Святитель Василий Великий. Книга 1. Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Бесед - Великий Василий "святитель" - Страница 59

28. Теперь же у нерожденного с рожденным разность не в большем или меньшем, как у меньшего света с большим, но такое большое расстояние, какое бывает между вещами, друг с другом совершенно несовместимыми. Ибо невозможно тому, с чем вместе сосуществует другое, через изменение перейти когданибудь в противоположное, так чтобы или из нерожденного сделаться рожденным, или, наоборот, из рожденного перемениться в нерожденное. Посему кто однажды объявил, что сколько разнится рожденное с нерожденным, столько же необходимо разниться и свету со светом, тому не остается и этого случая к спасению. Ибо яркий [571] свет, со светом как бы умаленным и слабейшим будучи тождествен по роду, отличается от него лишь [большей степенью] интенсивности [572]. А нерожденное не есть увеличение инстенсивности рожденного, и рожденное не есть какое-либо умаление нерожденного; напротив того, они как бы прямо противоположны одно другому. Поэтому у признающих рожденное и нерожденное сущностями будут следовать сии и еще большие сих несообразности. Ибо противное будет рождено от противного, и вместо общения естества в них необходимо окажется какой-то раздор и в отношении к самой сущности. Но в этом более невежества, нежели нечестия, когда утверждают, что одна сущность в чем бы то ни было противоположна другой сущности, потому что и внешними мудрецами (которых они презирают, ставя ни во что, как скоро не находят их споборниками своим хулам) издревле [573] признано, что в [одной и той же] сущности невозможно быть противоположению[574].

Но если кто, как и справедливо, принимает, что рожденное и нерожденное суть некие отличительные свойства, умопредставляемые в сущности и руководствующие к ясному и неслитному понятию об Отце и Сыне, то он избежит опасности нечестия и сохранит последовательность в суждениях. Ибо свойства, умопредставляемые в сущности, как некие отличительные черты[575] и образы[576], разлагают общее на отдельные части, но не рассекают единоприродное [577] в сущности. Например: Божество общее, но отечество и сыновство суть некие особенности; из взаимного сопряжения общего и особенного, образуется в нас понятие истины, почему, когда слышим «нерожденный свет», представляем себе Отца, а когда слышим «рожденный свет», получаем понятие о Сыне. Поскольку Они Свет и Свет[578] нет в Них никакой противоположности, а поскольку Они рожденное и нерожденное, умопредставляется в Них противоположение [579].

Ибо такова природа отличительных особенностей, что в тождестве сущности показывают разность. И самые особенности, многократно разделяемые между собой, хотя расходятся до противоположения, однако же не расторгают единства сущности; например: летающее и ходящее, водное и земное, разумное и бессловесное. Поскольку во всех них одна сущность, то эти особенности по сущности не чужды друг другу и не побуждают их быть как бы в раздоре с самими собой, сила же этих особенностей, внося как бы некоторый свет в наши души, ведет к возможному для умов разумению. Но Евномий, противоположность особенностей перенеся на сущность, извлекает из сего повод к нечестию, запугивая нас, как детей, лжеумствованиями, будто бы ежели свет есть иное что, кроме нерожденного, то необходимо будет нам доказано, что Бог сложен.

29. А я что говорю? То, что если бы свет не был другим чем, кроме нерожденного, то так же невозможно было бы Сына назвать светом, как нельзя назвать и самым нерожденным. Различие же означаемого сими словами можешь узнать из сего. Говорится, что Бог живет во свете (ср. 1 Тим. 6:16) и одевается светом (ср. Пс. 103:2), но нигде не говорит Писание, что Бог живет в Своей нерожденности или отвне облекается ей (что было бы и смешно). Рожденное же и нерожденное суть отличительные некие свойства. Ибо если бы ничего не было [признака], характеризующего сущность, то никоим образом не доходила бы она до нашего разумения. Поскольку Божество едино, то невозможно получить отдельного понятия об Отце или о Сыне, пока мысль не расчленена присовокуплением особенностей. А на то, что Бог окажется сложным, если не признать, что свет тождествен [только] с нерожденным, можем сказать, что если бы нерожденное принимали мы за часть сущности, то имело бы место Евномиево положение, именно, что состоящее из различных частей – сложно. Если же полагаем, что сущность Божия есть Свет, или жизнь, или благо, что Бог, как Бог, весь Жизнь, весь Свет, весь Благо, но что жизнь имеет сопутственной себе и нерожденность, то почему же простому по сущности не быть несложным? Ибо образы, указывающие на отличительное Его свойство, не нарушат понятия простоты. Или, в противном случае, и все сказуемое о Боге будет нам доказывать, что Бог сложен. И, как кажется, если хотим сохранить понятие о простом и не делимом на части, то или ничего не будем говорить о Боге, кроме того что Он нерожденный, и откажемся именовать Его невидимым, нетленным, неизменяемым, Создателем, Судией и всеми теми именами, какие теперь употребляем в славословии; или, приемля сии имена, что должны сделать? Неужели сложить все и вместить в сущность? Чем докажем, что Бог не только сложен, но и состоит из несходных частей, потому что каждое из сих имен означает нечто иное и иное? Или исключим их из сущности? Посему какое положение ни придумают для каждого из сих имен, то же самое пусть установят и для наименования «нерожденный».

30. Наполнив же речь свою пустым суесловием и вместе превознесшись над всеми, когда-либо упражнявшимися в боговедении, – будто бы он проложил какой-то новый и неизведанный дотоле путь к Богу, которого никто прежде не открывал; наконец, якобы от самой сущности Божией наученный, возводит на Сына такую хулу.

Евномий. Превысшая царства и вовсе не допускающая рождения сущность, научая сим с благорасположенностью приближающийся к ней ум, по закону естества повелевает как можно далее устранить сравнение с иным.

Василий. Не явно ли показывает Евномий, что, с благорасположенностью возводя ум к Богу, удостоился он откровения Тайн? И потому как можно далее устраняет Единородного от общения с Отцом, не удостаивая принять Его и в сравнение, а, напротив того, утверждает, что сущность Единородного и по закону естества отлична от сущности Отца. Что же это значит? То, что Бог всяческих, если бы и хотел, не мог принять Единородного в единение сущности, от общения с Ним удерживаемый законом естества, потому что, как видно, Он не господин Себя Самого, но связан пределами необходимости. Ибо таково содержимое законом естества: оно непроизвольно ведется к тому, что угодно естеству. Ибо как огонь тепл по естеству, а не по произволению и по необходимости не допускает в себя холода, по закону естества будучи лишен общения с ним, так Евномий хочет, чтобы Бог и Отец имел сущность, по закону естества чуждую Сыну. Однако законы естества производят у отца с сыном не взаимный раздор, но необходимое и неразрывное общение [580] Даже если бы Евномий сказал, что Бог всяческих по Своей воле установил несообщимость с самим Собой, то и в таком случае понятие о благости Божией не позволило бы признать достойным доверия того, кто утверждает, что Отец в том, что у Него, непричастен Тому, Кто из Него. Впрочем, в словах утверждающего сие была бы еще последовательность мыслей. Но утверждать, что по закону естества имеет место отчуждение, значит не знать природы и чувственных вещей, по которой каждая вещь обыкновенно рождает не что-либо чуждое и противное себе, но скорее сродное и сообразное с собой.