Белый индеец - Портер Дональд Клэйтон - Страница 29

• Предыдущая
• 29/62
• Следующая

— Вы нарисовали чудесную картину, Грамон, но я вижу в ней один изъян. Не представляю, как мы заставим сенеков напасть на тех, кто дал им оружие!

Королевский губернатор оказался настолько туп, что Алану захотелось придушить его.

— Монсеньор, индейцы просто будут выглядеть, как сенеки. Англичане решат, что это действительно сенеки, но на самом деле это будут гуроны.

— Понятно, — Шамбертен кивнул. — Это прекрасно, но если англичане заподозрят обман, то пойдут на нас войной, а мы не сможем дать им отпор.

— Никто ничего не заподозрит, — твердо сказал Грамон, — потому что я сам поведу гуронов в этот набег.

В тот год весна поздно пришла в земли сенеков, но наконец трава зазеленела, на деревьях набухли почки, а леса наполнились дичью. Ренно исполнилось восемнадцать лет.

Эйб Томас, к величайшему удовольствию юного сенека, отложил отъезд еще на месяц.

Ренно и Эйб, став настоящими друзьями, обучали друг друга своим языкам, и теперь белый индеец подолгу беседовал с англичанином.

— Причина того, что ты хорошо стреляешь, в твоей природе, — сказал Эйб.

— Потому, что я белый? — улыбнулся Ренно. Теперь он научился без горечи подшучивать над своим происхождением.

— Нет, — засмеялся Эйб. — Во всяком случае, я так не думаю. Просто у тебя хорошее зрение — ты стреляешь так же хорошо, как и из лука.

В последнее утро ученики Эйба демонстрировали свои умения. Сразу после этого Ренно и Эл-и-чи вместе с гостем должны были отправиться в путь. Ренно сам настоял на этой чести, а Эл-и-чи уговорил Гонку отпустить его с братом.

В состязаниях принимали участие пятьдесят лучших стрелков сенеков. Большинство из них составляли молодые воины, примерно двадцатилетнего возраста. Они были ловкими, быстро учились и твердо усвоили преимущества мушкета перед традиционными луком, стрелами и дротиком.

Один за другим воины поражали мишени, и Гонка порадовался, когда настала очередь Эл-и-чи показать свое искусство.

В самом конце Ренно и Эйб устроили состязание между собой. Колонист выиграл с незначительным преимуществом.

В заключение Гонка подарил гостю лук, стрелы и томагавк. В длинной торжественной речи великий сахем сказал, что учитель всегда будет желанным гостем на земле сенеков.

Эйб обещал вернуться к новым друзьям. Воины долго прощались с ним.

Ренно отошел в сторонку и вдруг похолодел. Навстречу ему шла Йала, еще более прекрасная и желанная, чем раньше. Он не знал, что девушка уже дома, и решил, что она вернулась прошлой ночью.

Ренно шагнул к Йале, но тут же остановился. Она сама должна была выбрать, какие между ними будут отношения.

Девушка могла коснуться его рукой, но прошла мимо, даже не взглянув в его сторону. Истинная дочь сенеков, Йала прошла хорошую школу и в точности исполнила волю отца. Ренно для нее больше не существовал, и юноша почувствовал себя так, как в детстве, когда мать окунала его в ледяную воду.

Гонка последним простился с Эйбом. Великий сахем научился стрелять из подаренного пистолета, хотя все же предпочитал лук и стрелы. Вождь пожелал Эл-и-чи доброго пути и повернулся к старшему сыну.

Ренно знал, что отец обратил внимание на поведение Йалы. Гонка положил руку на плечо сына. Ренно было приятно. Пусть кто-то не любит его, потому что он не был сенека по рождению, но он стал таким же членом этого народа, как любой другой. Сегодня Ренно получил огненную дубинку, которую возьмет с собой в путешествие. Может, настанет день, и отец Йалы передумает, и тогда они с Ренно будут вместе. Но даже если этого не случится, белый индеец никогда не станет стыдиться своего происхождения.

Сначала путники бежали рысцой, как обычно делали сенеки, но Эйб не мог долго двигаться в таком темпе, и они пошли шагом. Во второй половине дня молодые люди остановились на берегу ручья и наловили рыбы себе на ужин.

Они шли через лес на восток, наслаждаясь погодой, охотой и обществом друг друга. За последние месяцы Ренно и Эйб стали друзьями и питали друг к другу величайшее уважение. Теперь Эйб учился индейскому способу ходить по дикому лесу, не оставляя следов.

На следующий день устроили охоту, и Эл-и-чи настрелял столько дичи, что им должно было хватить на несколько дней.

— Ты станешь хорошим стрелком, — сказал Эйб. — Не таким, как твой брат, но не хуже наших ополченцев.

Молодые люди задержались еще на полдня, решив вдоволь накупаться, и по мере того, как путешествие подходило к концу, все больше жалели о предстоящей разлуке.

— Пойдем со мной в форт Спрингфилд, — предложил Эйб, — мама угостит вас нашей едой.

Ренно вдруг испугался, сам не зная чего, и покачал головой. Даже если видения матери верны, и ему предстоит сыграть особую роль в укреплении дружбы между сенеками и белыми, родными ему по крови, Ренно еще не был готов к встрече с ними. Придет время, и маниту дадут знать.

Путники вышли на опушку леса на западном берегу реки Коннектикут и остановились. Эйб посмотрел на форт.

— Вот наш город. Может, пойдем к нам?

— Когда-нибудь, — ответил Ренно. — Не сейчас. Братья простились с Эйбом и ушли обратно в лес. Надо идти домой, решил Ренно. Вид высоких бревенчатых стен почему-то встревожил его. Ренно и понятия не имел, что именно здесь Гонка нашел и взял его с собой, перед тем как сжечь старый форт.

На следующий день, в воскресенье, Эйб Томас вместе с родителями пошел в церковь. Авдий Дженкинс был так рад видеть его, что, позабыв о проповеди, попросил юношу рассказать о своем путешествии.

Эйб предпочел бы отказаться, но это было бы невежливо.

— Я почти полгода провел с сенеками и не считаю их дикарями, — начал он. — Они добрые люди, и я люблю их. Я верю им. Я горжусь, что у меня есть настоящие друзья в этом племени. Когда-нибудь мы будем больше доверять друг другу и, надеюсь, заключим настоящий союз.

Авдий Дженкинс подумал, что эти слова звучат намного убедительнее, чем его проповедь о братстве. После окончания службы люди окружили Эйба и принялись расспрашивать.

— Хорошо, что вы сами не превратились в дикаря, молодой человек, — с усмешкой сказала Ида Элвин. — Дебора просила передать, что соскучилась, но осталась дома, потому что у нее болит голова.

Эйб собрался с духом:

— Может, она не станет возражать, если я зайду повидать ее на этой неделе?

Улыбка тетушки Иды была лучшим приглашением.

Полковник Уилсон отвел Эйба в сторону и выслушал короткий предварительный доклад. Пока Милдред Уилсон ждала мужа, Агнесс Хиббард подошла к ней:

— Мы с Томом едем домой, и я сразу начну готовить воскресный ростбиф. Мы взяли коляску, так что обед сегодня не запоздает.

Если бы Хиббарды знали, что их ждет впереди!..

Они ехали по пустынной дороге вдоль берега реки, как вдруг индейцы с оружием и в боевой раскраске со всех сторон окружили коляску. Двое остановили кобылу, а третий подхватил вожжи.

Том Хиббард потянулся за винтовкой, лежавшей на задней скамье, но могучий воин оглушил его плоской стороной каменного томагавка.

Агнесс тоже хотела взять винтовку, но дикари схватили ее. Женщина пробовала кричать, но слышалось только тихое всхлипывание. Каменный нож рассек Агнесс горло, и хлынула кровь.

Один из воинов оскальпировал ее, другой наклонился, чтобы снять скальп с Тома.

— Не трогай его, сын мой, — резко приказал голубоглазый предводитель отряда. — Он видел, что на нас желтая и зеленая краски сенеков. Пусть расскажет об этом всем остальным. Пойдем скорее. Впереди еще много работы.

Гурон повиновался и скрылся в зарослях вместе с Золотым Орлом.

Дюжина воинов отлично справилась с заданием. Алан специально выбрал время для нападения, когда большинство колонистов находились в церкви.

В итоге два фермера были убиты, оба из луков, потому что гуронам было строго запрещено использовать огнестрельное оружие. В обоих домах женщин связали и заткнули им рот, но не ранили и оставили в живых, чтобы те могли рассказать о жестоких сенеках.

• Предыдущая
• 29/62
• Следующая