Летающие острова - Бушков Александр Александрович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/133
• Следующая

Конкуренты не дремали. В окошках дома напротив порой довольно откровенно поблескивали стекла наведенных на особняк подзорных труб. Время от времени по улице проезжали и проходили субъекты, чья профессия сомнений не вызывала. Все эти знаки внимания Сварога мало занимали и ничуть не трогали. Он довольствовался тем, что без особой необходимости частенько обходил посты. И ждал. То есть делал единственное, что мог. Если так вели себя и остальные главные игроки, ситуация не имела в шахматах ни аналогии, ни названия – участники игры отошли от доски, а их пешки, кони и слоны совершенно самостоятельно носились по черным и белым квадратам, не нанося урона противнику.

Тяжба старшего графа прямо-таки молниеносно закончилась его полным поражением. Король Конгер Ужасный, узнав о поступившей к коронному судье жалобе на нарушение «Закона о колдовстве», не стал ни гневаться, ни ввязываться в затяжную возню судейской бюрократии. В тот же самый день снольдерские самолеты перелетели на заброшенный ипподром, принадлежавший самому королю, а королевские домены, считалось, вне всяких законов, кроме воли венценосца… Изящный ход, беспроигрышный и не ведущий за собой никаких репрессий. Узнав о нем, Сварог совершил действия, недвусмысленно квалифицировавшиеся законами Ронеро как «оскорбление величества словом».

Но поскольку свидетелями были люди верные – Мара и отрешенный от всего сущего, кроме «пятнашки», граф Дино, – Конгеру так и не довелось узнать, что некий барон назвал его в сердцах сукиным котом и осколком феодализма.

Впрочем, последнее оскорбление вряд ли понял бы и король, и зловещая Багряная Палата…

За бабку-гусятницу Сварог не беспокоился – он приезжал туда, убедившись, что слежки нет. Трудами барона Гинкера из домика напротив выставили хозяина-огородника, сполна заплатив ему за недвижимость и намекнув, что его развалюха понадобилась конторе, о которой и думать страшно, не то что называть вслух. Со строжайшим напутствием держать язык за зубами огородник был выставлен в противоположный конец города, где купил домик не хуже и затаился, как мышка, а на его бывшем подворье поселились несколько неразговорчивых верзил – в количестве, достаточном для круглосуточного наблюдения за бабкиным домом. Сварог хотел избежать любых неожиданностей – и потому у бабки поселился приехавший из деревни родственник, скрывавший под кафтаном пистолет, налитую свинцом дубинку и полицейскую бляху. Капрал Шег Шедарис, трезвехонький, как стеклышко, приобрел новую одежду, пробавлялся двумя кружками пива в день и готов был прянуть в седло по первому зову трубы. Леверлин сидел в Ремиденуме, ожидая боевого клича. Тетка Чари купила на деньги Сварога десяток выезженных лошадей и держала у себя в конюшне. Сварог запасся у Гинкера полицейской бляхой, офицерской, с золотой каймой. Одним словом, все было расписано, как по нотам. И Сварог задавался одним-единственным вопросом: есть ли у конкурентов столь же детальные планы на случай, если он найдет принцессу первым? Пожалуй, есть, и вопрос следует сформулировать иначе: насколько действенными окажутся их планы, учитывая, что конкуренты все же действуют шпионским образом на территории чужой державы?

А ночи, две подряд, выдались бурными. Прекрасно спевшиеся боевые подруги заявлялись к нему с темнотой – и, несмотря на все приятные стороны этих вторжений, Сварогу приходилось нелегко. Пожалуй, он охотно раскрыл бы графу Дино секрет решения – но решений-то не существовало… Что до головоломки, она завоевала Равену в двое суток, и страсти понемногу накалялись… Сейчас, стоя ранним утром на галерее, Сварог думал почти весело: когда бомба взорвется, от особняка Орка останутся одни стены…

– Когда же мы будем драться? – спросила бесшумно подошедшая Мара.

– Надеюсь, до этого вообще не дойдет, – сказал Сварог, ухитрившись не вздрогнуть от неожиданности и чертыхнувшись про себя. – Один умный человек написал как-то, что лучший полководец – тот, кто выигрывает сражение, так и не развязав битвы…

– Никогда не слышала.

– Он давно жил, – сказал Сварог.

Проще говоря, он еще и не родился, но не стоит объяснять боевой подруге эти сложности. К тому же Сварог не уверен был до конца, что это – прошлое. С тем же успехом и долей вероятности окружающее могло оказаться пресловутым параллельным пространством, очередной копией Солнечной системы, живущей по иным картам, иному календарю и иным часам.

– Вообще-то в этом утверждении есть резон, – сказала Мара. – Для больших сражений это, возможно, и годится. Но я не возражала бы против легкой разминки…

– Не накаркай, – сказал Сварог. – Я очень хотел бы убраться отсюда тихо и благопристойно, не протыкая по дороге встречных. – Он повернул голову на стук колес. – Поздравляю. Кажется, в романах это и называется «интрига завязывается». – Он перегнулся через перила и закричал дежурившим у ворот дворянам:

– Пропустить!

Паколет влетел в ворота, размахивая большим синим конвертом «соколиной почты»[24], держа его на виду скорее для сторонних наблюдателей – так что это, вероятнее всего, была уловка. Опрометью бросился на галерею, к Сварогу, перепрыгивая через три ступеньки. Сварог напряженно ждал с колотящимся сердцем, надеясь на лучшее, но из суеверия ожидал самого худшего.

Паколет остановился перед ним, тяжело дыша, словно сам бежал всю дорогу в оглоблях вместо извозчичьей лошади. Счастливо улыбнулся во весь рот, отступил, опять придвинулся, большими пальцами взъерошил свои редкие усики. Сварог взял его за локоть и потащил в комнату с занавешенными окнами.

– Командир!

– Ты не спеши, – посоветовал Сварог, сам охваченный радостным возбуждением. – Членораздельно, спокойнее…

Паколет швырнул бесполезный конверт:

– Ваше величество!

– Спокойно! – рявкнул Сварог.

Подействовало. Спокойно, даже чуточку равнодушно Паколет сказал:

– Нашел я ее. Бабка не догадалась, а я догадался, как-никак бабка у нас примерная гусятница, а я – ночной парикмахер и всякое повидал… Эти, которые не мужчины и не женщины, – притон для педрил! Понимаете, почему бабке не удалось? Вы ж сами с магией знаетесь, командир! У нас эта мода давненько приугасла, пока лет двадцать назад не занесли из Балонга…

Кажется, Сварог понял. Запах мысли. Возьмите у матери-собаки щенка, хорошенько натрите его кошачьей писуркой, положите назад – и какое-то время мать будет в полном недоумении, не в силах определить, к какой же породе относится это странное существо. Потому что для собаки запах важнее того, что она видит глазами. Так и с колдунами. Они чуют запах – в данном случае запах мысли. У женщины свой запах мысли, у мужчины свой. И колдун, если нет практики, непременно собьется со следа…

– На Морской, неподалеку от переулка Белошвеек, есть притон, – продолжал Паколет. – Столь высокого пошиба, что это уже не притоном называется, а салоном, где собираются сплошь благородные. Хозяином там разорившийся барон. Полиция не препятствует, потому как туда похаживает сам барон Гинкер. Грешен, командир, я там частенько брал кошельки, так что место знакомое. У педрилы мозги, как бы вам объяснить, сдвинуты с обычного ритма, его «оседлать» легче… Ну вот, когда мне эта мысль стукнула в голову, поднял я бабку спозаранку, сожгла она тот платочек, сделала «черный настой», сунул я склянку в карман, помчался на Морскую, подошел к дому – и фыркнул настой так, что пробка вылетела, и залило мне весь бок…

– Иди переоденься в мужское, – бросил Сварог Маре. – Возьми свое оружие, какое есть.

Фокус с «черным настоем» он тоже знал. Настой на пепле из сожженной вещи разыскиваемого человека, если его готовил знающий дело колдун, багровеет и пенится, стоит ему оказаться неподалеку от хозяина вещи. Этот прием не годится для поисков наугад – попробуйте обойти большой город вроде Равены, вытаскивая скляночку под каждым окном, у каждой калитки…

Зато этот метод прекрасно срабатывает, когда есть подозрения на какой-то определенный дом. В старину этим широко пользовались, чтобы уличить преступника, если находилась оброненная им вещь, а женщины, заподозрив конкретную соперницу, бежали к колдуну с платком мужа и ловили его на горячем.

• Предыдущая
• 39/133
• Следующая