сказал тебе, что со мной все в порядке? О чем вообще разговор?
– Когда он тебя нашел, ты уже управился, и он вернулся домой раньше тебя, но ненамного. Подробностей я не знаю. Скажи мне, что ты там делал?
Селдон пожал плечами.
– Да ничего особенного. Собрался нелегальный митинг, и я его разогнал. У университета были бы большие неприятности, Дорс, если бы я этого не сделал.
– Именно ты должен был этим заниматься? Гэри, ты больше не профессиональный борец. Ты…
– Хочешь сказать – старик? – прервал ее Селдон.
– Для борьбы – да. Тебе сорок. Как ты себя чувствуешь, кстати?
– Нормально. Устал немного.
– Можно себе представить. А в один прекрасный день, когда ты снова попытаешься разыгрывать из себя юного геликонского атлета, ты вернешься домой со сломанным ребром… А теперь рассказывай все.
– Послушай, я говорил тебе, что Амариль предупредил меня – ну, насчет того, что демагогия Джо-Джо Джоранума грозит опасностью Демерзелю?
– Джо-Джо. Да, помню. Ты давай про то, чего я не знаю. Что стряслось сегодня?
– На поле собралась толпа. В кампус проник лазутчик Джо-Джо по имени Намарти и принялся разглагольствовать…
– Намарти… Намарти. Джембол Дин Намарти, правая рука Джоранума.
– Ну вот видишь, ты про него знаешь больше меня. Словом, он собрал огромную толпу, не имея разрешения на публичное выступление, и, думаю, надеялся, что ему со своими мордоворотами удастся затеять бунт. Им же, как воздух, необходимы такие спектакли, а если бы им удалось добиться хотя бы временного закрытия университета, они бы запросто сумели обвинить Демерзеля в нарушении принципов общественных свобод. Я думаю, его они винят абсолютно во всем, в чем только не лень. В общем, я им задал… Пришлось им убраться не солоно хлебавши.
– Да ты, никак, гордиться собой?
– А почему бы и нет? Совсем неплохо для сорокалетнего.
– Так ты за этим полез в драку? Чтобы проверить, на что еще способен?
Селдон рассеянно пробежал глазами обеденное меню.
– Нет, – ответил он немного погодя. – Не за этим. Я на самом деле считал и считаю, что университету грозили лишние неприятности. И еще я думал о Демерзеле. Боюсь, внушение Амариля насчет грозящей ему опасности подействовало на меня сильнее, чем я ожидал. Это было глупо, Дорс, ведь я прекрасно понимаю, что Демерзель в силах сам о себе позаботиться. Но этого я не могу объяснить ни Юго, никому другому – никому, кроме тебя. – Он глубоко вздохнул и продолжал: – Какое счастье, что хотя бы с тобой я могу говорить об этом открыто. Ведь ты, так же как и я, знаешь, что наш Демерзель неприкасаем.
Дорс нажала кнопку на выдвижной панели стены, и обеденный отсек комнаты осветился приятным, мягким розовато-персиковым светом. Они с Гэри сели к столу, уже накрытому к обеду. Безупречно белая скатерть, хрусталь, столовые приборы. Стоило им опуститься па стулья, как выдвижная панель поползла кверху и на столе одно за другим начали появляться блюда. В это время суток долго ждать не приходилось. Селдон уже привык к тому, что его теперешнее положение позволяет ему с такими удобствами питаться дома, не наведываясь в преподавательскую столовую.
Он сдобрил еду изысканными специями, к которым они с Дорс пристрастились во время краткого пребывания в Микогене, – только специи и были хороши в этом странном, зациклившемся на дурацкой религии, прочно привязанном к прошлому, секторе.
Дорс негромко спросила:
– Что ты имеешь в виду под словом «неприкасаем»?
– Послушай, дорогая, он способен воздействовать на эмоции. Не может быть, чтобы ты об этом позабыла. Если Джоранум и впрямь станет опасен, Демерзель сумеет его… (Селдон щелкнул пальцами, подбирая подходящее слово) изменить, заставить думать иначе.
Дорс насупилась. Обед прошел в непривычной тишине. Только тогда, когда трапеза была завершена, и все, что было на столе – посуда, приборы, скатерть – уползли в образовавшееся посреди стола отверстие, которое тут же само собой закрылось, Дорс нарушила молчание.
– Не хотелось бы говорить, Гэри, но я не могу долее держать тебя в неведении.
– В неведении? – нахмурился Селдон.
– Да. Мы никогда не говорили об этом. Собственно, я никогда и не думала, что придется об этом заговорить, но и у Демерзеля есть уязвимые места. Он не неприкасаем, Гэри, ему может грозить опасность, и Джоранум – опасность вполне реальная.
– Ты не шутишь?
– Нисколько. Просто ты плохо понимаешь, что такое роботы – такие сложные, как Демерзель. А я очень хорошо понимаю.
Оба умолкли, но лишь потому, что мысли беззвучны. А мысли Селдона просто-таки разбушевались.
Все верно. Его жена прекрасно разбиралась в роботах. Это так удивляло Гэри, и удивляло так часто, что он в конце концов сдался и старался вовсе об этом не думать. Ведь если бы не Эдо Демерзель – робот, Гэри никогда бы не встретился с Дорс. Дорс работала на Демерзеля, и именно Демерзель «приставил» Дорс к Гэри восемь лет назад, дабы она охраняла ученого во время его скитаний по разным секторам Трентора. И хотя теперь она была его женой, помощницей, его «лучшей половиной», Гэри до сих пор нет-нет да задумывался о странной связи Дорс с роботом Демерзелем. Это оставалось единственной областью жизни Дорс, куда Гэри не имел доступа. И это было самым болезненным вопросом их отношений. Жила ли Дорс с Селдоном, повинуясь приказу Демерзеля, или потому, что любила все-таки? Ему хотелось верить в последнее, и все же…
Его жизнь с Дорс Венабили была счастливой, но при определенном условии. И условие это было тем более жестким, что установилось не в итоге какого-либо обсуждения или договора между ними, а за счет обоюдного молчаливого согласия.
- Предыдущая
- 4/92
- Следующая
