Лунариум - Тудэв Лодонгийн - Страница 83

Четверо суток более двух тысяч человек на Земле прилагали неимоверные усилия, чтобы организовать отправку на Луну внеочередной ракеты. Пришлось увеличить и без того фантастические количества горючего и снаряжения, расходуемые на отправку ежемесячно двух человек и запасов на Луну. Скорость полета возросла до невообразимых величин: два человека неподвижно лежат на Луне!

Всего лишь за несколько часов до окончания семидневного срока Букер и Уитмен вдруг почувствовали сотрясение и поняли, что поблизости произошла посадка аварийной ракеты. Приподнявшись, они посмотрели друг на друга: было ясно, что у Уитмена осталось меньше сил, чем у Букера. Уитмен снова лег, а Букер влез в космический костюм и, окрепший от свежего кислорода в космическом костюме, пошел к упавшей ракете. Он набрал в бак тетраоксида калия, смешанного с песком, и понес все это в купол. Пока Букер вернулся и налил воды в тетраоксид калия, Уитмен был уже почти без сознания. Но оба выжили. К тому времени, когда прибыла смена, купол был в таком же превосходном состоянии, как и прежде, если не считать того, что на бункере с тетраоксидом калия появилась новая крышка.

Фоулер и Макинтош неутомимо трудились, уходя в своих поисках все дальше от купола. Но состояние душевного напряжения у обоих все усиливалось, ибо худшее было еще впереди. Долгий лунный день быстро угасал, и предстояла ночь, беспросветная ночь, длящаяся четырнадцать земных суток.

— Ну вот она и наступает! — воскликнул однажды Макинтош.

Это было на двенадцатый земной день. Он указал рукой на запад.

Фоулер поднялся на ближайший холмик и посмотрел в том направлении. Он увидел, что нижняя часть Солнца как бы раздавлена громадой далекой горной цепи и под нею простирается широкая полоса тени. Тень распространялась на север и на юг насколько хватал глаз.

— Да, — тихо произнес Фоулер, — теперь уже недолго ждать. Нам лучше вернуться.

Они спрыгнули с холмика и быстро направились к куполу, забыв даже о своих пробах. Они шли, оглядываясь назад через плечо, но постепенно ускоряли шаг и наконец помчались плавными скачками, как бегут люди только на Луне.

В купол вошли вместе. Внутри они сняли шлемы, и Макинтош бросился к радиоаппарату.

— Погоди, Мак, — сказал Фоулер, положив ему руку на плечо. — Осталось еще полчаса до передачи.

Макинтош вытер платком влажный лоб.

— Ты прав, — проговорил он. — Если мы вызовем их раньше времени, поднимется тревога. Давай пить чай.

Они сняли костюмы и заварили чай. Не торопясь, они пили обжигающую жидкость; это успокаивало их.

— Знаешь, — заговорил Фоулер, — именно теперь я очень рад, что у нас имеется ни от чего не зависящий запас воды. У переочищенной жидкости теперь уже появился бы дурной привкус.

Макинтош кивнул.

— Я заметил это уже два дня назад. Думаю, что я не вынес бы, если бы вода была несвежей.

И оба замолчали, вспоминая историю с Тилтоном и Беком.

Тилтон и Бек вторыми высадились на Луне. В то время на Луну посылалось очень мало воды, ее хватало только для пополнения. Ионообменная смола в маленьких котелках очищала отбросы, и получалась чистая, прозрачная вода. Тилтон и Бек пили эту воду в продолжение многих недель на Земле и находили ее столь же годной для питья, как ключевую.

Затем они отправились на Луну. Спустя двое земных суток после наступления лунной ночи Беку показалось, что у воды дурной привкус. Тилтону тоже так показалось. Они знали, что вода сладкая и чистая, знали, что привкус — это плод их воображения, но ничего не могли с собой поделать. Они дошли до того, что у них выворачивало внутренности, вода вызывала у них страшное отвращение, и они не могли ее пить. Тогда они по радио попросили помощи и стали пить воду, предназначенную для пополнения. Но в то время еще не имели опыта посылки аварийных ракет. Призывы о помощи двух человек с Луны становились все слабее. Первая ракета, отправленная на Луну, могла бы еще спасти их, но она потерпела аварию, не долетев всего пятисот миль до купола. Со второй ракетой прибыла смена, но, когда космонавты забрались в купол, они нашли Тилтона и Бека мертвыми, с ввалившимися щеками, иссушенной кожей, запекшимися губами — умершими от жажды. И совсем рядом с высохшими телами стояли двадцать пять галлонов прозрачной, чистой, почти химически чистой воды, без привкуса, без запаха, искрящейся и шипучей от растворенного кислорода.

Фоулер и Макинтош покончили с чаем и в назначенное время настроили радиоаппарат. Они сообщили на Землю, что на Луне наступила ночь. Было введено новое расписание, по которому радиосвязь будет более частой, и они сразу же взялись за выполнение своих новых задач. Больше никаких походов далеко от купола, никаких изысканий. Сняв чехол с телескопа, они установили спектрометр. Внутри купола они превратили часть чертежного стола в маленькую, но удивительно полную лабораторию аналитической химии.

Исследователи Луны с самого начала определили, что ночь на Луне представляет особые трудности. Поэтому они составили расписание полетов космических кораблей таким образом, чтобы очередная смена прибывала на Луну примерно через сорок восемь часов после начала лунного дня. Эта система обеспечивала возможность посадки космического корабля на Луне при дневном свете, а также создавала наиболее благоприятные условия для психологической подготовки к тяжелым испытаниям долгой ночи. Уменьшать срок пребывания на Луне было нецелесообразно, так как требовалось полных двадцать восемь суток для полета от Земли до Космической станции, от Космической станции до Луны и обратно. Кроме того, ежемесячно приходилось отправлять на Луну также не менее одной аварийной ракеты с запасами, которая делала посадку поблизости от купола. Государство расходовало на все это невероятно большие средства, и они оправдывались только перспективой тех богатств, которые должно было дать исследование и освоение Луны.

Фоулер, подняв глаза от устанавливаемого им телескопа, воскликнул:

— Взгляни-ка, Эл! — Он рукой указал на озаренную мягким светом Землю, плывущую в расцвеченном звездами море черноты.

Они увидели западное полушарие, усеянное белыми облаками, и ослепительно сверкающее белое пятно в южной части Тихого океана, на широте побережья Перу, где в океане отражался свет солнца.

— Красиво, правда? — произнес Макинтош. — Я прямо-таки вижу Флориду, милое Орландо. Наверно, теперь дивно пахнут лимонные цветы. Знаешь, ночью все это даже прекраснее, чем днем.

Фоулер кивнул.

— Я вот о чем подумал: мы просто взяли и испортили добрую старую традицию.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вообрази себе: парень с девушкой гуляют там внизу при лунном свете. Они вздыхают, они переполнены своей любовью и глядят на Луну. А теперь, когда они поднимают на нее глаза, то знают, что там, наверху, бегают двое эдаких слюнтяев. Тут уж всякая поэзия пропадает.

— Еще бы! — Макинтош коротко рассмеялся.

Фоулер обвел глазами лунный пейзаж и сказал:

— Да, правда, ночью все здесь кажется совсем другим.

Они смотрели на мрачную до жути картину. Как всегда, они различали только оттенки серого цвета, но теперь тона были темные и зловещие. Резкий свет звезд и мягкое сияние Земли не бросали теней, но распространяли над грядой гор и призрачное свечение, и мглу. Трудно было понять, где кончалось видимое и начиналось воображаемое.

Фоулер пробормотал, прерывисто дыша:

— «Ночь полна видений страха».

— Как ты сказал?

— «Ночь полна видений страха». Это строфа из какого-то стихотворения.

Они молча озирались кругом, неловко поворачиваясь в своих неуклюжих космических костюмах.

— Эти слова и в самом деле соответствуют пейзажу, — отозвался Макинтош.

Прошло несколько земных дней.

Фоулер и Макинтош были заняты свои ми астрономическими наблюдениями и делали контрольные анализы некоторых минералов, собранных ими в течение долгого дня. Они предпринимали небольшие вылазки поблизости от купола, но проб не отбирали. И обычно, находясь снаружи и бродя по лунной пыли, каждый в одиночку, каждый своей тропой, один из них окликал другого: «Как дела?», а другой отзывался: «Все в порядке, а у тебя как?» Беспрестанно и властно ощущали они потребность слышать человеческий голос.