Летающие острова - Бушков Александр Александрович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/133
• Следующая

– После общения с Гаем могу сказать одно: этой картинке лет сто…

– Сто двадцать.

– И называется такая манера, по-моему, кирленской школой.

– Верно, – кивнул Анрах. – Никто ничего не замечал сто двадцать лет… Изволите ли знать, сто двадцать лет назад благородный граф Кэши, с большим сходством изображенный на этом портрете – что подтверждается другими известными полотнами, – сопровождал на прогулке благородного барона Торадо, к которому питал давнюю неприязнь и место коего в канцелярии министра финансов давно стремился занять. Они были вдвоем, без слуг. В лесу на них напали волки. Графу Кэншу удалось ускакать. Барона волки загрызло. Король, благоволивший к барону, но не особенно расположенный к графу, отрядил тщательнейшее следствие, в конце концов очистившее графа от всех и всяческих подозрений. Слишком многие свидетели, в том числе верные слуги барона, видели, что при графе, когда он уезжал с бароном, не было и перочинного ножика. Слишком опытными были королевские егери, выступившие в роли экспертов по звериным укусам. Волки, никаких сомнений. В те времена они еще водились в Роблейских лесах во множестве.

Граф получил место… А совсем недавно я наткнулся на этот портрет, считавшийся пропавшим.

Он сделал эффектную паузу, и Сварог, чтобы доставить старику удовольствие, поторопился спросить – с искренним, впрочем, любопытством:

– И что же в этом портрете особенного?

Анрах подал ему большую лупу в затейливой серебряной оправе с литой ручкой:

– Присмотритесь получше к этому прекрасному коню. Точнее, к его морде.

Сварог присмотрелся, опустил лупу. Снова посмотрел:

– Послушайте… Это что, фантазия художника?

– Это добросовестность художника, – торжествующе возвестил Анрах.

– Но у этого, с позволения сказать, коня самые натуральные волчьи зубы!

– Правильно, – сказал Анрах. – Никакой это не конь. Он называется шарук и водится на Сильване, в Великих Степях. Говорят, тамошним кочевникам иногда удается их приручать, и это, несомненно, правда, судя по происшедшему. Шарук и в самом деле внешним видом не отличается от коня, но зубы у него скорее волчьи. Это плотоядное животное, и, кстати, грешит людоедством. Представления не имею, как графу удалось его раздобыть и незамеченным переправить на Талар – на Сильване он никогда не бывал, должно быть, не вошедшие в Историю доверенные лица постарались. Никто ничего не заподозрил – кто станет заглядывать в зубы самому обычному коню?

Это на картине он горячится, закусил удила, открыл пасть… Граф очень быстро от него избавился – есть упоминание о пожаре в конюшне. А добросовестный художник, родной племянник графа, погиб при странных обстоятельствах. Картина попала к антикварам всего месяц назад, когда разорившиеся потомки графа распродавали имущество… Понятно, почему граф ее не уничтожил – любил, должно быть, иногда разглядывать, гордясь своим хитроумием…

– Где же здесь разочарование?

– Все действующие лица давно мертвы, – сказал Анрах. – Уличать преступника бессмысленно, а его потомки ни в чем не виноваты…

– Да, верно. Прошлое хранит немало загадок… – сказал Сварог, перебрасывая мостик к тому, что его занимало.

И Анрах облегчил ему задачу:

– Вас интересует что-то конкретное?

Сварог посмотрел ему в глаза и сказал насколько мог равнодушно:

– Древние подземные ходы, ведущие на тот берег.

– Не самая любопытная загадка древности, – сказал мэтр после короткого раздумья, – но в сочетании с известием об установленной недавно блокаде части города она становится весьма любопытной… Вам очень нужно на тот берег?

– А вы горите желанием помочь закону? – спросил Сварог.

– Я не горю желанием ни помогать закону, ни нарушать его. Мне было бы легче беседовать с вами, маркиз, знай я, кто вы такой на самом деле…

– А если для меня это, наоборот, создаст трудности?

– Я ведь не начинал этого разговора, – тихо сказал Анрах. – Вы сами начали… – и он оглянулся в угол.

– Не тревожьте собачку, – сказал Сварог. – Я непременно успею выстрелить первым. Люблю собак, не хотелось бы… Так вот, я не крал никаких алмазов. И я не черный маг, я вообще не маг.

– Насчет алмаза – сущая ерунда, это ясно любому мало-мальски сообразительному человеку, – кивнул Анрах. – Алмаз очень легко спрятать – но на заставах никого не обыскивают, а если и обращают внимание на вещи, то только те, что способны послужить укрытием человеку – ящики, бочки…

Между прочим, черные маги ничуть не боятся зеркал, если предстают в своем истинном облике. Отсюда легко сделать вывод, что кордоны и прочие полицейские забавы преследуют одну-единственную цель: задержать кого-то, кто изменил облик… Даже не схватить – задержать в Равене…

Он подошел к каминной полке и снял с нее замысловатый предмет, с равным успехом способный оказаться и старинным пистолетом (джетарамские оружейники любили делать такие замысловатые устройства), и деталью самогонного аппарата. У него имелась выступающая трубка с отверстием, и смотрело оно прямо на Сварога.

– Пистолет? – спросил он.

– Пистолет, – кивнул Анрах.

Сварог ухмыльнулся и вынул свой. Огляделся, выискивая что-нибудь подешевле, чего не жалко попортить. Выстрелил в полено у камина, и оно дернулось под бесшумным ударом серебряной пули, чуть подпрыгнуло на медном листе, защищавшем пол от случайных угольков.

– У меня – лучше, – сказал Сварог.

– Впечатляет, – признался Анрах. – Между прочим, в руках у меня старинный секстан, совершенно безобидный. Уж простите… Хотелось увидеть даже не ваше оружие – вашу реакцию на нацеленный ствол… Понимаете ли, маркиз, вы мне сразу показались чуточку странным. Мало найдется провинциальных дворян, знающих слова «микрокосм» и «абиссальный». Я стал к вам присматриваться. Вы всегда старались двигаться по комнате так, чтобы не отразиться ненароком в зеркале – значит, истинный облик у вас другой, не тот, что я вижу. Но вы без всякой опаски берете в руки серебро, – он кивнул на чарочки, – и пес вовсе не настроен к вам враждебно – он просто чувствует, что с вами что-то не так, но это но имеет никакого отношения к черной магии. И, наконец, только что завершившаяся мизансцена. Я служил в молодости в кавалерии, повоевал, знаете ли. Под прицелом моего «оружия» вы держались удивительно безмятежно. Словно заранее знали, что пули, сиречь метательное оружие, не причинят вам вреда. Так может вести себя только лар. Правда, насколько я могу судить по нашим беседам – а я порой ставил ловушки, простите, – вы не знаете иных вещей, очевидных для всякого лара.

И все же готов прозакладывать голову – вы родились не на Харуме…

– Вы ведь рисковали, – проворчал Сварог. – Я мог и выстрелить.

– Нет. Я вам зачем-то нужен. Представления не имею, почему вы оказались в таком положении, да и не хочу этого знать… Но вы ищете помощи. Увы, это еще не означает, что вы ее здесь найдете. Я не сведущ в том, что вам нужно. И не хочу ввязываться в историю, за которой, несомненно, кроются интриги скучающих небожителей. Для вас это – непонятные мне игры, а для меня все может кончиться печально. В моем возрасте, знаете ли, начинаешь ценить жизнь и привыкаешь бережно расходовать оставшееся время, стараясь растянуть подольше…

– Понятно, – сказал Сварог. – Вас тоже допрашивали по делу Тагарона?

– Да. Я на заметке, понимаете ли…

– Так, – сказал Сварог. – А если я вам скажу, что перед вами – Серый Рыцарь?

Вот теперь он изумил старика по-настоящему. Как серпом по известному предмету.

– Такими вещами не шутят, молодой человек, – тихо сказал Анрах.

– Я не шучу, – сказал Сварог. – И это не игра. Вот только совершенно не представляю, как мне это доказать. Нет на мне ни узоров, ни заверенных нотариусом особых примет… Быть может, есть какой-то способ проверить?

– Только один, – грустно усмехнулся Анрах. – Когда Серый Рыцарь совершит что-то из предсказанного ему…

Сварог развел руками:

– Пока что похвастаться нечем… До трех королевств мне еще только предстоит добраться.

• Предыдущая
• 48/133
• Следующая