Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/65
• Следующая

Дон Диего неплохо укрепил свое убежище, оборудовал форты и выстроил великолепный каменный дом в верхней части небольшого мыса. Платил он своим людям прекрасно — антибританская деятельность на море приносила солидные доходы. Поселок начал постепенно превращаться в небольшой городок.

На Ямайку дон Диего собирался напасть уже давно и только скрипел зубами от невозможности сделать это: никто в этой части Света не был способен соперничать с Ямайской эскадрой без риска немедленно свернуть себе шею. И когда прилетел голубь от его шпиона, торговавшего рыбой на набережной Порт-Ройяла, с сообщением, что эскадра в полном составе куда-то ушла, то дон Диего вышел в море, не медля ни минуты. В его распоряжении был всего лишь один корабль, тридцатипушечная «Сельта», два остальных сохли на берегу в ожидании ремонта. С такими силами, даже в отсутствие Ямайской эскадры, нападение на Порт-Ройял становилось невозможным. Но у дона Диего был запасной план, по которому жертвой должен был стать Бриджфорд. Пусть удар по нему будет менее болезненным для Ямайки, но не менее оскорбительным для Англии. Этим умникам из Эскориала придется выслушать немало неприятных слов от английского посла, это уязвит их самолюбие, и их тихая жизнь в столице станет несколько менее безмятежной. Единственной великой целью для дона Диего была большая, полномасштабная война с Англией. Он надеялся, что этот налет приблизит ее хотя бы на один шаг.

Волею обстоятельств этот налет принес значительные трофеи. Помимо того, что испанцы за одну ночь грабежей набили трюмы «Сельты» самым различным добром, в руки дона Диего попала дочь губернатора Ямайки — верные сто тысяч выкупа. Этих планов на ее счет дон Диего и не думал скрывать от своей пленницы. Он поведал о них во время первого же завтрака на борту корабля, который спешил от берегов английской колонии в свое логово на Гаити.

— Сто тысяч? — переспросила Элен, брезгливо глядя на чашку шоколада, поставленную перед нею слугой.

— Именно, мисс, — бодро подтвердил похититель, крупный мужчина с обожженным солнцем лицом, на котором красовались следы боев и следы кутежей. После этого он с наслаждением выпил стакан малаги и подкрутил пышные усы, которые вместе с острою рыжей бородой являлись, кажется, его гордостью и предметом повышенного внимания.

— Вас чем-то озадачила названная мною сумма? Не будете же вы утверждать, что отец не отыщет эту сумму для того, чтобы выкупить свою дочь.

— Мне в этой ситуации показалось интересным другое — какими разными людьми бывают даже самые близкие родственники.

Испанец поморщился.

— Не говорите загадками, мисс, терпеть этого не могу. — Дон Диего снова наполнил свой стакан.

— Представьте себе, что один из Амонтильядо, имея в руках возможность заработать сто тысяч песо тем способом, который собираетесь применить вы, немедленно отказался от него, в то время как другой Амонтильядо — я имею в виду вас — специально снарядил корабль, чтобы завладеть дочерью того же самого губернатора и потребовать за нее выкуп. И в первом, и во втором случае речь идет именно о ста тысячах песо.

— Вы хотите сказать, что мой брат дон Франсиско держал в руках молодого Блада и бесплатно выпустил его? Идиот! Мы — испанцы, вы — англичане, и, пока у нас будет что делить, мы будем воевать. На войне все средства хороши, все законны. Попадись я в руки к вашему батюшке, я бы не роптал, даже если бы он вздумал повесить меня на рее.

— Это был не дон Франсиско.

— А кто? — не донеся стакан до рта, остановился дон Диего. — Какие тут еще могут быть Амонтильядо?

— Дон Мануэль. Насколько я понимаю, он является вашим племянником.

— А-а, уже оперился, — чувствовалось, что к племяннику, так же как и к брату, капитан «Сельты» нежных чувств не испытывает, — притащился в Новый Свет за куртуазными победами.

— Он поступил как джентльмен, — возразила Элен.

— По отношению к англичанину настоящий испанец может совершить только один джентльменский поступок — всадить ему пулю в лоб.

— У нас весьма различные представления о благородстве.

Дон Диего выпил-таки свой стакан и шумно выдохнул воздух из огромной груди.

— Можете относиться ко мне как вам будет угодно, но не мешает вам помнить, что минувшей ночью я спас вас от очень больших неприятностей: мои парни были настроены весьма решительно, они иногда месяцами не видят женщин...

— Несмотря на все, что вы для меня сделали, — подчеркнуто холодно заявила Элен, — я испытываю к вам глубочайшее отвращение.

На мгновение рыжебородый собеседник опешил, и без того темное лицо потемнело еще больше, на лбу собрались угрожающие складки.

— Почему? — сказал он глухо. — Почему вы меня оскорбляете — я понимаю, но почему вы уверены, что я намерен сносить ваши оскорбления?

— Потому, что я стою сто тысяч песо, и вы не посмеете причинить мне какие бы то ни было неприятности, иначе я упаду в цене.

Дон Диего встал, шумно отрыгнул, надел шляпу с двухцветным плюмажем.

— Вы действительно стоите сто тысяч песо, а может быть, и несколько больше, я еще обдумаю этот вопрос, но при всем при этом я все же не советую вам шутить с огнем. То есть разговаривать со мною подобным образом. Я человек вспыльчивый. Я сначала убью, а лишь потом вспомню, сколько потерял на этом денег. Вы меня поняли?

С этими словами он вышел, оставив Элен с ощущением одержанной победы. Она еще не понимала, где находится фронт, на котором ей удалось перейти в наступление, но положение перестало казаться ей беспросветным.

Похититель, ругаясь себе под нос, долго расхаживал по квартердеку. Ему было жаль замечательного утреннего настроения. Он понимал, кто ему его испортил, но почему оно посмело испортиться, понять не мог.

Сэр Блад уже на третий день плавания стал подумывать, не пойдут ли в ущерб обороне Ямайки их запутанные семейные отношения? Разумно ли держать эскадру вдали от острова? Он посоветовался с полковником Хантером, командующим Ямайской эскадрой. Три дня назад старого друга изрядно удивил внезапный приказ выходить в море и нисколько не удовлетворили объяснения, сделанные в обоснование этого приказа. Теперь же ему показались неудовлетворительными объяснения, которые сделал сэр Блад в обоснование необходимости вернуться. Он понял, что за всеми этими маневрами что-то кроется, но допытываться из деликатности не стал. Он знал, что со временем узнает все.

«Что происходит со старым Бладом?» — подумал полковник после разговора. Вслух же он выразил лишь полную готовность с четырьмя судами закончить рейд, из-за которого и был поднят весь флот. Остальные восемь под командованием самого губернатора должны были вернуться в Порт-Ройял.

Лорду Лэнгли все было подано как тактический маневр, задуманный еще до выхода в море, и пожилой джентльмен охотно поверил, потому что море было неспокойным, а качку он переносил с трудом.

Была и еще одна причина, по которой сэр Блад почувствовал необходимость повернуть в сторону Порт-Ройяла, — он наконец объяснился с сыном. То, чего он так опасался, оказалось реальностью, и теперь с этим надо было что-то делать. Не в характере сэра Блада было уклоняться от сложных ситуаций, и от необходимости развязать сложный семейный узел он тоже бежать не собирался.

Он заметил, что Элен испытывала к Энтони взаимные чувства. Осознав это, он решил, что было бы преступлением не дать сердцам соединиться. И если этот союз придется не по нраву высшему ямайскому свету, придется свету это проглотить. Есть ситуации, когда условности должны уступить. Тем более что это всего лишь предрассудки.

Энтони после разговора с отцом вышел из того подавленного состояния, в котором находился с самого начала похода. Его неотступно терзала мысль, что он оставил Элен на острове, в сущности, совсем не в одиночестве. Где-то там находится и его спаситель, будь он неладен. Энтони был возбужден предвкушением встречи с Элен (мысленно он уже не называл ее сестрой) и жуткими предчувствиями в связи с доном Мануэлем.

• Предыдущая
• 17/65
• Следующая