Дерзкий поцелуй - Портер Маргарет Эванс - Страница 3

• Предыдущая
• 3/63
• Следующая

– Я постараюсь узнать это, милорд.

Поверенный откланялся, уверяя лорда Баллакрейна, что вернется снова, как только все выяснит.

Посетитель ушел, и Лавиния обратилась к отцу:

– Я не знала, что наше положение настолько серьезно и требуется помощь юриста.

– Этот назойливый меняла Соломон послал его для того, чтобы меня проконсультировать. – С деланным весельем он добавил: – Лонду, не хмурься. Все будет хорошо.

Это ласковое прозвище, данное ей в детстве, перенесло ее назад, в те времена, когда векселя и банковские счета были проблемами взрослых, и они обсуждали все эти вопросы за закрытыми дверями.

– Давай посмотрим на твое новое платье.

Он в последнее время старался казаться веселым, и это говорило о том, что отец ее в самом деле серьезно, обеспокоен.

Она вынула из обертки шуршащую массу шелка цвета слоновой кости и кружевного газа и подняла ее на руках.

– Я никогда не видела ничего более красивого, чем эти кружевные бабочки. Смотри, они нашиты по всей юбке!

– Ты затмишь всех красавиц, детка. Особенно если наденешь рубины Баллакрейнов.

Они вместе ощупывали ткань, восхищаясь мастерством портнихи, и соглашались, что такое изящное творение не может оставить равнодушным богатого и великодушного джентльмена, который спасет семью Кэшинов от надвигающегося финансового краха.

Лакей, встретивший в дверях лорда Гаррика Армитиджа, лукаво улыбнулся:

– Хозяйка лежит в постели.

– Она принимает гостей?

– Только мужчин, – дерзко ответил юноша. – Она в своей спальне. Вы можете подняться.

Дженни Брюс, одетая в полупрозрачную сорочку, поддразнивая Гаррика, продемонстрировала ему розовую кожу, прежде чем укрыться простыней. Ее растрепанные золотистые локоны и беспорядок в постели весьма его удивили. Он решил, что она металась во сне, хотя это, как правило, свойственно мужчинам.

– О, Гарри, – промурлыкала она, – какой сюрприз! Увидеть тебя снова, и так рано!

– Дженни, сейчас два часа пополудни.

– В самом деле?

Он удержался от того, чтобы показать на часы, которые стояли на бюро напротив ее кровати.

– Я пришел, чтобы принести тебе вот это.

– О! – выдохнула она, когда он вручил ей маленькую кожаную коробочку. – Это мне?

По его расчетам, его улыбка должна была ее очаровать.

– Ты требовала от меня знака уважения. Надеюсь, это подойдет.

Открыв коробочку, она восторженно ахнула:

– Они великолепны! – Дженни вставила серьги в мочки ушей, и простыня упала с ее груди. – Подай мне зеркало, я хочу их видеть!

Он наблюдал, как она любуется собой в зеркале, как наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, заставляя большие грушевидные сережки раскачиваться в воздухе. Бриллианты высокого качества, превосходно ограненные и чрезвычайно дорогие.

– Ты довольна? – спросил он, не сомневаясь в ответе.

– А как же! – Ее голубые глаза метнулись от зеркала к Гаррику. – Но я надеюсь, ты не будешь настаивать, чтобы я... чтобы мы... – Она прикусила губу. – Не сейчас. Я... мне нездоровится.

– Тогда мы подождем, пока тебе станет лучше, – ответил он, принимая ее отсрочку как неизбежное зло. – Надеюсь, ты выздоровеешь к тому времени, когда я вернусь из Ньюмаркета. Завтра я еду на скачки, одна из моих лошадей будет выступать за кубок. – Он уселся на кровати и взял ее за руку: – Дженни, от тебя мне нужна услуга другого рода.

– Все, что угодно, – пообещала она, взмахнув длинными ресницами.

– Я хочу отпраздновать мое возвращение из Италии и поиграть в карты. Ты не могла бы организовать вечеринку и быть на ней хозяйкой?

– С удовольствием, – с готовностью ответила она. – Кого мне пригласить?

– Всех наших общих друзей. Анспаков, Альбинию Бекингемшир, Моллюска Парфитта – он так же любит карты и красивых женщин, как и я.

– Я хотела бы, чтобы ты не называл его этим глупым прозвищем. Это звучит двусмысленно, – покраснев, проговорила Дженни.

– И в списке гостей должен быть лорд Эвердон. Я уже давно собираюсь с ним познакомиться.

– Не многие думают так же, как ты. У него на редкость скверная репутация. Знаешь, он развратник – совращает стыдливых девственниц и скучающих дам по всему континенту. Так говорят.

Гаррик давно был наслышан о распутстве Эвердона. Женщина, которую он любил сильно и бескорыстно, была одной из жертв барона.

Дженни продолжала:

– Он уехал из Парижа после того, как был казнен король Луи и мы вступили в войну с Францией. В Лондоне он встретил не слишком теплый прием.

– Он опытный игрок, этот Эвердон. Признаюсь, я хотел бы проверить, насколько он искусен в карточной игре. Какая у него любимая игра – или он предпочитает кости?

– Откуда мне знать?

– Я думал, что он – опекун твоего сына, – ответил Гаррик легкомысленным тоном, скрывавшим его заинтересованность.

– Да. Но я не хочу видеть его у себя, – решительно заявила его подруга, – Он самый неприятный человек из всех, кого я знаю. Это мое наказание! Он всегда сует свой ужасный длинный нос в мои дела. Он говорит, что я плохая мать, только потому, что однажды я взяла с собой Бобби, когда поехала в Брайтон с моим... с одним знакомым джентльменом. Мой покойный муж всегда похвалялся тем, что его кузен Эвердон – один из любовников Марии Антуанетты, но я никогда этому не верила. А еще у него такие жестокие черные глаза! – Она содрогнулась.

– Почти каждого дворянина-иностранца, побывавшего при французском дворе, считали любовником королевы, – пожал плечами Гаррик.

– Но я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь полюбил Эвердона!

– Ты знаешь его жену?

– Сюзанну? Она француженка, ее отец был банкиром. Барон женился на ней из-за ее денег, после того как растратил свои. – Дженни коснулась одной из сережек. – Я приглашу их, если ты хочешь. Чтобы сделать тебе приятное.

Гаррик решил еще раз попытать удачу:

– Возможно, тебе следует послать приглашение твоей новой соседке. Я только что встретил ее на улице – черные волосы, белая кожа, довольно застенчивая. Кто она?

– Дочь иностранного дворянина, – ответила Дженни рассеянно, любуясь своим отражением.

«Воспитывалась в пансионате, – предположил Гаррик, – это объясняет ее ужас перед поцелуями». Он сожалел, что вынужден поддерживать выгодные для него отношения с Дженни, потому что ему хотелось бы познакомить эту прекрасную молодую леди с радостями любви.

– Они приехали с какого-то острова, – зевнув, добавила она.

– С Сицилии?

Дженни покачала головой:

– Не похоже. Последние две недели к ней ходят торговцы шелком и модистки. Ее отец, кем бы он ни был, должно быть, ужасно богат.

– Тогда мы точно захотим, чтобы они появились на нашей маленькой вечеринке. Титулованные, великосветские жители континента добавят нашему обществу определенный шарм, ты согласна?

– О да. – Это эгоистическое замечание ее убедило. – Завтра я отправлю им приглашение.

Усаживаясь в носилки, Гаррик сиял от удовольствия. А проезжая мимо дома соседки Дженни, он вглядывался в ее окна.

От сильного стука в дверь Лавиния даже подпрыгнула. Горячий чай выплеснулся из чашки, оставив желтое пятно на белом платье.

– Открывайте! – потребовал хриплый мужской голос.

– Именем закона! – крикнул другой.

Она промокнула юбку салфеткой и взглянула на отца. Его безумный взгляд и белое как смерть лицо напугали ее больше, чем настойчивый стук в дверь.

– Я скажу Полли, чтобы она отослала их прочь, – произнесла Лавиния поднимаясь.

Но было уже поздно. В коридоре слышались тяжелые шаги.

– Вот его светлость, – испуганным, дрожащим голосом пролепетала служанка.

– Девочка, какая же ты дурочка, – ухмыльнулся первый незваный гость. В руках он держал пергамент, украшенный красной восковой печатью с болтающейся ленточкой.

Другой человек, державший крепкую дубинку, задержался в дверях.

– Ты поступила на службу к самому хитрому мошеннику.

• Предыдущая
• 3/63
• Следующая